Михаил Юрьевич Лермонтов. Жизнь и творчество [заметки]
1
Это видно из переписки Сперанского с дочерью [см. Р. Арх., 1868 г.]. См. книгу барона Корфа: «Жизнь графа Сперанского», Спб., 1861 г., стр. 54, 55, 127, 131, 167, 273 и 368. С сыном Алексея Емельяновича, Аркадием Алексеевичем Столыпиным (1777–1825), бывшим обер-прокурором сената, Сперанский оставался в деятельной переписке [см. Р. Арх. 1869 года, стр. 1682–1708 и 1966 и дал.]. Кроме этого Аркадия Алексеевича (по счету второго брата), женатого на дочери знаменитого графа Николая Семеновича Мордвинова, у Арсеньевой были братья: 1) старший Александр Алексеевич – адъютант Суворова; 2) Дмитрий Алексеевич – генерал-лейтенант; 3) Афанасий Алексеевич (1788–1866), служивший с отличием храброго офицера в артиллерии; был саратовским предводителем дворянства, женат на Устиновой, памятен в Москве своим хлебосольством и, по уверению Лонгинова, был особенно любим и почитаем Лермонтовым [Р. Стар., 1873 г., т. VII, стр. 381]; 4) Николай Алексеевич, известный своей храбростью, командир Ямбургского полка [«Истор. Ямб. полка», стр. 679–696]; он был в Севастополе губернатором и погиб в 1830 году во время чумного восстания, так называемого «бабьего бунта» [Русь, 1880 г., № 3; тоже Р. Арх. 1868 г., стр. 1108 и Р. Стар. 1873 г., т. VII, стр., 566]. Сестер у Арсеньевой было три: старшая была за Евреиновым, Екатерина – за Хостатовым и Наталья – за Григорием Даниловичем Столыпиным (однофамильцем). Лонгинов ошибается, говоря [Р. Стар., 1873, т. VII, стр. 381 и 566], что одна из сестер была за Шан-Гиреем, – за ним замужем была племянница Арсеньевой, дочь Хостатовой – Марья Акимовна. – А. М. Тургенев в записках своих [Русск. Старина, 1885 г. ноябрь, стр. 276 и декабрь, стр. 473] относится и Столыпину и особенно к дочерям его неблагосклонно.
2
Рассказы о бабушке Арсеньевой я записал со слов г-жи Гельмерсен, урожден. баронессы Россильон (†1885 г. в Дерпте), муж которой Ал. Петрович Гельмерсен был командиром роты школы юнкеров. Он за болезнью или за отсутствием Шлиппенбаха (начальника всей школы) исполнял его должность. Многие юнкера, в том числе и Лермонтов, были вхожи в семью Гельмерсена. Через внука познакомилась с нею и бабушка Арсеньева.
Однажды в обществе, в квартире Гельмерсена, заговорили о редких случаях счастливого супружества. «Я могу говорить о счастье, – заметила бабушка Лермонтова. – Я была немолода, некрасива, когда вышла замуж, а муж меня баловал… Я до конца была счастлива». Одна из присутствовавших, молодая женщина, тоже стала уверять, что и она весьма счастлива. «Ты богата, молода и хороша, – ввернула бабушка, всем говорившая «ты», – вышла замуж за старика, – как же ему тебя не баловать?» См. тоже, что рассказал о бабушке Лонгинов в Современ., 1856 г., № 6, стр. 162.
3
Гамлет в переделке Сумарокова существовал с 1748 г., следовательно, не мог называться новой пьесой. Перевод или скорее переделка Степана Ивановича Висковатова была напечатана в первый раз в 1811 году, но в театре разыгрывалась раньше.
4
Похоронен М. В. Арсеньев в фамильной часовне в Тарханах. Над ним женой поставлен мраморный монумент с надписью на передней стороне: скончался 1810 года, 2-го января. Справа написано: Михаил Васильевич Арсеньев. С левой стороны: родился 1768 года, 8-го ноября. – Сопоставляя числа, выходит, что Арсеньев действительно был на 8 лет моложе жены, скончавшейся в 1845 году 85-летней старухой.
Рассказ о смерти Арсеньева слышан мною от близких к семье Ман-ых людей, но еще раньше, в 1881 году, в Тарханах мне сообщали старожилы разные вариации смерти Арсеньева. Говорили, между прочим, что в Тарханах съехавшиеся на святках гости задумали рядиться. Ряженые собрались в зале, но вдруг, среди общего веселья, заметили, что одного из кавалеров недостает. Пошли отыскивать его в мужскую уборную и наткнулись на Михаила Васильевича, лежавшего мертвым на полу, в костюме и маске. Говорили, что он умер от удара. См. статью мою в Русской Мысли, октябрь 1881 г., но только тут я не поместил рассказа Александры Суминой, бывшей дворовой девушки Арсеньевой, старушки еще довольно бодрой, доживавшей свой век в Тарханах. Когда я ее видел, ей было уже за 80 лет (старожилы утверждали, что ей кончается 9-й десяток). Она утверждала, что была девчонкой на побегушках, когда умер Арсеньев, и помнила только, что «барин с барыней побранились. Гости в доме, а барин все на крыльцо выбегали. Барыня серчала. А тут барин пошли с заступом к гостям и очень жалостно говорили, а потом ушли к шкафчику, да там выпили, а там нашли их в уборной помершими. Барыня оченно убивалась» и т. д. Уж более поздние сообщения пояснили мне сбивчивые рассказы старухи. Очевидно, Арсеньев с заступом перед гостями был в роли могильщика. От других старожилов слышал я рассказ в подобном же роде [см. Живописн. Обозрение, 1884 г., № 39].
5
Наталья, Александра, Авдотья, замужем за Пожогиным-Отрошкевич, Екатерина (потом вышедшая за Свиньина) и Елена, вышедшая за Петра Вас. Виолева. Г. Никольский в статье «Предки М. Ю. Лермонтова», Русск. Стар., 1873 г., т. VII, на стр. 553 ошибочно называет лишь двух сестер Юрия Петровича: Екатерину и Елену, основываясь частью на показаниях М. Н. Лонгинова.
6
Сведений о Юрии Петровиче очень немного. Родился он в 1787 г. и воспитывался в 1-м кадетском корпусе, откуда в 1804 году октября 29-го, 17 лет от роду, был выпушен в Кексгольмский пехотный полк прапорщиком. Однако менее чем через 11 месяцев его переводят на службу в только что покинутый им кадетский корпус, что, конечно, может указывать на то, что молодой человек был у своего начальства на особенно хорошем счету. В 1810 году получает он чин поручика, а 7 ноября 1811 года увольняется в отставку, по болезни, с чином капитана и с мундиром. Во весь срок семилетней службы Лермонтов пользовался вниманием начальства. Три раза было ему объявлено «Высочайшее удовольствие и благодарность» [указ об отставке см. в Русск. Стар., 1873 г., т. VII, стр. 563].
7
Рассказ Ивана Николаевича Лермонтова в Р. Стар., 1873 г., т. VII, стр. 393.
8
Статья Розанова – Русск. Стар., 1873 г., т. VIII, стр. 113, и зам. Лонгинова – Русск. Стар., т. VII, стр. 380. «Дом Толя, – говорит Розанов, – перешел, вероятно, к Бурову, потом к иностранцу Пенанд, а через 6 лет к Голикову».
9
Для совершения обряда крещения были приглашены из церкви Трех Святителей протоиерей Николай Петрович Другов, дьякон Петр Федорович, дьячок Яков Федорович и пономарь Алексей Никифорович. Восприемником был коллежский асессор Фома Васильевич Хотяинцев, а восприемницей – бабка новорожденного Арсеньева. Метрическое свидетельство напечатано в Русской Мысли 1881 г., ноябрь.
10
По указаниям Хвостовой [записки Е. А. Хвостовой, стр. 186], Лермонтов родился в 1815 году. Это утверждает и Лонгинов, весьма, впрочем, ненадежный в своих показаниях, что не раз будем иметь случай доказать [Русск. Вестн., 1860 г., № 8, стр. 383, и Русск. Стар., 1873 г., т. VII, стр. 380]. В Петербургских Губернских Ведомостях 1867 года, № 50, помещена статья Прозина: «Выдержки из моего дорожного журнала». В статье этой описывается село Тарханы и могила Лермонтова, на которой г. Прозин прочел: «Лермонтов родился 30 октября 1814 г.». Описания памятника чрезвычайно различны. Так, в Илл. Газете [1867 г., № 12] говорилось, что на памятнике кроме надписи «М. Ю. Лермонтов» больше ничего нет [переп. с «Зап. Хвостовой», стр. 254]. В Русск. Художеств. Листке [1 марта 1862 г., № 7] помечено, что Лермонтов родился 3 октября 1814 г. По точным описаниям г. Журавлева, проверенным мною на месте, памятник имеет следующие надписи. На передней стороне: «Михаил Юрьевич Лермонтов»; на правой: «скончался 1841 г. 15 июля»; на левой: «родился в 1814 г. 3 октября». Сам поэт праздновал день своего рождения 3 октября [см. письмо к нему Верещагиной в Русск. Обозр., август 1890 г., стр. 734]. Г. Розанов поместил в Русск. Стар., 1873 г., стр. 113, точную справку из архива московской консистории, в коей говорится, что Лермонтов родился 2 октября. Бабушка праздновала день рождения Лермонтова 3 октября, она же и поставила ему памятник и, конечно, не ошиблась бы. Примиряя оба сведения, я полагаю, что Лермонтов родился со 2-го на 3 октября. Крестивший Лермонтова Н. П. Другов в свое время пользовался известностью в духовном мире [подробная биография в Душеполезном Чтении 1866 года, кн. VI]. И ныне священническое место при церкви Трех Святителей находится в роде Другова.
11
В Тарханах и по сие время живут потомки Лукерьи, сохранившие прозвище «Кормилициных».
12
Обыкновенное предположение биографов (Дудышкин и за ним другие), будто мать Лермонтова увезла его в Тарханы, а отец оставался жить в тульском своем имении, опровергается сведениями, собранными в Тарханах. Сведениями этими я обязан Петру Николаевичу Журавлеву, которому приношу искреннюю благодарность. Ему я обязан данными о бабушке, отце и матери поэта и юности его. Рассказы старожилов, выписки из метрик, надписи могильных памятников и разные указания были им доставлены мне с готовностью и точностью, много облегчившие мои поиски.
13
Сообщения г. Журавлева. – О Юрии Петровиче рассказывал мне тоже и г. Зиновьев, бывший учитель М. Ю. Лермонтова, видавший не раз отца поэта в Москве в 1828, 29 и 30 годах.
