Милое чудовище - [13]

Последовала немая сцена, наслаждаться которой Рогову было некогда. Прислонив поверженного противника к проштрафившемуся охраннику, он в три прыжка выскочил из магазина и зорким взглядом окинул прилегающие окрестности, где, не исключено, грабителя могли ожидать сообщники. Но таковые, даже если они имелись, либо уже успели унести ноги, либо ничем себя не проявляли, искусно замаскировавшись в складках местности.

Рогов вернулся в торговый зал, где застал кипучую деятельность проколовшегося охранника. Тот уже звонил во все колокола, призывая милицию и собственное начальство. Грабитель лежал на полу, раскинув руки и ноги, и не проявлял ни малейшего признака жизни. Да уж, таким томищем по голове стукнуть — запросто убить можно или, на худой конец, сделать инвалидом на всю жизнь! Рогов поискал взглядом кассиршу: нашла чем лупить, курица! Тебя бы этим гроссбухом погладить, чтобы мозги на место встали и ты больше никогда не читала всяких там Ален! Особенно в рабочее время!

Он присел рядом с распростертым на полу хлипким телом и стянул с лежащего маску. Глаза его сразу полезли на лоб: освобожденное от трикотажной кишки, на свет божий явилось симпатичное бледное личико, чуть ли не до подбородка прикрытое длиннющими ресницами, и буйная грива золотистых волос. Присмотрелся к валяющемуся поодаль пистолету: так и есть, игрушка! Ну вот, только этого не хватало! Рогов наклонился, прислушался, уловил тихое дыхание и звонко отшлепал девчонку по лицу. Она не сразу приподняла свои гигантские ресницы-опахала и открыла синющие глаза, которые ровным счетом ничего не выражали.

— Эй! — окликнул Рогов активного охранника. — Давай-ка «Скорую» вызывай, быстро! Охранник затоптался рядом:

— Слушай, мужик, а ты чего тут распоряжаешься? Топал бы ты отсюда, ладно? Мы тут и без тебя разберемся.

Рогов встал во весь рост, но даже так он доставал охраннику только до подмышек, а осознавать свои, скажем так, очень средние габариты нашему сыщику никогда не нравилось. Кроме того, охранник демонстративно поигрывал перед ним своей гладкой мускулатурой, рельефно выпирающей под черной униформой, и тем еще ощутимее действовал ему на нервы.

— Как же я уйду, когда я свидетель? — как бы с подобострастием осведомился Рогов.

— Вот потому-то ты и уйдешь, — приветливо улыбаясь, ответил охранник. — Собирай свои харчи и шуруй, не доводи домочадцев до инфаркта…

Все ясно, парень сам хотел быть героем, а если и не героем, то уж, по крайней мере, не кандидатом на увольнение. А такое развитие событий, на взгляд Рогова, не исключалось, поскольку охранник, увы, не оказался в нужном месте в нужное время. Но это уже то самое десятое дело, которое Рогова не касалось. А потому он спокойно отвел в сторону мощную длань магазинного амбала, коей тот вроде бы намеревался придать ему ускорение, извлек из нагрудного кармана удостоверение и повторил как можно спокойнее:

— «Скорую» — быстро!

«Корочки» произвели на охранника должное впечатление. Сначала он весь пожух на глазах, а потом суетливо скрылся за дверью служебного помещения. Рядом осталась только кассирша, которая тупо смотрела на лежавшую на полу девчонку. Эта крашеная дура все еще держала в руках толстенный томище Алены Вереск.

— Ну и зачем ты ее шарахнула? — осведомился Рогов.

— Я ж хотела как лучше, — пробормотала кассирша.

— А главное, нашла чем! Этой дрянью! — Рогов выругался сквозь зубы и наклонился над юной грабительницей, до сих пор не пришедшей в себя. Проверил ее карманы, в которых не было ничего интересного. Всего лишь пара жетонов на метро, смятый носовой платок да еще ученический билет на имя Головко Юлии, учащейся ПТУ № 143. Хороша гангстерша, ничего не скажешь, ума — палата. Пошла на дело с документами, ничего умнее не придумала.

Первыми в магазин примчались милиционеры, причем в таком количестве, словно собрались освобождать захваченное террористами иностранное посольство. Зато «Скорая» не торопилась. К тому моменту, когда она наконец прибыла, Рогов успел более-менее подробно обрисовать обстановку местным пинкертонам, которых особенно поразила история с книжкой. Врач «Скорой», быстренько осмотрев преступницу, благополучно перекочевавшую в разряд пострадавших, с уважением покосился на пудовый «Поцелуй на прощание», как бы мысленно его взвешивая, и почесал затылок.

— А что, может, и сотрясение, — пробурчал он под нос и велел санитарам принести носилки.

* * *

Домой Рогов попал только к двенадцати, сильно злой и сильно голодный. Что самое ужасное — пока он изображал из себя героя в магазине, купленные им пельмени растаяли и превратились в месиво из скользкого сырого теста и фарша. Рогов хотел было просто-напросто выкинуть это безобразие в мусорное ведро, но потом решил, что, если изжарить его на сковороде, получится нечто вроде кулебяки. Бросил на сковородку кусок масла посолиднее, подождал, когда оно радостно заскворчало, после чего вывалил сверху расквасившееся содержимое пакета с надписью «Пельмени „Русские“.

Именно в этот патетический момент в прихожей и заверещал телефон, который, как известно, имеет привычку звонить в самое неподходящее время. Рогов вытер руки о полотенце и поднял трубку. Надо отметить, с тяжелым чувством. Ибо ночные звонки сыщикам ничего хорошего не сулят.