Милая, 18 - [58]

— Пять голосов против трех за то, чтобы вы­разить Функу протест.

Пауль вдруг почувствовал приступ тошноты. Он с трудом встал.

— В уставе нашего правления нет пункта о го­лосовании. Мы — самостоятельные руководители разных отделов. Хотите выражать Функу протест — выражайте, но только не от моего имени.

Что это, трусость? Инстинкт самосохранения? Гольдман не мог решить. Не был он уверен и в том, что их протест принесет пользу. Найдется еще полсотни бронских, которые заменят нынешних членов правления, и еще полсотни, которые заменят заменивших их. Что толку в протесте?

Бронский смотрит на вещи трезво. Немцы все равно сделают, что хотят.

* * *

Эммануил Гольдман очень устал. Ему было семь­десят три года, дети уже обзавелись семьями, он жил один, в доме была только экономка. Ког­да-то он был богат, много гастролировал и принес славу своему народу и своей стране. Волей судьбы он занял положение, которого занимать не хотел, но принял его как обязанность. Пред­седателем Еврейского Совета его назначили потому, что Франц Кениг счел его человеком сла­бовольным. А оказалось совсем наоборот. Он был как раз из тех людей, которым и в голову не приходит, что можно поступиться своими убеждениями.

Весь вечер он приводил в порядок дела, после чего отнес их своим друзьям — Давиду Зембе и Александру Бранделю. Уходя от них, он знал, что, возможно, больше никогда их не увидит.

* * *

Наутро он явился к оберфюреру Функу. Он си­дел перед немцем очень спокойный и сдержанный, его облик вдохновенного маэстро нисколько не изменился. Едва Гольдман вошел, Функ все по­нял, но ледяной взгляд его голубых глаз остал­ся непроницаемым и на лице решительно ничего не отразилось.

— Набросали черновик приказов?

Старик отрицательно покачал головой.

Функ не выказал ни удивления, ни гнева.

— Я не хочу ставить свое имя под приказом о гетто, — объявил Гольдман.

— Вы говорите от имени всего правления?

— Лучше спросите их сами, — ответил Гольдман.

— Меня разбирает любопытство, — сказал Функ. — Отчего вы так поступаете?

— Меня еще больше разбирает любопытство, — улыбнулся Гольдман. — Отчего вы так поступаете?

Первым опустил глаза Функ.

Гольдман встал, слегка поклонился.

— До свидания, — сказал он и вышел.

Альфред Функ ненадолго задумался, потом встрях­нулся и не спеша снял трубку.

— Найдите штурмбанфюрера Штутце, и пусть не­медленно явится ко мне.

*  *  *

Из дневника 

Прошлой ночью убили Эммануила Гольдмана. По­хоже, штурмбанфюрер Зигхольд Штутце убил его собственноручно. Забил до смерти обрезком тру­бы. Труп подбросили на улицу перед зданием Ев­рейского Совета в назидание остальным.

Председателем Еврейского Совета назначили Бориса Прессера, которого никто из нас тол­ком не знает. Более широкие полномочия получил Пауль Бронский. Теперь мне надлежит обращаться к нему по любому вопросу, связанному с ”Общес­твом попечителей сирот и взаимопомощи”. Ничего похожего на то, что делал для нас Гольдман, от него ждать не приходится. 

Александр Брандель

Глава семнадцатая

Из дневника 

Вот и наступила зима сорокового года. В по­следних известиях из внешнего мира, нашего единственного источника надежды, то и дело со­общают об одном несчастье за другим. Капитулировали Норвегия и Дания, Нидерланды. Разгром под Дюнкерком. Втянута в войну Италия. Герма­ния беспрепятственно набирает силу. Франция оплатила лет десять покоя.

При Борисе Прессере у Рудольфа Шрекера нет никаких забот с Еврейским Советом. Пауль Брон­ский оказывает содействие ”Обществу попечите­лей сирот и взаимопомощи” строго в соответствии с требованиями немцев.

У бедных евреев отобрали все личное имущест­во, обобрали их до нитки и все награбленное увезли. Им ничего не остается, как наняться на одну из фабрик, где используется принудитель­ный труд. Немцы открыли с десяток таких новых фабрик по всему Варшавскому округу. Три или четыре из них доктор Кениг получил в свою собственность. Когда не хватает рабочей силы, нем­цы устраивают на улицах облавы, и люди просто исчезают.

Богатым евреям легче выкручиваться. Торговля золотом, драгоценностями, фальшивыми арийскими документами идет вовсю. В слоях богатой вер­хушки каждый выкарабкивается как может, сам по себе. Что касается наших польских соотечествен­ников, то кое-кто из них нам помогает, но боль­шинство вообще не обращает на нас внимания.

Кто правит Польшей? Группенфюрер СС Глобочник, сидящий в Люблине. Известно, что генерал-губернатор Ганс Франк направил Гитлеру протест против того, чтобы евреев со всей Европы свозили в Польшу. Протест действия не возымел, и евреев десятками тысяч продолжают сгонять в шестнадцать ”резерваций”, согласно тому стран­ному общему плану, который составлен в Берлине и назван ”депортацией” всех евреев оккупирован­ных стран.

Часть немецких и австрийских евреев держится высокомерно. Им удалось снять хорошие кварти­ры, и они смотрят на нас, бедных польских ев­реев, сверху вниз. Однако подавляющее большинство уже дошло до крайней нищеты. Доктор Гле­зер, возглавляющий медицинскую службу в ”Об­ществе попечителей сироти взаимопомощи”, опа­сается эпидемий и голода, если евреям снова урежут продуктовые нормы.