14
По смерти бабушки управляющий Тарханами Горчаков – из крепостных – едва не продал дом. Затем в 1867 году дом было совсем решили продать на снос и все разошлось из-за 50 рублей. Его даже уже стали разбирать, и г. Прозин [Пензенские Вед., 1876 г., № 50] видел мезонин снятым с главного корпуса. Затем дом был приведен в прежний порядок, с незначительными изменениями во внешнем виде. В 1881 году я снял с него план внешнего вида и внутреннего расположения и передал его вместе с литографированным его изображением 1842 года в Лермонтовский музей. В каталоге музея, составленном г. Бильдерлингом, изображен дом с церковью, но ошибочно помечено, что в ней похоронен поэт. Похоронен он с полверсты от этого места в особом фамильном мавзолее.
15
Русск. Архив, 1870 г., т. VIII, стр. 1136.
16
Из рассказов С. А. Раевского. Материалы Хохрякова.
17
Здесь и далее автор цитирует произв. М. Лермонтова по изданию М. Лермонтов. Полное собрание сочинений, тт. 1–4. Под ред. П. Висковатого. М., 1891. (Прим. ред.)
18
Из рассказов А. П. Шан-Гирея. – Альбом этот мне случилось видеть в 1880 году уже сильно потертым. Приобрести мне его не удалось, но он описан г. Рыбкиным в Историческом Вестнике за 1881 г., т. VI, стр. 371. Дневника матери Лермонтова разыскать я не мог.
19
В детстве на нем постоянно показывалась сыпь, мокрые струпья, так что сорочка прилипала к телу, и мальчика много кормили серным цветом – так рассказывают в Тарханах. Е. А. Арсеньева, в разговорах с г-жой Гельмерсен, тоже говорила о болезненности Лермонтова в детстве и указывала на некоторую кривизну ног как на следствие ее. Эта болезненность побудила бабушку везти внука на серные кавказские воды. То же сообщает и Рыбкин [см. выше], стр. 372: «жидкий мальчик, здоровьем золотушный».
20
Вопреки установившемуся мнению, что Лермонтов только 10-летним ребенком был на Кавказе, А. П. Шан-Гирей и другие утверждают, что Лермонтов был там и еще в более нежном возрасте.
21
Ср. статью мою в Русской Мысли, октябрь, 1881 г.
22
Сравн. Русск. Мысль там же, и свидетельство М. А. Пожогина-Отрошкевича в Русск. Арх., 1881 г., т. III, стр. 437.
23
По одним сведениям три, по другим два года кряду. – Старожилы в Тарханах помнили, что Миша, побывав на Кавказе, все им был занят, из воска лепил горы и черкесов и «играл в Кавказ».
24
Она досталась А. П. Шан-Гирею и только года два до смерти его, в середине 80-х годов, была продана в чужие руки.
25
Подробности в Русск. Мысли [октябрь 1881 г.]. По большей части гувернер Миши именуется: Иван Кап, у Лонгинова даже Кан, но А. П. Шан-Гирей помнил в Тарханах француза (эльзасца) Капэ (Capet), и тем же именем называет его Пожогин в Русск. Арх. [См. выше].
26
Во второй главе труда своего, напечатанного в 1881 году в XI кн. «Русской Мысли», я, введенный в заблуждение, приписывал Жандро свойства и влияние, которое имел на Лермонтова Капэ. Разъяснил мне ошибку А. П. Шан-Гирей, но я не успел ее исправить, и статья была напечатана с этим недосмотром. О Жандро ниже.
27
Имение перешло в руки сына ее, известного храбреца Ан. Ан. Хостатова, а по смерти его около 1885 года к племяннику его, сыну Акима Павловича Шан-Гирея.
28
Из рассказов о Лермонтове Аркадия Дмитриевича Столыпина, записанных мною в Орле со слов его в октябре 1880 г. Сравни, что говорит Лонгинов. [Р. Старина, 1873 г., т. VII, стр. 391 и там же, 1885 г., ноябрь, стр. 277].
29
Толстой. «Война и мир». – Сожжение Смоленска.
30
«Странный человек», т. IV, стр. 203.
31
Heinrich Heine’s Sämmtliche Werke. – Reisebilder: Das Buch «Le Grand», cap. VII–X. Сравни тоже «Strodtmann. H. Heine’s Leben und Werke», т. I, стр. 19 и д.
32
Еще в первой юношеской тетради, писанной в пансионе, мы встречаем стихотворение «Наполеон», в коем боролись симпатии к Наполеону с чувством неприязненности к нему, коими дышали рассказы людей, помнивших годину бедствий. Сравни статью мою в «Русской Мысли», 1881 г., кн. XI и соч. Лерм., т. I, стр. 362. Затем о Наполеоне т. I, стр. 93, 94, 180, 236, 294, 318.
33
Сведения о времени пребывания Лермонтова в Московском благородном пансионе и учителях его почерпнул я главным образом из рассказов г. Зиновьева, записанных мною со слов его в сентябре 1880 г. в Москве.
34
Исторический очерк пансиона помещен мною в Русской Мысли, ноябрь 1881 г.
35
Когда я спросил у А. З. Зиновьева, знал ли Лермонтов классические языки, он отвечал мне: «Лермонтов знал порядочно латинский язык, не хуже других, а пансионеры знали классические языки очень порядочно. Происходило это от того, что у нас изучали не язык, а авторов. Языку можно научиться в полгода настолько, чтобы читать на нем, а хорошо познакомясь с авторами, узнаешь хорошо и язык. Если же все напирать на грамматику, то и будешь изучать ее, а язык-то все же не узнаешь, не зная и не любя авторов».
36
Материалы Хохрякова. См. ниже прим. на стр. 52.
37
Находится ныне у Н. С. Тихонравова, а точный список в Лермонтовском музее.
38
См. т. I, стр. 36. Что Лермонтов показывал свои сочинения наставникам, видно из некоторых пометок. Так, на полях тетради, на которой написаны «Черкесы», против VI строфы замечено: «Зиновьев нашел, что эти стихи хороши», и далее, немного ниже: «тоже»; на полях другого стихотворения [«Два брата», см. т. III, стр. 173] заметка нелермонтовским почерком: «contre la morale».
39
«Биограф. очерк Пыпина», изд. 1873 г., стр. XIX. Догадка Пыпина, что эта пьеса была не «К морю», а элегия Жуковского «Море» [изд. 1878 г., т. II, стр. 388], оправдалась. Мне подтвердил ее Зиновьев, продекламировав первый стих: «Безмолвное море, лазурное море». О счастливом настроении в день публичного экзамена говорила и Е. А. Хвостова [«Записки», стр. 97], утверждая, впрочем, что это было в 1830 г., по возвращении из Средникова, следовательно, в конце августа; но это сомнительно, потому что Лермонтов вышел из университетского пансиона уже в апреле 1830 года.
40
См. биограф. Мерзлякова в «Биогр. Словаре» москов. профессоров и в книге Сушкова «Материал к истории московского благородного пансиона», стр. 88, 89 и 94. М. А. Дмитриев рассказывал о происхождении известной песни «Среди долины ровныя». В приятельском кругу Мерзляков, пригорюнившись, заговорил о своем одиночестве. Внезапно схватив мел на открытом ломберном столе, он написал начало названной песни. Ему положили перо и бумагу. Он переписал написанное и окончил тут же всю пьесу. Большинство своих произведений писал он в «Ждагах», имении Веньяминовых-Зерновых.
Мерзляков скончался 26 июля 1830 г., на даче в Сокольниках, в скромном небольшом домике. День был тихий, прекрасный, когда из небольшой церкви понесли поэта среди ясных сельских видов на Ваганьковское кладбище. Между присутствовавшими находился ученик его, известный после профессор университета Кудрявцев. По поводу возгласа бабушки о Мерзлякове см. заметки Лонгинова. Р. Стар., 1873 г., т. VII, стр. 384.
Влияние на Лермонтова Мерзлякова признает и редактор «Библиографических записок» [1861 г., стр. 488, примечание], говоря о стихотворениях Лермонтова «Цевница» и «Пан» [соч., т. І, стр. 2 и 41]. Мерзляков, впрочем, был не без влияния и на других замечательных людей: так сохранил о нем благодарную память и Чаадаев [Русс. Вест., 1862 г., т. 42, стр. 143].
41
Тетрадь эта хранится в Императорской Публичной библиотеке, довольно толстая, in 4° в бархатном голубом переплете с золотым обрезом; на лицевой стороне она обшита золотым шнурком. Из этого шнурка образованы переплетенные французские буквы: M. J. L. На обратной же стороне тетради вышит 1826 г. Первые листы вырваны; затем мы встречаем ряд выписок из французских писателей. Тут стояло: «Hero et Leandre par La Harpe. Echo et Narcisse, Orphe et Euridice». Под стихами: «La mort ferme ses yeux, les nymphes, ses compagnes. De leurs cris douloureux complirent les montagnes» и т. д. Лермонтов приписал: «je n’ai point fini, parceque je n’ai pas pu». За этим следует новый заглавный лист: Разные сочинения, принадлежат М. Л. 1827 г. 6 ноября. Тут встречаем мы прежде всего переписанными: «Бахчисарайский фонтан» А. Пушкина и «Шильонский узник», пер. Жуковского. Далее все белые листы. Дудышкин [учен. тетради Лермонтова «Отечест. Записк.», 1859 г., № 11, стр. 245] только поверхностно ознакомился с этой тетрадью, – он, кажется, «Шильонского узника» и «Бахчисарайский фонтан», дословно списанные Лермонтовым, принял за переложение [это заметил уже г. Ефремов, «Соч. Лермонтова», т. II, стр. 513], а поэму «Черкесы» он относит без всякого основания к 1826 году.
42
Так, в VII тетради мы среди стихотворений встречаем целую страницу французского упражнения «Jorik à Elis» с подчеркнутыми грамматическими ошибками и через несколько листов тоже прозаические упражнения в переводах из Байрона, «Гяур», «Бенно» и пр. Находящиеся в Публичной библиотеке черновые ученические тетради Лермонтова хранят следы стихотворных набросков. О тетрадях поэта, относящихся ко времени пребывания его в школе гвардейских юнкеров, мы будем еще говорить. В Публичной библиотеке находится тоже черновая тетрадь эпохи нахождения Лермонтова в университетском пансионе. На заглавном листе читаем: «Общая тетрадь. Принадлежит М. Лермонтову. 1829 г.». На оборотной стороне первого листа: incredibiles, superflut. Затем:
М. Лермантов.
