Милитариум. Мир на грани - [98]

Поднималось солнце над рекой.

И бежали немцы от «Катюши»,

От российской мощи огневой!

Игнатий Константинович остановился столбом, удивленно выкатил глаза.

– Это… Это что же такое? – спросил приглушенно, когда взвод, подняв завесу пыли, промаршировал мимо. – Кто песню сочинил?

– Музыку под гармонь Ленька Дербенев подобрал, из хозроты который, – Ворошилов заулыбался довольно. – А слова… Слова, знамо дело, народные!

Ну, не будешь же рассказывать капитану, что третьего дня всю ночь промучился, сочиняя поэзию?

В Вирзице с делами управились только к трем пополудни. Отобедали при штабе, вышли пройтись, взглянуть на городишко. Ничего особенного: кирха, банк, местная управа, дома господские. Прошлись до самой окраины – дальше только степь. У крайнего каменного дома заметили группу людей, все в черном, батюшка католический, катафалк с запряженной лошадкой.

– Хоронят кого-то, что ли? – Игнатий Константинович остановился. – Ну-ка, Климушка, сбегай, узнай.

Сбегал, узнал.

– А таки хоронят, Игнатий Константинович, – сообщил, вернувшись. Кивнул в сторону дома на краю городка:

– Здесь семейство фон Браунов обитает, местного помещика. Вот ихнего сыночка сегодня ночью шальным осколком и убило. Аккурат когда мы стрельбу начали, он проснулся, подбежал к окну. Верно, думал, что фейерверк праздничный устраивают. Ну, его прямо в головку и шарахнуло… Всего-то три годика от роду мальцу было. Вернером звали…

3

Десантный модуль «Галеон» завис над лунной поверхностью в невидимом режиме на высоте сто метров. Чеслав Волянецкий и Игорь Лосев могли видеть всё, а их увидеть было невозможно.

Полтора часа назад «Святая Екатерина» мягко опустилась на четыре металлические ноги у северо-западной границы Океана Бурь. Алексей Леонтьев мастерски посадил лунник. Едва заметное облачко пыли лишь на несколько секунд поднялось под днищем корабля.

– Кстати, Чеслав, – Лосев полуобернулся к сидевшему в соседнем кресле Волянецкому, – а почему русские назвали свой посадочный аппарат «Святая Екатерина»? Помните, в других мирах – «Орел», «Родина», «Заря»? А здесь – не «Россия», не «Русь», а почему-то «Святая Екатерина». Ну, не странно ли, а?

– Решение Главного конструктора, Игнатия Циолковского. Мотивов – не знаю, – Чеслав Сэмюэль пожал плечами.

Почему-то не хотелось открывать Лосеву маленькую личную тайну давно уже превратившегося в солидного академика парнишки-студента из маленькой квартирки на третьем этаже московской меблирашки.

«Святая Екатерина» со стороны была похожа на домик из золоченой фольги, приютившийся среди лунных камней и холмов. Солнце светило ярко, звезд на черном небе видно не было, только бело-голубая округлая блямба Земли висела над необычайно близким горизонтом.

– «Вымпел – один», «Вымпел – два», – высокий женский голос раздался из динамиков сквозь легкое потрескивание радиоэфира. – Прошла терминатор, минут через сорок буду над вами. Пора выходить, мальчики!

– Ага, всё идет по графику, – Лосев мельком взглянул на часы. – Сейчас будут высаживаться!

Орбитальный корабль «Сергий Радонежский», который пилотировала третий член экипажа Анна-Жаннет Ерченко, вышел из лунной тени и теперь, двигаясь по орбите, приближался к луннику: играл роль ретранслятора для надежной радиосвязи с Землей.

– Поняли тебя, Аннушка, – отозвался Леонтьев изнутри «Святой Екатерины». – Мы готовы, открываю люк.

Не прошло и минуты, как кругляш на выходе из лунника провернулся внутрь, образовав темный проем, и Леонтьев ногами вперед принялся неуклюже выбираться наружу.

– Я – «Вымпел – первый», – Леонтьев переступил на ступеньки. – Начинаю спуск!

– Не спеши, Алексей, – в динамиках раздался новый голос – баритон, хорошо известный всей планете: князь Георгий Гагарин десять лет назад первым из людей облетел Землю на космическом корабле «Рассвет». – Теперь уже некуда торопиться. Вы у самой цели.

Леонтьев осторожно, медленно переставляя ноги, спустился по ступенькам. Замер на последней.

– Готов к высадке, Земля, – командир «Святой Екатерины» говорил спокойно и уверенно, как на наземной тренировке.

– Дерзай, Блондин, – разрешил Гагарин – он сейчас сидел в кресле главного оператора в наземном Центре управления полетом. – С богом!

«Блондином» князь прозвал Алексея Леонтьева еще в самом начале их общей космической карьеры – за редкий рыжеватый чубчик. За десяток лет от чубчика, увы, остались одни воспоминания, но прозвище сохранилось.

– Маленький шаг для одного человека, но огромный шаг для всех людей, – сказал Леонтьев в микрофон. – Вперед, Россия!

Нога в ботинке осторожно опустилась на лунный грунт.

– Твердая поверхность, – констатировал космонавт и стал на серый грунт обеими ногами. – Ребята, я на Луне!

– Земля, я – «Сергий Радонежский», – скороговоркой затараторил динамик голосом Ерченко. – Человек на Луне! Повторяю, человек на Луне! Девятое мая сорок пятого года, шесть часов сорок семь минут по Москве!

– Да не разоряйся ты так, Анютка, – захохотал Леонтьев. – Растрещалась на весь космос, как сорока!

– Алексей Архипович, как самочувствие? – в эфире прозвучал низкий, хрипловатый голос.

– Это еще кто? – поинтересовался Лосев. Почему-то спросил шепотом, словно их могли услышать.