Миллионы в пещере - [30]

Вы думаете, я бросился за ним, чтоб вернуть ему деньги или с брезгливостью швырнул их ему вслед? Если вы так думаете, господа, значит, вы никогда не испытывали щемящего, мучительного, безысходного чувства голода.

Когда я пытался убедить Уоджера, что я это я, вы полагаете, что в этот момент у меня были мысли только о потерянных миллионах? Я думал и о том, что, если удастся уговорить Уоджера, не позже чем через полчаса мы вместе будем пить в его кабинете кофе!

Но чтоб позавтракать, чтоб выпить кофе, довольно и одного дьюрика, и я снова почувствовал себя миллионером.

Но когда вышел из кафе, стал опять нищим.

Что же произошло? Я, Гиль Тук, в своей стране, в Виспутии, не мог доказать, что я это я. И только потому, что ненадолго оторвался от своих денег. Не сомневаюсь, что, если бы деньги были со мной, можно было любого, даже Уоджера, убедить, что я принц. А без денег я ничего не мог.

С такими грустными мыслями бродил по улицам, думая теперь уже не столько о миллионах, сколько о том, куда мне деться и сколько времени удастся прожить на один оставшийся дьюрик.

- Почистим, господин, почистим? - прервал мои размышления звонкий ребячий голос, и, как воробей, откуда-то из-под моих ног выскочил белокурый вихрастый мальчишка с ящиком через плечо и с двумя сапожными щетками в руках.

- Почистим? - вопросительно посмотрел он на меня ясными синими глазами.- Взгляните, как они грязны. Это неприлично, - лукавая усмешка играла на его лице.

Я уже готов был подставить ему запыленные ботинки, но спохватился - у меня оставался всего один дьюрик! Я ускорил шаг. Дойдя до угла, повернул обратно, теперь более всего опасался, что мальчугана не окажется на месте. Но он сидел прямо на тротуаре, Подогнув под себя ноги, и сосредоточенно наводил блеск на чьи-то огромные ботинки, от напряжения он высунул кончик языка. Я подошел к нему. Он привычным движением потянулся к моим ногам.

- Нет, нет, у меня к тебе дело, - сказал я. - Как звать тебя?

- Меня зовут Нол.

- Послушай, Нол, не можешь ли ты мне сказать, где я могу купить такие же славные щетки; как у тебя, и такой же ящик?

- В лавке за углом их сколько угодно,- охотно ответил мальчик.

- Ты меня туда проводишь?

Нол деловито перекинул через плечо свой ящик, сложил щетки, и мы отправились.

Через десять минут я вышел из лавки с ящиком через плечо и со щетками в руках. В кармане у меня было пусто, последний дьюрик был истрачен.

Прошу моих читателей поверить, что миллионные сделки доставляли мне меньше волнений, я меньшим рисковал, чем теперь, когда весь свой капитал вложил в ящик с ваксой и щетки.

Робко попросил я Нола научить меня, как со всем этим обращаться.

- Ничего нет легче, - говорил Нол, заводя меня в подворотню.

Быстро скинув с плеча ящик, он в одно мгновение навел ослепительный блеск на мои ботинки. Щетки мелькали в его руках с такой ужасающей быстротой, что у меня сжалось сердце - мне никогда не достичь такого совершенства.

- Поняли? - вскочил на ноги Нол и выставил перед собой ногу в рваном грязном башмаке. - Попробуйте теперь вы!

Я опустился на колени, тщательно наваксил ботинки Нола и, подражая его движениям, кое-как их почистил.

- Ну ничего, научитесь,- похлопал меня по плечу Нол. Он вынул из-за пазухи небольшую булку, оторвал от нее кусок и протянул мне. Я не отказался.

Нолу нравилась его роль покровителя. Он осведомился, где я живу, и, узнав, что у меня нет пристанища, пригласил меня жить с ним и его отцом. По его словам, у них всегда кто-нибудь жил, но вот уже две недели как от них уехал постоялец, а другого они еще не Нашли.

- Вот вы и будете нашим квартирантом, берем мы недорого, - совсем как взрослый говорил Нол, шагая рядом со мной.

Миновав несколько кварталов, мы завернули в очень узкую улицу, откуда по крутой каменной лестнице с выщербленными ступенями спустились в обширный, выложенный камнем двор, с полуразрушенными, с облупившейся штукатуркой домами.

Нол и его отец жили в темной, с грязными стенами комнате в подвале. В комнате стояли две железные кровати, одна из них была покрыта темным одеялом, на другой было расстелено старое с заплатами пальто.

Посреди комнаты стоял некрашеный обшарпанный стол с неубранными остатками пищи, стоял на нем еще кофейник, до такой степени закопченный, что невозможно было догадаться, из чего он сделан. В комнате были два стула и в углу старинный умывальник с заключенным в медную рамку разбитым зеркалом, рядом с умывальником висела яркая цирковая афиша, на которой полуголая девица, ослепительно улыбаясь, стояла па протянутом под куполом канате.

Когда мы вошли, с кровати поднялся высокий, неряшливо одетый человек средних лет, щеки его заросли густой черной щетиной.

- Новый постоялец? - крикнул он мне. - Милости просим. Ральф Бенц, - представился он.

- Гиль Тук.

- Гиль Тук? - рассмеялся Бенц. - Миллионер?

- Вы знаете? - почему-то обрадовался я.

- Как же не знать Гиля Тука, все газеты трещат о нем. Вы его однофамилец?

- Однофамилец, - упавшим голосом подтвердил я.

- Подумать только, что у меня постоялец Гиль Тук, который завещал своей собачке столько, что я бы с ней, ей-богу, поменялся. Имея такие деньги, можно согласиться быть собакой, уж во всяком случае это лучше, чем быть человеком и жить по-собачьи, - обвел он взглядом комнату. - С квартирантов я беру дьюрик в неделю и ни крошки меньше. Если согласны, располагайтесь.