О тетрадях поэта сравни статью мою в «Русской Мысли» за 1881 г., кн. XII, прим. 37 и 38. В ссылках и указаниях много опечаток, но они исправлены в экземпляре, наход. в Лермонтовском музее. – Тетради, хранившиеся у А. А. Краевского, подарены им в музей.
43
Шан-Гирей в статье, напечатанной в августовской книге «Русского Обозрения» за 1890 год, рассказывает, что первая поэма, написанная Лермонтовым, называлась «Индианка», позднее сожженная им. Но Шан-Гирей запамятовал: «Индианка» была написана, но, кажется, не закончена, после – по прочтении романа Шатобриана «Аттала», который он думал драматизировать [т. IV, стр. 1], а потом написал поэму.
44
Выпишем для примера описание битв черкесов с казаками. Из «Кавказского пленника» Пушкина:
Из «Черкесов» Лермонтова [т. III, стр. 165]:
(Буквально слова
из черкесской песни
Пушкина).
Из «Кавказского пленника» Лермонтова [часть III, стр. 142]:
45
Ср. письмо к Лопухиной от 2 сент. 1832 г., т. V, стр. 387. – О подробностях мне рассказывала Ел. Дм. Лопухина. В материалах Хохрякова находится обрывок письма А. А. Лопухина к Лермонтову от 25 февр. 1833 года, где говорится: «Очень, очень тебе благодарен за твою голову: она меня очень восхищает и между тем иногда грусть наводит, когда я в ипохондрии». – Сын Алексея Александровича подарил голову в Лермонтовский музей.
46
См. соч. т. IV стр. 10—116. Рукописи драм «Испанцы», «Странный человек» и «Два брата» находились у Бориса Николаевича Чичерина и получены им от Екатерины Петровны Осиповой, проживавшей в доме Арсеньевой во время детства поэта и скончавшейся в доме Чичериных в Тамбове. Г. Чичерин принес рукописи в дар Лермонтовскому музею.
47
См. Пыпин. Жизнь Белинского, т. I, стр. 52.
48
«Люди и страсти. Трагедия» (нем.).
49
В материалах г. Хохрякова мы находим следующую пометку при перечислении действующих лиц драмы как они напечатаны в сочин. т. III, стр. 118: М. И. Громова – бабушка Лермонтова; И. М. Волин – отец Лермонтова; Ю. Ник. Волин – сам Михаил Лермонтов; В. М. Волин – брат отца Лермонтова (?); Любовь и Элиза – двоюродные сестры Лермонтова; Заруцкий – Столыпин (Монго?); Дарья – нянька Лермонтова; Иван – слуга, муж Дарьи. Он привез потом тело Лермонтова из Пятигорска в Тарханы. – Тут же г. Хохряков замечает со слов С. Раевского, что Лермонтов стрелялся со Столыпиным из-за двоюродной сестры.
50
См. выше глава I, стр. 16 и сравни соч. т. ІV, стр. 143. В материалах своих г. Хохряков говорит: «Елизавета Алексеевна дала отцу Лермонтова деньги, лишь бы он не брал сына. Может быть, деньги были даны, чтобы кончить ссоры об имении?» В прим. 52 в статье моей в «Русской Мысли» дек. 1881 года я сообщал, что собранные г. Журавлевым сведения от тархановских жителей согласуются с тем, что говорит Лермонтов в драме своей «Menschen und Leidenschaften». Сведения эти получены мною раньше, чем вышло ефремовское издание «Юношеских драм Лермонтова», так что если и предположить, что старожилы тархановские следят за всем новым в нашей литературе, то на этот раз уж они никак не могли почерпнуть из новой книги переданные г. Журавлеву сведения.
Г. Пыпин [«Соч. Лерм.» изд. 1873 г., стр. XVII] указывает, на основании сообщений А. З. Зиновьева и того, что замечает г. Бартенев [Рус. Арх., 1872 г., стр. 1852], на автобиографическое значение драмы «Menschen und Leidenschaften». Тоже и г. Ефремов [«Соч. Лерм.», т. II, стр. 614, и «Юнош. др.», стр. 320]. Дудышкин, прим. ко II т., изд. 1860 г., стр. 650].
51
Ср. драму «Menschen und Leidenschaften», т. IV, стр. 125 и особенно стр. 134.
52
Ср., что говорит о значении этих стихотворений для уразумения отношений сына к отцу г. Никольский в «Русск. Стар.», 1873 г., т. VII, стр. 564. В черновых тетрадях обе пьесы написаны почти непосредственно друг за другом. Их отделяют отрывки из «Демона», тогда уже занимавшего поэта.
53
Из сообщений А. П. Шан-Гирея.
54
См. «Сочин. Сологуба», т. I, и «Воспоминания графа В. А. Сологуба». Москва, 1866 г., стр. 64 [оттиск из Рус. Арх., 1865 г.], где говорится между прочим: «Светское значение Лермонтова я изобразил под именем Леонина в моей повести «Большой свет». – О значении писаний графа Сологуба по поводу Лермонтова будет говорено в своем месте.
55
Относительно родословной Лермонтовых, равно как и известий о шотландских предках его, ссылаемся на обстоятельную статью г. Никольского в Русской Старине, 1873 г., т. VII, стр. 547, и т. VIII, стр. 810. Статья Рольстона в «The Athenaeum», 15 sept. 1873 передает содержание статьи г. Никольского. См. тоже заметку Данилевского в Русском Архиве, 1875 г., книга III, стр. 107.
56
Сведения, данные об этом Ив. Ник. Лермонтовым [Русская Старина, 1873 г., кн. VII, стр. 392], оказываются неверными. Сообщение сделано им, впрочем, по памяти, на основании двух записок, сгоревших в 1842 году. Ср. ст. Никольского [там же, на стр. 558, примеч. 1-е]. Герб русских Лермонтовых, по изысканиям г. Никольского, сходен с гербом шотландских Лермонтов. – Относительно герба смотр. общий гербовник дворянских родов Российской империи, т. IV, стр. 102. «В щите, имеющем золотое поле, находится черное стропило с тремя на нем золотыми четвероугольниками, а под стропилом черный цветок. Щит увенчан обыкновенным дворянским шлемом с дворянской короной. Намет на щите золотой, подложенный красным; внизу щита девиз: «Sors mea – Jesus» (жребий мой – Иисус). Герб шотландских Лермонтов представляет также на золотом поле черное стропило с тремя золотыми ромбами, но без черного цветка под стропилом, зато на щите нашлемник с розой, которая в позднейшее время была заменена пурпуровым голубем с масличной ветвью. Девиз: «Dum spiro, spero» (пока дышу, надеюсь).
57
Таким образом неверно, что шотландец Лермонт был для формирования рейторских полков вызван при Алексее Михайловиче около 1659 года, как говорится о том в «Истории лейб-гвард. кирасирск. полка», сост. Барановским [глава I, стр. 2, примеч. 3]. Замечательно, что тогда положено было, чтобы первые три штаб-офицерских чина занимать лишь офицерами из иностранцев [там же и Русская Стар., 1873 г., кн. VII, стр. 550].
58
В «Записках старинным службам русских благородных родов, составленных Матвеем Спиридоновым» [Русск. Импер. Публ. Библ., в 15 ч., 55 отд., под № ММСССLVІ], показаны: Евтихий Петрович 159 стольником, а Петр Петрович 45 отставным стольником. Оба брата, Евтихий в Петр, представили родословную роспись свою в 1698 г. февраля 10-го дня. Из разрядного архива справка была позднее выдана потомкам Лермонта для представления от 1 апреля 1799 года в сенат. У Евтихия были 3 сына: Петр, Матвей, Яков, да дочь Ирина. – Никольский [там же, VII, 552] ошибочно замечает, что Петр Юрьевич упоминается под 1698 г. Под этим годом упоминается не Петр Юрьевич, а дядя его Петр Петрович, подавший 10 февраля 1698 г. подписанную им и братом Юрием родословную роспись. Петр Юрьевич служил в военной службе в чине прапорщика в 1725 г. Марта 20 он был от императора Петра I прислан с поручением к императрице Екатерине I, которая приказала ему выдать наградных 10 червонцев [из книги приходо-расходных денег императр. Екатерины I, Русск. Архив. 1874 г., т. XII, стр. 530]. Сын его Юрий Петрович воспитывался кадетом в шляхетском сухопутном корпусе, где отличался талантом к рисованию и откуда в 1745 г. вышел по болезни с чином подпоручика [Русск. Архив. 1872 г., т. X., стр. 1852 и 1875; т. ХIII, стр. 107]. О сыне его Петре Юрьевиче, приходящемся дедом поэту, мы ничего не знаем, кроме того, что жену его звали Анной Васильевной. – Сын их, Юрий Петрович, отец поэта, родился в 1787 году. Портреты деда и отца находятся в Лермонтовском музее.
59
Во всех дипломах, приказах и официальных бумагах Лермонтов писался через «а». В университете и в юнкерской школе до 1835 г. он еще и под сочинениями подписывается Лермантов. Под «Измаил-Беем» в рукописи 1832 г. стоят еще две подписи: русскими буквами – Лермантов и латинскими Lerma; под первым печатным произведением «Хаджи Абрек» Лермонтов подписался через «а» [см. т. II, стр. 145]. Также через «а» подписался он в письме к Марье Александровне Лопухиной в декабре 1835 г. [Русск. Арх. 1863 г., стр. 952], тогда как в 1837 году в письмах в ней же подписывается уже Lermontoff. [В Русск. Арх. (1863 г., стр. 956) неверно напечатано через «а»]. Ник. Лермонтов в Рус. Старине 1873 г., т. VII, стр. 392 поместил заметку о том, как писать фамилию Лермонтов, и также находит, что она должна официально писаться через «а». Мы этому не противоречим. Так писались и отец, и предки Михаила Юрьевича. Он же для себя в мире литературном восстановил старую шотландскую форму. Так и надо писать имя нашего поэта, и если иногда, и теперь еще, фамилия его пишется через «а», то это неверно. Сравни статью г. Никольского в Русск. Стар., стр. 558.
60
Капитан Юрий Петрович Лермонтов внесен в шестую дворянскую родословную книгу Тульской губ. марта 10-го дня 1829 г. по исходящей книге за № 940. См. об этом мое сообщение в Русской Стар. 1882 г. февраль, стр. 469–470. Сам диплом подарен мною Лерм. музею.
61
С семьей Столыпиных находился в близких отношениях и Рылеев. Сравн. соч. Рылеева – послание к Столыпиной в 1825 году.
