Миклухо-Маклай - [9]

— Туй.

С этого момента они прониклись друг к другу симпатией и уважением.

На следующий день после первого пребывания у папуасов Миклухо-Маклай после завтрака вновь отправился в знакомую деревню. Туй и несколько других папуасов вышли к нему навстречу. Следовало бы поинтересоваться у них, где лучше построить свою хижину. Однако, не зная местного языка, невозможно было обсудить этот вопрос. В любом случае неблагоразумно селиться на окраине или вблизи деревни, не зная ни характера, ни нрава будущих соседей. Навязывать им своё присутствие было бы бестактным.

Да и что за радость находиться вблизи деревни, где тебя будут постоянно беспокоить и раздражать крики взрослых, плач детей, лай собак и визг поросят! Не лучше ли поискать удобное и уединённое место где-нибудь невдалеке.

Он отправился по тропинке в лес и через десяток минут вышел на небольшую полянку, заросшую кустарником и высокой травой. Поблизости журчал ручей, к востоку открывался вид на море и находился небольшой мысок.

Облюбовав это место, Маклай поспешил в деревню. Сегодня был день рождения генерал-адмирала великого князя Константина Николаевича. По этому случаю полагался торжественный молебен и салют, были подняты сигнальные флажки. Как отнесутся к пушечным выстрелам папуасы, можно было только гадать. Следовало их успокоить.

Маклай едва вошёл в деревню, как с моря гулко ударили первые звуки салюта. Туземцы были ошеломлены. При каждом новом залпе они то пытались бежать, то ложились на землю, закрывая ладонями уши, то приседали, дрожа всем телом, как в лихорадке.

Как объяснить им происходящее? Каким образом успокоить? Он стоял на «центральной площади» деревни, не зная, что предпринять, и с трудом сдерживая смех. Наконец, решив дать волю своим чувствам, от души расхохотался.

Туземцы, видимо, исподволь наблюдали за ним. Они стали понимать, что их поведение нелепо. Как только Маклай рассмеялся, они начали ухмыляться, глядя друг на друга. Инцидент был исчерпан. С окончанием салюта учёный отправился на корвет.

Новосильский рассказал ему, что происходило на борту за это время. Оказывается, на корабль прибыло не менее дюжины туземцев. У них любопытство победило страх. Да и немало привлекали их диковинные, никогда ранее не виданные вещи, такие как гвозди, стёкла, зеркала. Особенно обрадовали дикарей угощения и подарки. Внимательно наблюдали они в полном молчании за процедурой молебна, сознавая, что совершается ритуальное таинство. Ещё более изумились, когда белые люди в белых одеждах выстроились ровными рядами, крикнули дружно что-то...

И вдруг средь ясного неба грянул оглушительный гром, от которого вздрогнул корабль. Оцепенев на мгновенье от ужаса, туземцы побросали подарки и опрометью бросились за борт с криками «Бука! Бука!».

— Николай Николаевич, — завершил свой рассказ Новосильский, — как это изволите понимать? Ведь и у нас в России тем же самым Букой детишек пугают. Выходит, мы одного корня с этими дикарями?

— В чём-то, пожалуй, вы правы. Только ещё следовало бы разобраться, кого они Букой величают. Думаю, какого-нибудь злого духа или конец света.

— Так вы полагаете, что они и про Апокалипсис знают?

— Ну, не по Иоанну Богослову, конечно, а на свой лад. Идея эта встречается у многих народов, порой никогда не общавшихся между собой.

— Если уж даже Бука у нас общий с этими дикарями, то придётся признать, что все люди братья.

— Пожалуй, так оно и есть. Только с вами вряд ли согласятся многие учёные мужи, тем более англосаксонского племени.

— А дикари эти — существа презанятные!

Можно было бы продолжать глубокомысленную беседу, но следовало поторапливаться. Ведь и без того благодаря великому князю, которого только что чествовали, в распоряжение Миклухо-Маклая, молодого и мало кому известного натуралиста, был предоставлен не менее чем на две недели военный корабль. Надо было не только доставить учёного в необходимое ему место, но и обустроить его жилище.

С капитаном Назимовым и старшим офицером Новосильским Миклухо-Маклай отправился на берег, чтобы окончательно выбрать место для постройки хижины. Морякам более всего понравился участок, где крупный ручей впадал в море.

— Полагаю, здесь можно оборудовать нечто наподобие небольшого форта, — сказал Назимов. — В случае нападения с суши радиус обстрела невелик. При необходимости есть возможность уйти в море. С другой стороны, какое-либо судно, появившееся на горизонте, нетрудно отсюда заметить, подав сигнал бедствия.

— Простите, Павел Николаевич, но я намерен мирно жить, а не отстреливаться.

— Как угодно. Вам виднее.

— Так какое же место вы выбираете? — спросил Новосильский.

— То, которое мне приглянулось с первого раза, — ответил Маклай.

На следующий день с утра корабельная команда приступила к расчистке площадки, рубке деревьев, установке свай, на которых должна покоиться вся постройка. Матросам приходилось спешить: заканчивался срок стоянки, а работ было невпроворот. Благо что в команде были отменные плотники.

В тропическом лесу зазвучала мерная «Дубинушка», под которую выволакивали из чащи крупные деревья и забивали сваи. Бой, сидя на земле, сплетал из листьев кокосовой пальмы циновки для крыши, меланхолично подтягивая: «Эй, тупинушька, юхним».