Милая, 18 - [126]

— Как это вам удалось провести электричество, радио?

— Подумаешь! Поставил генератор, научился связываться с арийской стороной... Простенький код.

— А телефон?

— Один из моих парней работает в телефонной компании. Обвести телефонную компанию вокруг пальца ничего не стоит. Мы подключились к украинской линии для охранников на щеточной фабрике и говорим на идише. Им такое и в голову прийти не может. Нет, Андрей, я ужасно жалею, что вам удалось нас найти, я вас всегда очень уважал. Нужна особая хватка, чтобы доискаться до этого бункера, но мне ничего не остается, как...

— Не торопитесь, Мориц. Вы же понимаете, что я не полез бы сюда, если бы меня не подстраховывали. Вы что-нибудь слышали о Еврейской боевой организации?

— Доводилось, — ответил Мориц. Он заподозрил, что его собираются схватить.

— Они знают, куда и зачем я пошел.

— Ах ты, черт! — Мориц-Нашер с кислой миной положил на стол свой дробовик. — Как только я увидел, что вы пробираетесь в мой бункер, я себе сказал: этот пройдоха слишком хитрая бестия, чтобы идти сюда на свой страх и риск. Спросите Александра Бранделя, он вам скажет, что я всегда входил в положение ”Общества попечителей сирот и взаимопомощи”.

— Мориц, ради Бога, бросьте оправдываться. Разве я вас в чем-нибудь обвиняю?

— Вам, конечно, нужен мой бункер.

— Конечно.

— И продукты на семьсот тысяч злотых.

— Мне, право же, неловко, Мориц, поверьте.

— Что за сволочная штука эта жизнь. Не обобрал тебя один вор, так это сделает другой, — изрек Мориц. — Андровский, я хочу у вас кое-что спросить. Вот эта самая Еврейская боевая организация... Это вы тюкнули эсэсовцев на углу Заменгоф и Низкой?

Андрей кивнул.

— А Варсинского тоже вы кокнули?

Андрей снова кивнул.

— Ваши парни собираются заниматься этим всерьез?

И в третий раз Андрей утвердительно кивнул.

— Так я вам вот что скажу. На прошлой неделе, когда была эта стычка, я первый раз в жизни начал гордиться тем, что я — еврей. Так, может, мне еще повезло, что вы первыми меня нашли.

— Мориц, — сказал Андрей, — Еврейской боевой организации нужен интендант.

— А что это такое?

— Человек, который снабжает армию продуктами.

— Вы хотите сказать, спекулянт?

— Нет, это высокая и почетная должность.

— И какая доля идет ему?

— Нет, регулярная армия, вроде нашей, не работает в долю.

— Ой, вэй, ну и денек сегодня! Я всегда вел только чистые дела.

— Мориц, у нас есть врачи, они будут лечить вашу Шейну, в этом бункере вас будут окружать замечательные люди.

— В чем, в чем — а в этом я не сомневаюсь. Но одно условие. Никто не будет копаться в моих прошлых финансовых делах.

— Договорились, — сказал Андрей, и они ударили по рукам.

— А теперь сыграем в шестьдесят шесть, — кивнул Мориц, доставая потрепанную колоду карт.

Глава седьмая

На щеточной фабрике муравьиная цепь рабочих, согнув спины, толкая перед собой тяжелые тачки, двигалась по замкнутой кривой: склад, токарный цех, сборочный.

Один из истощенных рабов, по фамилии Кремский, чудом оставшийся в живых после десяти месяцев каторжного труда, нагрузил в токарном свою тачку готовыми ручками для щеток и медленно повез ее по коридору.

В сборочном цехе стояли десять верстаков, каждый длиной метров двенадцать. В них были просверлены дырки разной величины для щетины, проволоки, законченного изделия. 50 человек обслуживали каждый верстак.

Кремский подъехал к верстаку № 3.

— Они здесь, — шепнул он бригадиру и поехал дальше раскладывать ручки на верстаки.

”Они здесь” — еле слышно пронеслось по цеху.

— Эй, ты там, пошевеливайся! — крикнул немецкий надсмотрщик с галереи.

Кремский поехал быстрее, выехал из сборочного, проехал через токарный и вернулся на склад.

Пока ему нагружали тачку, он юркнул в табельную.

— Давай, — сказал он табельщику, и они вдвоем отодвинули стол, под которым оказался люк.

— Давай! — крикнул Кремский вниз, в темноту.

Показалась голова Вольфа Бранделя. Он двигался быстро: выскочил наверх, вышел из табельной, осмотрел сложенные высокой горой длинные доски.

— Пусть поднимаются! — приказал юный командир.

Сорок еврейских бойцов по одному вынырнули из подземного прохода. Францисканский бункер в нескольких кварталах отсюда соединялся с Каналом, и отряд Вольфа, пройдя по водосточным трубам до щеточной фабрики, прорыл туннель в табельную.

Отдавая знаками приказы, Вольф распределил свой отряд (десять женщин, тридцать мужчин) по заранее намеченным местам. Они спрятались за досками, держа оружие наготове.

Вольф, глубоко вздохнув, кивнул Кремскому.

Кремский, кряхтя, двинул с места нагруженную тачку — обратно в сборочный. В токарном он подал рукой сигнал, который принял бригадир сборочного. Все, не отрываясь, смотрели на бригадира. Он кивнул, и вдруг все одновременно затопали ногами и застучали щеточными ручками по верстакам.

— Что такое! — заорал надсмотрщик в рупор из своей кабины на верхней галерее. — Сейчас же прекратить шум! Слышите!

Стук разносился далеко по всей фабрике.

— Охрана! — заорал надсмотрщик в трубку внутреннего телефона. — В корпус ”4”! Немедленно!

Раздался прерывистый вой сирены, сзывавший охрану к четвертому корпусу.

Надсмотрщик запер зарешеченную дверь своей кабины, вытащил пистолет из ящика конторки, посмотрел вниз и увидел пятьсот пар глаз, в которых горела бешеная ненависть.