62
Таким описывали мне Лермонтова учившиеся с ним товарищи. Описания их сходятся с тем, что говорит г-жа Хвостова [«Воспоминания», стр. 78]. Г. Пыпин [«Сочин. Лерм.» изд. 1873 года, стр. ХVIIІ] напрасно старается опровергнуть справедливость описания г-жи Хвостовой, называя его карикатурным. Карикатуры в этом портрете Лермонтова я не вижу. Г. Пыпин ссылается на сообщение г. Зиновьева, в словах коего я не вижу противоречия с описанием Хвостовой. Портрет Лермонтова с клоком белокурых волос видел я в Пензе у г. Хохрякова. Оригинал, кажется, в саратовском имении Столыпиных. Вот этот клок и побудил многих считать Лермонтова белокурым. Сравн. заметку Лонгинова в Русской Старин. 1873 г., т. VII, стр. 391.
63
В первый раз напечатано в Библиотеке для чтения 1844 г. под заглавием «В альбом» (из альбома г. Сушковой) и приписано к 1830 г.; во второй раз напечатано в том же журнале в 1845 году, т. 68, между 11 другими стихотворениями. Мне удалось отыскать точный список с тетради Лермонтова, о коей говорилось в Саратовском Листке 1875 г., № 246. Я получил тетрадь эту от почитателя Лермонтова г. Панафутина в Пензе. Там, под № 98, находится стихотворение: «Нет я не Байрон, – я другой, еще неведомый избранник», но оно оканчивается не стихом: «кто толпе мои расскажет думы? Или поэт – или никто!..», а «Я – или Бог, или никто!» – Был у меня в руках и вариант: «Иль гений мой, или никто». Может быть, первая и третья формы принадлежат даже и не Лермонтову, а сделаны издателями из боязни цензуры, в то время весьма своеобразно относившейся к употреблению слова «Бог» в печати.
64
В 7-й тетради г. Краевского встречаются прозаические переводы из Байрона: «Darkness». Лермонтов был в недоумении, как передать это слово: «мрак» или «тьма», что подало повод г. Дудышкину во второй статье: «Ученические тетради Лермонтова» [Отеч. Зап., 1859 г., кн. 11, стр. 256] видеть в прозаическом отрывке упражнение, «заданное учителем на тему: синонимы – мрак и тьма». Под влиянием этого стихотворения написана Лермонтовым пьеса «Ночь» [«Сочин.», т. I, стр. 83]. Это, конечно, далеко не перевод, сделанный в свое время И. С. Тургеневым [Петербург. Сборник Некрасова, 1846 г., стр. 501]. – Тут же Лермонтов перевел прозой «Napoleons Farwell» и стихами баллады Байрона:
и «Видение», [стр. 173, и т. IV, стр. 280] и пр.
65
[Соч. т. I, стр. 117]. В Тарханах старушки, бывшие дворовые девушки, рассказывали мне, что, в первую поездку на Кавказ, бабушку, гулявшую с внуком и Христиной Ремер, остановила цыганка. Она предсказала, что Ремер умрет скоро, а Лермонтов «примет смерть из-за спорной жонки». Ремер верила в это предсказание и действительно умерла на Кавказе.
66
Из рассказов Аркадия Дмитриевича Столыпина.
67
Из рассказов А. Д. Столыпина.
68
Т. I, стр. 31.
69
«Сочинения Лермонтова», т. I, стр. 115. Про эту заметку г. Дудышкин [«Учен. тетр.», стр. 248] говорит: «Есть в тетради VI заметка, которая касается биографии автора и в то же время объясняет позднейшее его превосходное стихотворение: «Выхожу один я на дорогу…» Удивительное сближение!!»
70
О том, что Лермонтов шутя советовал подбирать исписанные листы, рассказывал мне в Тарханах сын лермонтовского камердинера со слов отца своего. Другой человек Лермонтова рассказывал, как, посещая барина на гауптвахте в Петербурге, он видел исписанными все стены, «начальство за это серчало – и М. Ю. перевели на другую гауптвахту».
71
Из рассказов о Гоголе, сообщенных мне А. О. Смирновой в 1867 г. в Женеве.
72
Drôle de passion de laisser partout des traces de son passage! [Т. V, стр. 387].
73
Оба стихотворения, о коих г-жа Сушкова говорит на стр. 90, оказываются принадлежащими Пушкину [т. I, стр. 379].
74
Игра слов: «Вы – Жан (Jean – фр. аналог имени Иван), вы – Жак (Jacques – Яков(левич)), вы рыжий (фр. roux [py] – рыжий), вы глупый (фр. sot [co] – глупый), однако вы вовсе не Жан-Жак Руссо».
75
Никогда в жизни мы не видели таких черных глаз.
76
См. главу IV, стр. 74.
77
См. К. С. Аксаков: «Воспоминания студенчества» [«День» 1862 года, № № 39 и 40-й]. Герцен: «Былое и думы», глава VI. Сравни также – Пыпин: «Белинский, его жизнь и переписка». С. – Пб., 1876 года, главы I и II. Шевырев: «История Московского университета». В Вестн. Евр. 1887 г., апрель, помещены университетские воспоминания И. Гончарова. Он говорит о преподавании в Моск. унив. в ином духе, но может быть потому, что больше вспоминает последние годы своего пребывания. О Лермонтове он вспоминает на стр. 498, но лично знаком с ним не был. Надо полагать, что почтенный автор многое запамятовал. Так, он говорит, что Лермонтов оставался в университете недолго, тогда как он находился в нем с 1 сентября 1830 г. до 1 июня 1832 г.
78
Он начал с чтения теории изящных искусств и археологии, которые, по смерти профессора Гаврилова-отца, временно читал сын его [Ист. Моск. унив., стр. 554]. Надеждин был избран в 1831 году, но министром утвержден лишь 26 декабря. Фактически же он вступил к исправлению обязанностей лишь в 1832 году. См. автобиографию Надеждина в «Русском Вестнике» 1865 года, № 9, стр. 62.
79
Записки университетского товарища Лермонтова, П. Вистенгофа, описывающие студентов 30-х годов в Москве и Казани. А. Н. Пыпин указал мне на них как на содержащие некоторые интересные сообщения о Лермонтове. Вистенгоф обязательно разрешил мне воспользоваться ими еще до появления их в печати. В них рассказаны некоторые эпизоды из обращения со студентами гг. Панина и Голохвастова. Записки эти позднее появились в Истор. Вестнике в измененном виде.
80
Пыпин в жизнеописании Белинского [т. I, гл. II) говорит, что анекдот этот, по рассказам некоторых современников, относился не к Победоносцеву, а к Гаврилову, профессору славянского языка и теории изящных искусств.
81
Долой! (фр.)
82
См. Прозоров [«Библиотека для чтения» 1859 г., № 12] и Аксаков [«День», № 42].
83
Пыпин, Жизнь Белинского. Т. I, гл. II, стр. 66.
84
См. Записки Хвостовой, стр. 88 и 98. – Герцен, «Былое и думы», гл. VI. – Истор. Моск. Унив., стр. 555. – Записки Вистенгофа.
85
В одной из черновых тетрадей Лермонтова мы находим пометку, сделанную поэтом при стихотворении «Могила Бойца»: «1830 года 5-го октября, во время холеры – morbus» [соч. т. I, стр. 131]. Сравни в стихотв. «Чума в Саратове», стр. 132.
86
Негодовал на Суворова и Рылеев. В 1825 году он говорил: «Суворов был великий полководец, но слава его бледнеет, когда вспомним, что он был орудием деспотизма и побеждал для искоренения расцветшей свободы». [Соч. Рылеева. Лейпциг, 1861 г., стр. 7.] Таково было преувеличенное увлечение Рылеева, идеи коего были в то время не без влияния на юного Лермонтова, проводившего вакации в Средникове у Б. А. Столыпиной, муж которой был близок к Рылееву и Пестелю [см. нач. VI главы].
87
В 1832-м, проезжая через Новгород, молодой поэт с горечью вспоминает о судьбе этого города [т. I, стр. 236].
88
Что стихотворение это не может относиться к 1830 или 1831 году, заметил уже и Михайлов в «Соврем.», 1861 г. февраль, стр. 322.
89
Вот чем объясняется, что когда Лермонтов 1 июня 1832 г. подает прошение об увольнении, он пишет: «прошлого 1830 г. в августе был я принят в сей университет». – Вышло приказание считать два года за один.
90
О трагедии Белинского см. Пыпин, «Белинский, его жизнь», гл. II, и в «Русск. Стар.» 1876 г., т. XV, стр. 60.
91
веселая банда (фр.).
92
Были ли поэты знакомы лично, неизвестно, но возможно, так как Полежаев, возвращенный с Кавказа, где он был с 1829 по сентябрь 1833 года, проживал в Москве до смерти в сентябре 1837 года. Во время проездов через Москву, особенно в 1835 году, Лермонтов мог видаться с Полежаевым, тем более что у них общим приятельским знакомством являлась семья Бибиковых. – Об Алекс. Ив. Полежаеве смотри статью Г. Ефремова в прекрасном издании соч. Полежаева г. Суворина, Спб., 1889 г.
93
В Москве я отыскал г. Фее, товарища Лермонтова, впрочем, не из близких. Он о Лермонтове мог сообщить не много. В общих чертах его описания сходны с тем, что говорит Вистенгоф. О братьях Фее упоминается и в записках Хвостовой. Лермонтов «забавлял нас анекдотами о двух братьях Фее и для отличия называл одного Fé – nez-long, а другого Fé – nez-court. Фенелон был чем-то в университетском пансионе и служил целью эпиграмм, сарказмов и карикатур Мишеля». Относительно наружного вида Л. сходно говорит и Костенецкий, тоже товарищ Лермонтова по университету.
94
Что Полежаев против воли должен был служить в военной службе, известно всем; но что Лермонтов, несмотря на свои связи, насильно удерживался в ней, знают немногие. В своем месте мы скажем об этом.
95
Историю с Маловым рассказывают Герцен [«Былое и думы», т. I, глава VI] и Дудышкин в материалах для биогр. Лермонтова, изд. 1863 г., т. VI. О Малове, не любимом студентами и часто подвергавшемся шиканью, упоминает Ляликов [Русский Архив 1875 года, кн. III, стр. 385].
96
Михаил Яковлевич (род. в 1709 году, ум. 1849) вышел кандидатом из Московского университета в 1811 г.; с 1823 г. читал историю римского законодательства на этико-политическом отделении; с 1828 г. был сделан экстраординарным профессором, а в 1831 г. уволен от должности с пенсией в 400 рубл. асс. [«Биографич. словарь» профессора Малова; «Былое и думы» Герцена, гл. VI].
97
Догадка об удалении Лермонтова из университета вследствие истории с Маловым впервые печатно высказана Дудышкиным в материалах для биографии Лермонтова, стр. VІ [изд. «Соч. Лермонтова», 1860 г.]. Взято это было Дудышкиным все из того же опыта биографии Хохрякова, материалами коего он так много пользовался, не указав, впрочем, источника. Приводя дословно целые страницы из тетради Хохрякова, г. Дудышкин в рассказе о маловской истории изменил только слова г. Хохрякова: «а вот что мы слышали» на – «а вот что нам рассказывали». Догадка Дудышкина была принята за достоверное и А. Н. Пыпиным [«Биография Лермонтова», издан. 1873 года, стр. XXIV], несмотря на то, что уже г-жа Ладыженская в статье своей «Замечания на воспоминания Екатерины Алекс. Хвостовой» [Русский Вестник 1872 года, № 2, стр. 660] – отвергает рассказ об исключении Лермонтова. А. Н. Пыпин усомнился в ее показаниях. Что же касается письма, приводимого Дудышкиным, затем Пыпиным и другими, писанного будто близким к Лермонтову человеком по поводу этой истории, то письмо это писано позднее, в 1832 году, по поводу попытки Лермонтова вступить в Петербургский университет, как увидим ниже. Относительно выхода Лермонтова из Московского университета вследствие «истории», г. Поливанов [Русск. Стар. 1875 г., т. XII, стр. 813] замечает, что отцу его [т. е. товарищу Лермонтова) казалось сомнительным исключение Лермонтова из университета. «При господствующей тогда строгости вряд ли мог исключенный быть принят в школу гвардейских юнкеров».
98
По рассказу Вистенгофа выходит, впрочем, что столкновение Лермонтова с профессором Победоносцевым было в первое полугодие после его поступления. Но тут г. Вистенгоф, должно быть, запамятовал. Известно, что лекции в университете прекратились осенью 1830 года, по случаю холеры, и опять начались в январе 1831 года, следовательно, и репетиции перед Рождеством могли быть только в 1831 году. Затем Вистенгоф утверждает, что Победоносцев на публичных (переходных) экзаменах отомстил Лермонтову. Весной 1831 года экзаменов не было (о чем замечено выше), а были они весной 1832 г. На словах Вистенгоф заметил мне, что положительно знает, что Лермонтов вышел из университета не вследствие «истории», а «скорее из самолюбия, потому что оборвался на экзамене и считал, что Победоносцев к нему придирается, что может быть и была правда». Выходит, столкновение с Победоносцевым было в конце 1831 года. Весной на экзаменах он ему припомнил выходку, и уже 1 июня Лермонтов подает прошение об увольнении из университета.
99
Пыпин: жизнь Белинского, I, стр. 65.
100
О близкой дружбе Лермонтова с Шубиным рассказывал мне А. З. Зиновьев. Он очень хвалил Шубина, называл его человеком прекрасных душевных свойств. Шубин этот впоследствии, как и Лермонтов, был переведен в армию из лейб-гусар за то, что ударил камер-лакея. Относительно Поливанова см. Русск. Старину 1875 года, т. XII, стр. 812, о прочих в историч. очерке Николаев. кавалер. училища, выпуски 1833, 34 и 35 гг. За полгода до выхода Лермонтова из «школы» вышел из нее в гвардию граф Ник. Серг. Толстой, тоже перешедший в «школу» из Московского университета [Сушков. Моск. унив. пансион, стр. 75]. Толстой – автор сочинения «Заволжские очерки, взгляды и рассказы». Еще раньше поступил в «школу» из Моск. унив. пансиона Ник. Назимов, да и многие другие.
101
Из рассказов г-жи Гельмерсен, рожден. Россильон, бывшей при беседе мужа своего с бабушкой Лермонтова. Г-жа Гельмерсен скончалась в Дерпте в конце 80-х годов.
102
К Мар. Ал. Лопухиной письмо от октября 1832 г. [т. V, стр. 292].
103
Отрывок из этого письма, писанного на французском языке, впервые напечатан был Дудышкиным в «Материалах для биографии Лермонтова», стр. VI, и оттуда перешел в другие биографии нашего поэта. Дудышкин взял этот отрывок из материалов Хохрякова. Но г. Хохряков не называет фамилии Александры Верещагиной, а только ставит буквы А. В., да упоминает, что письмо писано от 13 декабря. Кто сообщил г. Хохрякову этот отрывок, не знаю, но ответное письмо Лермонтова, найденное мною в бумагах покойной А. Верещагиной, впоследствии Гюгель, доказывает, что «близкое к Лермонтову лицо» и есть А. Верещагина, а под буквами А. С. скрыта Анна Столыпина, а кто П. – не знаю, может быть, Павел Евреинов, сын сестры Елизаветы Алексеевны Арсеньевой, вышедшей замуж за Евреинова. О нем Лермонтов пишет к С. А. Бахметевой [т. V, стр. 381 и 382]. Евреинов в это время был в Москве, что видно из того, что Лермонтов в письме от 2 сентября 1882 г. к М. А. Лопухиной говорит: «Dites moi, chère miss Mary si monsieur mon cousin Evreinoff vous a rendu mes lettres, et comment vons le trouvez…»
Кажется, что в сплетнях, бывших в Москве по поводу перехода Лермонтова на военную карьеру, принимал участие этот Павел Евреинов, потому что в приписке к письму на имя М. А. Лопухиной Лермонтов, недавно еще хорошо отзывавшийся о Евреинове, говорит: «Je n’ai jamais rien écrit par rapport à vous à Evreinoff et vous voyez que tout ce que j’ai dit de son caractère est vrai; seulement j’ai eu tort en disant qu’il est hypocrite, – il n’a pas assez de moyens pour cela: il n’est que menteur» [т. V, стр. 388].
104
См. главу IV нашей биографии, стр. 79.
105
Об этой любви подробно в главе XIV нашего труда.
106
Подчеркнуто Лермонтовым.
107
Оба слова подчеркнуты Лермонтовым.
108
Bodensted, Mich. Lermontow’s Poetischer Nachlass. Berlin, 1852, I, p. 339.
109
См. суждение Брандеса. Мы пользовались его книгой в переводе на немецкий язык: Die Hauptströmungen der Literatur des neunzehnten Iahrhunderts. Berlin. 1876 г., часть IV.
110
«Лермонтов и его направление», ст. Ап. Григорьева в журнале «Время» 1862 г.
111
А. Н. Пыпин [соч. Лерм., изд. 73 г., стр. XXV] говорит: «Байроновское влияние не подлежит, конечно, сомнению, но оно имело свою границу, имело свою подготовленную почву. Поэзия Лермонтова в особенности отличается субъективностью. Его чувство было слишком глубокое даже в ранних произведениях, чтобы в них можно видеть только отголосок чужой поэзии».
112
Три статьи г. Галахова в «Русск. Вестнике» 1358 г., № № 13, 14 и 16. [№ 14, стр. 273].
Г. Спасович в лекциях своих о байронизме Лермонтова [Вестн. Евр., апрель, 1888, а затем во II томе сочин., вышедшем в 1889 г.] напрасно говорит, что, «не будь Байрона и его влияния, из Лермонтова вышел бы, может быть, крупный поэт, не очень высокого полета, с узким национальным направлением. Под влиянием Байрона из Лермонтова выработался поэт весьма высокого полета»… Не влияние Байрона спасло Лермонтова от узкой национальности, а, напротив, чувство народное высвободило его от космополитических подражательных воздействий и байроновского влияния и сделало его самостоятельным, чисто русским поэтом, русским и общечеловеческим в том смысле, как объяснил таковое же значение Пушкина Достоевский в знаменитой речи своей. Уже выйдя из-под влияния Байрона, Лермонтов написал «Песню о Калашникове», о которой Боденштедт справедливо говорит, что, не напиши он ничего более, это одно произведение заставило бы признать Лермонтова принадлежащим к семье Гомеров.
Прекрасный разбор могучего таланта Лермонтова, сделанный Спасовичем – грешит немного некоторой предвзятостью суждения. Так г. Спасович видит огромное влияние на Лермонтова Мицкевича и утверждает даже, что Лермонтов знал хорошо польский язык. Об этом знании польского языка нигде нет намека. Крымские сонаты Мицкевича Лермонтов узнал из своих сношений с переводчиком их, слепым певцом нашим, Козловым, а что г. Спасович выводит из сближения некоторых мест сочинений Лермонтова с сочин. Мицкевича, то лучше было бы беспристрастнее сопоставить их с местами сочинений Байрона, из коих перешли они в творения польского поэта.
113
Рассказ о Лермонтове гр. Ростопчиной, присланный Александру Дюма и переданный им в его записках о Кавказе [см. перевод в Русской Старине, 1882, сентябрь, стр. 616]. Товарищ Лермонтова по школе, Меринский, говорит: «Лермонтов был далеко не красив собой и в первой юности даже неуклюж. Он очень хорошо знал это и знал, что наружность много значит при впечатлении, делаемом на женщин в обществе. С его чрезмерным самолюбием, с его желанием везде и во всем первенствовать и быть замеченным, не думаю, чтобы он хладнокровно смотрел на этот недостаток. Знанием сердца женского, силой своих речей и чувства он успевал располагать к себе женщин, но видел, как другие, иногда ничтожные люди, легко этого достигали. [«Из записок А. Меринского», в приложении к запискам г-жи Хвостовой.]
114
Сведения о положении школы мы почерпаем из «Историч. Очерка Николаевского Кавалерийского училища», Спб., 1873 г.
115
Школа получила наименование «школы гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров». Эскадрон подчинялся эскадронному командиру, в помощь которому назначалось шесть обер-офицеров, по одному от каждого гвардейского кавалерийского полка, расположенного в окрестностях столицы.
116
См. «Воспоминания о Лермонтове» А. Меринского. «Атеней», 1858 г., № 48.
117
В. Стоюнин. «Пушкин». Спб., 1881 г., стр. 294.
118
Вышеназванный Алексей Степанович Стукеев, командир эскадрона. В изданиях делается ошибка: Алехин глаз вместо глас – голос.
119
Юнкеров отпускали домой по субботам до определенного часа воскресенья вечера. По просьбе юнкеров им иногда дозволялось «опаздывать», т. е. явиться часом или двумя позднее.
120
Любопытное письмо Верещагиной к Лермонтову на французском языке помещено в «Русском Обозрении» 1890 г., август, стр. 734. «Не могу выразить Вам то прискорбное чувство, которое вызвала во мне сообщаемая Вами новость. Как после стольких стараний и трудов отказаться от надежды воспользоваться их плодами, и видеть себя вынужденным совершенно изменить образ жизни… Не знаю, но мне все сдается, что Вы поступили слишком поспешно; быть может я ошибаюсь, но решение должно быть было Вам навязано Алексеем Столыпиным, не так ли? – Я вполне понимаю, как Вы должны быть смущены переменою, ибо Вы никогда не были приучаемы к военной службе; но и теперь, как всегда, человек предполагает, а Бог располагает, и будьте уверены, что все, что Он располагает, конечно, служит к нашему благу. И на военном поприще Вы всегда будете иметь возможность отличиться; с умом и способностями везде можно составить свое счастие; впрочем, не говорили ли Вы мне много раз, что, если возгорится война, Вы не захотите остаться бездеятельным. Ну, хотя Вы и на пути стать со временем славным военным, это не может помешать Вам заниматься поэзией… Вот, друг мой, настал для Вас критический момент, помните данное мне при отъезде обещание. Берегитесь слишком поспешно сходиться с товарищами, ознакомьтесь с ними ближе раньше, чем на то решаться. Вы характера доброго и с любящей Вашей душою Вы тотчас увлечетесь: в особенности избегайте молодежь, которая кичится всякого рода молодечеством и видит особое достоинство в фанфаронстве. Умный человек должен быть выше всех этих мелочей… Это хорошо для мелких умов, им и предоставьте это, а сами идите своим путем…» Писано 12 окт. 1832 года. Письмо это доказывает, что Лермонтов вступил в школу еще в начале октября, что было высказано в «Русск. Мысли» в июле 1884 года. Оно не могло быть иначе, потому что 19 окт. 1832 года состоялось Выс. повеление, чтобы молодых дворян впредь принимать один раз в год, а не в течение всего года.
121
«Княгиня Лиговская». Т. IV, стр. 151.
122
Из рассказов г-жи Гельмерсен. – Мой очерк о пребывании Лермонтова в школе встретил возражение со стороны г. Миклошевского [«Русская Стар.», 1884 г., декабрь, стр. 589]. Опровержение я написал в том же журнале. 1885 г., февраль, стр. 475.
123
Так рассказывает товарищ Лермонтова Меринский в фельетоне Русского Мира 1872 г. № 205.
124
Воспоминания Меринского. Атеней, 1858 г., № 48. Был перелом кости, по рассказу Шан-Гирея.
125
Из рукописных материалов г. Хохрякова. Далее в письме сказано: «Очень и очень тебе благодарен за твою голову; она меня очень восхищает». Лермонтов начертил на стене дома Лопухиных углем голову, о коей спрашивает Марью Ал. Лопухину в письме от 2 сент. 1832 г. – цела ли она. Подобную голову работы Лермонтова желал для себя Алексей Лопухин, и Лермонтов в письме, писанном в конце 1832 года [т. V, стр. 392], говорит: «Скажите, пожалуйста, Алексису, что я пришлю ему подарок, какого он не ожидает. Ему давно хотелось что-нибудь в таком роде. Он получит, только вдесятеро лучше». Эта голова, писанная масляными красками, подарена в Лермонтовский музей сыном Алексея Лопухина.
126
Изобиловавшая на улицах полиция носила тогда красные воротники.
127
Письмо от 2 сент. 1832 г. – Лермонтов приходит в восторг от встречи с Натальей Алексеевной, сестрой бабушки, над которой в письмах к Верещагиной трунит: «Наталья Алексеевна с чады и домочадцы уезжает в чужие края!!! Ух!.. Славное она там даст понятие о русских женщинах!..» И все же Лермонтов «в седьмом небе (aux anges), потому что она приехала с нашей стороны».
128
Из записок наставника Лермонтова А. Зиновьева; см., что говорит А. Н. Пыпин в биогр. очерке при изд. соч. Л. 1873 г., т. I, стр. XXX.
129
Рассказы о пребывании Лермонтова в школе юнкеров принадлежат товарищу его, г. Меринскому [Атеней, 1858 г., № 48, и Русский Мир, 1872 г., № 205].
130
Объяснений этому прозвищу много. Г. Меринский в Русском Мире говорит, что Mayeux – название одного из действующих лиц бывшего тогда в моде романа «Notre-Dame de Paris», но, сколько известно нам, там имени такого не встречается. Герой его называется Квазимодой. Вероятно, г. Меринский смешал роман Гюго с каким-либо другим. Товарищ Лермонтова, А. Синицын, говорит, что под заглавием «Monsieur Mayeux» существует французский роман Рикера, написанный в духе Поль де Кока [Русский Архив, 1972 г., стр. 1778, воспоминания Бурнашова]. Но я этого романа не видал. Брат Монго Столыпина, Дмитрий Аркадьевич Столыпин, говорил, что название это взято из одного романа Бальзака, но из какого – не помнил. Не объясняет этого прозвища и Шан-Гирей в Русском Обозрении 1880 г., где замечает только, что M-r Mayeux прозвание горбатого и умного героя какого-то давно забытого шутовского французского романа. – Мы полагаем другое. – В романе Eugène Sue «le Juif Errant» описывается горбатая девушка: «Elle etait cruellement contrefaite, et par suite d’une locution vulgaire et proverbiale, ont l’avait baptisée la Mayeux». – Девушка эта отличалась возвышенными качествами и была одарена поэтической душой. «Mais, chose rare, ce corps difforme renfermait une ame aimante et génereuse, un esprit cultivé… cultivé jnsqu’a la poésie». Весьма возможно, что товарищи проследили аналогию между свойствами души Лермонтова и этой девушки, которая, вероятно, была ему симпатична. Романы Евгения Сю в то время много читались. Высказанной Лермонтовым симпатии к характеру la Mayeux было достаточно, чтобы какой-либо остряк, указав на сходство между ними, назвал Михаила Юрьевича M-r Mayeux или просто Маешкой. Это прозвище за ним и упрочилось. Сам поэт охотно рисовал себя в карикатурах сутуловатым, а в юношеской повести изобразил себя в горбаче Вадиме. Меткость прозвища не рассердила его, а напротив, ему понравилась.
131
Точный список с этого номера был обязательно выслан нам Владимиром Ник. Поливановым, сыном товарища Лермонтова по школе. На заглавном листе (формат «Школьной Зари» в обыкновенный лист писчей бумаги) помечен 1834 г., что сходится с показаниями г. Меринского.
132
См. «Русскую Старину» 1882 года, август, стр. 391. Там помещен отрывок этой оды. Конец же совершенно невозможен. Составивший заметку г. N. N. (известный наш библиограф) замечает: «Стихи зачастую довольно звучные, но содержание по своей скабрезности едва ли не превосходит произведения пресловутого Баркова. При виде этого рукописного журнала дивишься той мощи гения Лермонтова, который мог развернуться в нем даже еще в этом учебном заведении, среди обстановки крайне неблагоприятной, какую представляла среда и жизнь в школе гвардейских юнкеров в начале 30-х годов».
133
См. статью нашу в июльской книжке «Русской Мысли» за 1884 г., где в прим. 28 указаны сходные места поэм.
134
См. ниже главу XVI, прим. 1.
135
Подчеркнуто Лермонтовым.
136
Школе гвардейских юнкеров, или, как ее именуют ныне, Николаевскому кавалерийскому училищу, выпало на долю дважды, так сказать, приютить нашего рано погибшего поэта. В юности, когда университеты отталкивали его от себя, он в стенах этого заведения нашел для себя убежище. Хотя и тяжело отразились на нем обстановка и условия жизни, но это зависело не столько от самого заведения, сколько от разных внешних условий, нарушавших прежний строй. В наше время в стенах того же заведения нашли приют и внимание письма и предметы, оставшиеся после поэта и дошедшие до наших дней. В то время как Московский университет, питомцем которого Лермонтов был четыре года (включая сюда два года пребывания в университетском пансионе), едва хранит о том воспоминание и даже в стенах своих не дал места изображению поэта, Николаевское кавалерийское училище с любовью и терпением собирает в Лермонтовский музей, открытый 18 декабря 1883 года, все дорогое и связанное с его памятью. В музее находится богатый материал автографов, точных списков, а, главное, художественных снимков с местностей и лиц, связанных с памятью о поэте, или рисованных им самим.
137
Составившееся мнение, будто Лермонтов был беден, несправедливо, как заметил уже г. Лонгинов [Русск. Стар., 1873 г., т. VII, стр. 383]. В Тарханах при Арсеньевой насчитывались больше 600 душ. Кроме того был капитал и другие поместья. Отцовское наследие (имение в Ефремовском уезде Тульской губ.) Лермонтов отдал в пользование родным теткам, сестрам отца. В приложении (прибавлен. II) читатель найдет любопытное письмо Арсеньевой к внуку, писанное 18 октября 1835 года. Оно находится в Импер. публичной библ. и обязательно доставлено нам А. Ф. Бычковым.
138
«Мих. Ю. Лермонтов в рассказах его гвардейских однокашников». Ст. г. Бурнашова. Русск. Арх., 1872 г.
139
Г. Лонгинов [Заметки о Лермонтове. Русск. Стар., 1873 г., т. VII, стр. 388] говорит, что было это в 1839 г., но на точность указаний г. Лонгинова нельзя полагаться. Так, он говорит [Русск. В. 1857 г., № 11], что Лермонтов вышел в офицеры в 1835 г., тогда как он вышел в 1834 г. Точно так же г. Лонгинов [на стр. 382] говорит, что Столыпин в 1840 году служил в лейб-гусарах вместе с Лермонтовым, тогда как Столыпин в это время находился в отставке и, когда в начале 1840 г. произошла дуэль между Лермонтовым и де Барантом и Столыпин был его секундантом, император Николай I по окончании суда велел сказать Столыпину, что «в его звании и летах полезно служить, а не быть праздным». Конец стихотвор. Лермонтова к Казбеку г. Лонгинов [Русск. В., 1860, № 8., стр. 387] приписывает М. И. П [опову] и рассказывает обстоятельства дела, тогда как это совершенно ошибочно и стих принадлежит Лермонтову, на что указал и П. А. Ефремов [Соч. Лермонтова, изд. 1882 г., т. I, стр. 614]. Г. Лонгинов же утверждает, что Лермонтов родился в 1815 г., тогда как он родился в 1814 г.
140
Алексей Аркадьевич Столыпин, по прозванию Монго, был сыном Аркадия Алексеевича Столыпина, обер-прокурора сената и друга Сперанского. Аркадий Алексеевич был родным братом бабки Лермонтова, Ел. Ал. Арсеньевой, рожд. Столыпиной. Он, кроме Монго, имел еще двух сыновей: Николая Аркадьевича, умершего в 1884 г., нашим уполномоченным министром в Гааге, и Дмитрия Аркадьевича, обязательными сообщениями которого мы много пользовались при составлении биографии.
141
красавец (фр.).
142
дамский угодник (фр.).
143
вошедшей в пословицу (фр.).
144
Un hèros du siècles, ou le russes dans le Caucase par. M. Stolypine, в фельетонах газеты Démocratie pacifique, 1843 г. [Шульц: Лермонтов во французских переводах. Русская Старина].
145
Ср. поведение Столыпина в деле о дуэли Лермонтова с де Барантом, гл. XVI этого труда.
146
Г. Лонгинов в Русской Старине 1873 г., т. VII, стр., 382; срав. тоже Бурнашова в Русском Архиве 1872 г., стр. 1780; гр. Сологуб, много о нем рассказывавший нам, изобразил его в повести «Большой свет». Кроме указанного, мы в дальнейших рассказах о Столыпине пользуемся сообщениями о нем, сделанными нам А. О. Смирновой (рожд. Росетти), Ак. Павл. Шан-Гиреем, братом Монго Дмитр. Арк. Столыпиным и другими. Фельдмаршал князь А. Ив. Барятинский, тоже товарищ Монго по школе, один очень недружелюбно отзывался о нем, как и о Лермонтове. Но тому были другие причины. Однако и он не заподозривал благородства Алексея Аркадьевича.
147
О случайном происхождении имени Монго сообщил нам Дм. Арк. Столыпин. Г. Лонгинов производит его прямо от клички собаки. Русская Старина 1873 г., в вышеозн. месте.
148
Т. II, стр. 167.
149
Рассказы о Лермонтове гр. Ростопчиной, помещенные Дюма в его Impressions de voyage – le Caucase и перевед. Шульцем в Русской Старине 1882 г., сентябрь, стр. 610.
150
См. Русскую Старину в вышеозначен. месте, стр. 382, и «Русский Вестник» 1857 г., ноябрь.
151
Т. V, стр. 405.
152
До 1832 года Лермонтов многим из молодых девушек, с которыми был дружен, вписывал в альбомы свои лирические пьесы. См., что сказано нами в Русской Мысли 1884 г., кн. IV, стр. 170, прим. 4-е, и 1882 г., кн. II, стр. 114. – Русский Вестник, март 1882 г., стр. 335. В этой статье мы подвергли рассмотрению отношения Лермонтова к г-же Хвостовой и подробно указываем на обстоятельства, совершенно не подтверждающие рассказы автора записок, появившихся сначала в Вестнике Европы 1869 г., а потом отдельным изданием М. И. Семевского в 1870 г. Против правдивости этих записок писали, между прочим, сестра г-жи Хвостовой, г-жа Ладыженская, в Русск. Вест. 1872 г., № 2, и г-жа Фадеева в Совр. Летописи 1869 г., № 46, и 1872 г., № 41. Г-жа Фадеева – сестра известного нашего военного писателя Фадеева (автора «Вооруженных сил России») – проживала в Одессе, где мы имели возможность познакомиться с нею во время археологического съезда (авг. 1881 г.) и получить часть записок г-жи Хвостовой в первоначальном их виде, которые и передали в Лермонтовский музей при Ник. кав. училище.
Мнение наше относительно всего, что рассказывает в записках своих г. Хвостова, подтверждается и сообщениями А. П. Шан-Гирея в августовской книге Русского Обозрения за 1890 год, стр. 729. – Граф. Берольдинген, дочь г-жи Гюгель (Сашеньки Верещагиной), пишет нам из Штутгарта в июле 1884 года: «Если бы моя бабушка (старушка Верещагина), умершая в марте 1876 года, успела свидеться с Вами, она все бы могла рассказать Вам, ибо до мельчайших подробностей знала обстоятельства. Мне это не передать. Одно только могу сказать, что книгу этой дамы (г-жи Хвостовой) она признавала совершенно неправдивою. Любил поэт серьезно и долго не ее… Письма Лермонтова к матери моей (Саше Верещагиной) бабушка сама уничтожила, они были крайне саркастичны и задевали многих». – Однако же два письма нам удалось разыскать в оригинале, и читатель найдет их в V томе сочинений Лермонтова.
153
Вероятно, полуфрак, в коем Лермонтов выезжал в 30-х годах, будучи воспитанником университетского пансиона.
154
[«Записи», стр. 139–165]. М. С. Багговут, для которой (?) писаны записки, по рассказу г-жи Хвостовой [стр. 164], даже замечает ей по поводу ее колебаний между Лермонтовым и Лопухиным и отдачи предпочтения первому: «ты променяла кукушку на ястреба».
155
Г. Мартьянов [«Поэт Лермонтов по запискам и рассказам современников». Всемирный Труд, год IV, октябрь, стр. 581] замечает: «Е. А. Хвостова говорит здесь со всей увлекательностью жертвы увлечения, рассказывает, между прочим, о личных отношениях к ней поэта. Рассказ этот веден блистательно, со знанием дела, но не отличается искренностью. Все эти странные звучные аккорды воспринятой ею на себя восторженной страсти, вся эта мелодичная песнь любви, вся эта трогательная задушевная исповедь разбитого сердца покрываются высокой нотой оскорбленного самолюбия и звучат упреком поэту в грубом нравственном растлении и в холодном, эгоистичном бездушии… Такая всеобъемлющая, глубокая страсть, которую рисует нам Е. А. Хвостова, едва ли могла вспыхнуть у нее в сердце после многих лет холодных, светских отношений к поэту. Это ни более, ни менее, как блестящий обман самой себя, мираж пылкого воображения» и т. д.
Издатель «Записок» в предисловии своем, напротив, признает искренность и правдивость тона. Но М. Ив. Семевский не имел сведений, которые стали известны позднее, и, вероятно, не углубившись в сокрытый смысл искусного рассказа, был введен в заблуждение, в которое впали и мы при первом прочтении труда г-жи Хвостовой. Мы были тогда вполне на ее стороне и в противниках ее видели только зависть или недоброжелательство. Увы! подробное изучение эпизода заставило нас глядеть на г-жу Хвостову совершенно другими глазами. И роль ее, и Записки представляют явление весьма некрасивое. Признаемся, нам даже неловко было [Русск. Вестн. 1882 г., март, стр. 332] изобличать ее, неловко и теперь! Было бы гораздо приятнее, если бы Записки ее вышли анонимно: тогда, быть может, осталось бы неизвестным, кто такая эта самозваная Лаура, ставшая на дороге молодого поэта.
156
Ср. «Княгиню Лиговскую», соч., т. V, стр. 143.
157
Читатель найдет эти письма в конце тома. Прибавление III.
158
Так было объяснено нам некоторыми из родных покойной Марьи Александровны, этого достойного и умного лица. Г. Бартенев первый напечатал письма эти в Русском Архиве с выпусками и без объяснения, кому они были писаны. В издании сочинений Лермонтова, изготовленном Дудышкиным, письма эти перепечатаны с теми же пропусками. Затем г. Ефремовым в изд. 1873 года были отдельно помещены некоторые пропущенные места, и только в издании 1887 года они появились полностью.
159
О знакомствах этих см. Показания Раевского по делу о стихах на смерть Пушкина – приб. 2-е. То же слышал и от А. А. Краевского. См. между пр. А. Муравьева, Знакомство с русскими поэтами, Киев, 1871 г., стр. 21. О том, что Раевский бывал в литературных кружках, жил с Лермонтовым, живо интересовался его успехами, говорится в записках В. А. Инсарского, гл. I, стр. 527–528. [Русск. Архив 1873 г., апрель], впрочем г. Инсарский сильно фантазирует относительно Раевского, у него к нему и к Лермонтову звучит наивная струнка презрительного самодовольства; он утверждает даже, что исправлял «Маскарад».
160
См. Пыпин, Литерат. мнения от 20-х до 50-х годов и то, что говорит он о мнениях известного французского путешественника Маркиза Кюстина [La Russie en 1839 par ld marquis de Custine. Bruxelles, 1843, в 4-х томах].
161
Пыпин, Характер. литер. мнений от 20-х до 50-х годов.
162
В начале 1884 года послал я в «Русь» статью под заглавием «Славянофильские симпатии Лермонтова». Ив. Серг. Аксаков, найдя ее «интересной», думал поместить ее в № 4, но вышла она лишь в № 5 с оговоркой, почему она озаглавлена не так, как я того желал. В пришедшем затем письме ко мне Иван Сергеевич обстоятельно объясняет не только эти причины, но и почему он статью изменил, т. е. выпустил параллель, проведенную, впрочем только вскользь, между Лермонтовым и Хомяковым. Он нашел сравнение этих лиц совершенно неподходящим, опираясь на различие их значения. Я вполне сознаю эту разницу между ними, но я и не сравниваю мыслителя Хомякова с поэтом Лермонтовым, чего не делал и Муравьев. Ив. Серг. выпустил из виду, что был же и Хомяков молод и что именно то и интересно, что в молодом Лермонтове находим мы черты, аналогичные тем, которые высказывались в молодом Хомякове. В сущности, сам Иван Сергеевич Аксаков соглашается с нами, когда в примечании к статье нашей говорит: «…Нет сомнения, что если бы талант Лермонтова получил дальнейшее развитие, то и в нем, как и в Пушкине, сказалась бы с полной яркостью русская народная стихия, нашли бы себе выражение многие стороны истинно русского духа».
163
Припомним читателю хотя бы стихотворение «Жалоба турка», имеющее отношение к вопросам о положении дел на Руси, писанное в 29 г. еще в пансионе [т. I, стр. 41], и все, что его волнует в университете. [См. выше, стр. 40 и 133.]
164
Они находятся в Лермонтовском музее. Все стихотворение писано рукой переписчика, только эпиграф из Байрона и подпись поэта писаны его рукой. 15 выписанных строк, напечатанных мною в «Руси» [1884 г. № 4], зачеркнуты, но кем? Может быть, и самим поэтом, который не мог не заметить, что они ослабляют впечатление в высшей степени образного описания умирающего гладиатора. Но для уразумения интересов, затрагивавших мысль поэта, эти строки весьма интересны.
165
Это стихотворение отнесено нами в издании к 1837 г. Оно писано на обороте листа поэмы «Боярин Орша», относящейся к 1836 году, к коему и относилось другими издателями. Во всяком случае, поэт писал его, занятый теми же мыслями, которые понудили его заняться Оршей и песней о Калашникове.
166
См. главу VI биографии, стр. 100.
167
В первом издании нет, например, четырех характерных стихов, которые Лермонтов, очевидно, прибавил, готовя второе издание:
168
См. статью г. Мартьянова [из записной книжки] в Ист. Вест. 1884 г., сентябрь, стр. 594 и д., свидетельства г. Парамонова.
169
Bodenstedt. Mich. Lermontow’s Poetischer Nachlass. Berlin, 1852, II s. 337 и Соврем., 1861, февр., стр. 328. Статья Шевырева, на которую указывает Боденштедт, напечатана была в Москвитянине 1841 г., ч. II, № 4, стр. 525 и писана по поводу издания стихотв. Лермонтова в 1841 году. Но почтенный критик еще боится произнести окончательное суждение свое над поэтом. А. Н. Пыпин в статье об исследовании русской словесности [Вестн. Евр., февр. 1883 г., стр. 634] говорит: «Мы имеем у Лермонтова великолепные, самим Пушкиным недостигнутые, образцы воспроизведений народных тем, как песня об опричнике и купце Калашникове», и т. д. Что Лермонтов хорошо был знаком со сборником Кирши Данилова, заметил и Шевырев. Михаил Юрьевич усвоил себе даже размер былин полухореический, полудактилический. Сравни: Авенариус. Книга былин. С.-Петерб., 1880 г., введение, стр. XX. Хомяков пишет к Языкову [Русск. Арх. 1884 г., кн. 3, стр. 203]: «Сказка об опричнике в прибавлениях оказалась Лермонтова. На него есть надежды».
170
Что Л. был в Тарханах зимой 1836 года, подтверждается и письмом его к С. В. Раевскому, писанному из Тархан 16 янв. [т. V, стр. 411].
171
Из рассказов 80-летней старушки, крестьянки Аграфены Петровны Ускоковой в Тарханах, где в 1881 году я собирал сведения о прошлых годах. Старушка уверяла, что «молодым барином – царство ему небесное! – было тогда роздано 25 десятин лесу. Все тогда и избы и изгороди справили… а билися на первом снеге. Место то оцепили веревкой – и много нашло народу; а супротивник сына моего прямо по груди-то и треснул, так, значит, кровь пошла. Мой – от осерчал, да и его как хватит – с ног даже сшиб. Михаил Юрьевич кричит: Будет! Будет, еще убьет!..» В «Русских Ведомостях» это рассказывалось немного иначе: будто крестьяне, желая потешить барина за подарок в 25 десятин лесу, устроили кулачный бой; да так подрались, что Лермонтов не мог их унять. [Нов. Время, 1881 г., № 1991 – среди газет и журналов]. Ср. тоже рассказ Шан-Гирея в Русском Обозрении, август 1890 г.
172
А. Н. Муравьев в своей брошюре «Знакомство с русскими поэтами», Киев, 1871 г., стр. 22, говорит: «Пришло ему (Лермонтову) на мысль написать комедию, в роде «Горе от ума», резкую критику на современные нравы, хотя и далеко не в уровень с бессмертным творением Грибоедова. Лермонтову хотелось видеть ее на сцене, но строгая цензура ІІІ отделения не могла ее пропустить. Автор с негодованием прибежал ко мне и просил убедить начальника сего отделения, моего двоюродного брата Мордвинова быть снисходительным, но Мордвинов оставался неумолим…» и т. д. Что Лермонтов писал «Маскарад» около 1835 г., свидетельствует и Лонгинов в заметке о знакомстве своем с Лермонтовым [Русский Вестн. 1857 г., № 11].
173
См. ниже стр. 276.
174
Русск. Стар. 1884 г., май, стр. 389. Драма «Два брата» напечатана в томе, вышедшем в Спб. В 1880 году под заглавием «Юношеские драмы М. Ю. Лермонтова», под редакцией г. Ефремова. Стр. 273. – Г-н Ефремов в примечании поясняет, что и эта драма сохранилась у Б. Н. Чичерина, у которого наход. драмы «Испанцы» и «Странный человек». Следуя определению г. Шестакова [Русск. В. 1857 г., № 11], он тоже полагает, что она написана в 1831 году. Но в то время еще не была напечатана мною повесть «Княгиня Лиговская», которая имеет много общего с драмой «Два брата». Не было многих данных, заставляющих теперь относиться совершенно иначе к значению этой драмы. Сам я прежде не сомневался в возможности, что она написана в 1831 году [см. Русск. Мысль 1884, апрель, стр. 68]. Меня поразило, что здесь высказываются мысли, встречающиеся затем в «Герое нашего времени», несмотря на большой промежуток лет, что поэт-мальчик уже высказал то, что в более зрелые годы могло прийтись под стать поэту. Теперь оно становится ясным. Лермонтов писал драму «Два брата» в 1836 году, когда писал и «Княгиню Лиговскую», то есть когда складывался в голове его облик Печорина. Сравнивая бумагу и почерк рукописи «Два брата» и других юношеских драм, мы не нашли ничего схожего. Напротив, бумага, на коей писаны «Два брата» [рукопись в Лерм. музее], тождественна с бумагой, на коей писана «Княгиня Лиговская» [в Публичн. библ.] и рукопись «Демона» в 1838 г. «Демон» тоже переписан в Москве или Тарханах и так же, как «Два брата», исправлен рукой Лермонтова. Шестакова, очевидно, сбило то, что «Два брата» находились у г. Чичерина вместе с другими юношескими драмами. Подробных изысканий он не сделал. Внутренние причины, заставляющие признать драму писанной в 1836 году, я указываю в тексте.
175
Ср. письмо бабушки от 18 окт. 1835 года (прибавление II) и послужной список поэта в Лермонтов. музее, равно также приказ по отдельному гвард. корпусу от 9 декабря 1835 года за № 184, в коем говорится, что увольняется в отпуск, по домашним обстоятельствам, Л. Гв. Гусарского полка корнет Лермонтов в губернии: Тульскую и Пензенскую, на шесть недель. – Отпуск этот затем был продолжен.
176
Пыпин: биограф. очерк Лермонтова при издании сочинений его 1873 года, стр. ХLVІ.
177
Из дела: «о непозволительных стихах, написанных Корнетом Л=гв. гус. полка Лермонтовым», находящегося в Лермонт. музее [ср. статью нашу в янв. кн. Вестн. Евр. за 1887 год].
178
Русск. Стар. 1880 г., стр. 537 и д., ст. г. Ефремова: А. С. Пушкин. – Для отношений придворного круга к Пушкину очень характерен отзыв о нем старца-камергера кн. Ц., еще в 60-х годах. Услышав выражение «великий Пушкин», князь заметил: «чем он велик?! Если вы говорите о камер-юнкере Пушкине, то я скажу вам, что он был препустой и заносчивый человек; мы его при дворе не любили». [Русск. Стар. 1885 г., февр., стр. 477].
179
Русский Архив 1884 г. III, стр. 202.
180
Русск. Стар. 1880 г., ІІ, стр. 537 и Русск. Арх. 1872 г., стр. 1813 и 1826. – Белинский [т. VI, стр. 292. в изд. 1860 г.) говорит, что Пушкин застал и оценил талант Лермонтова.
181
Долгое время эпиграф этот выкидывался из изданий как прибавленный к стихотворению какой-то досужей рукой, а не самим поэтом [изд. 1863 г., т. II, стр. 474. То же и в издан. 1873 г.]. Лонгинов [Совр. Лет. 1863 г. № 16, стр. 15] говорит, что эпиграф этот взят из трагедии Дотру: «Венцеслав первый», в 20-х годах переведенной А. А. Жандром. Я не успел проверить справедливость показания, А. П. Шан-Гирей уверял меня, что это слова из какой-то трагедии, написанной самим Лермонтовым, но не законченной, или же только задуманной им, причем было сделано несколько набросков.
182
Н. А. Столыпин до 1884 г., т. е. до кончины своей, занимал пост посланника нашего в Гааге.
183
честь обязывает (фр.).
184
Поэзия зарождается.
185
Да он дошел до бешенства, его надо связать!
186
Все, что касается до дела о стихах на смерть Пушкина, взято мною из дела, находившегося в архиве военного министерства. Читатель найдет главные извлечения из него в прибавлении IV в конце тома. Дело ныне находится в Лермонтовском музее. Многое было напечатано мною в Вестнике Европы за 1887 г., январь. – Ср. тоже: Выписку из подлинного дела в архиве III отдел. собств. Его Имп. Вел. канцелярии [1837 г., за № 43] в Русск. Стар. 1880 г., т. II, стр. 534. – Статью Бурнашева в Русск. Архиве за 1872 г. – Муравьева: Знакомство с русскими поэтами.
187
Есть указания на то, что Гоголь Муразова отчасти списал с упомянутого Столыпина.
188
сливки общества (фр.).
189
Скончался в 1866 г.
190
Показание Раевского читатель найдет в конце тома: прибавление IV.
191
Лермонтов приказом от 11 окт. 1837 года, а Раевский только 7 декабря 1838-го.
192
Вестник Европы, 1887 года, январь, стр. 345.
193
Большая часть материалов и сведений г. Хохрякова, пожертвованных им в Публичную Импер. библиотеку, передана была последнему Раевским. Г. Хохряков собрался было писать биографию Лермонтова. Его материалом пользовались гг. Дудышкин и Ефремов. Кое-что получил и я от него и не премину передать, что имею, тоже в Императ. Публ. библиотеку. Г. Хохряков, коего я посетил в Пензе еще в 1881 году, много говорил мне о горячей привязанности Раевского к Лермонтову и о высоком мнении его о поэте. Ср. прибавление VI в конце тома.
194
Хата, крытая камышом, имеет 7 шагов ширины и 16 длины. Сведения, равно как и снимок с хаты, сделанный в 1879 году, доставил мне в Тифлис, на археологический съезд 1881 года, г. Филицын.
195
Сведения об экспедиции 1837 года почерпнул я главным образом из интересных воспоминаний Григория Ивановича Филипсона [Русск. Арх. 1883 г.], исправлявшего в то время должность обер-квартирмейстера отряда.
196
Вот отчего Лермонтов в горской легенде «Беглец» [т. II, стр. 302] рисует презрение близких к Гаруну за то, что он бежал с поля битвы и что «под пятой у супостата» остались лежать головы его отца и братьев.
197
Так можно было найти соч. Токвиля, Гизо, Минье [Русск. Арх. 1883 г., стр. 249], Лафатера, Галля и пр. Одоевсвий перед смертью в палатке своей на восточном берегу Черного моря зачитывался Шиллером.
198
Гр. Ростопчина о Лермонтове: Русск. Стар. 1882 г., стр. 610.
199
Что стихотворение это было написано не в Петербурге, заключаю я из того, что Раевский в объяснительной записке своей о стихах Лермонтова на смерть Пушкина, желая выгородить друга и выставить его патриотизм, выискивает проникнутые патриотизмом стихотворения Михаила Юрьевича. Если бы «Бородино» было уже написано, он не преминул бы упомянуть о нем вместе с другими.
200
Из рассказов г. Краевского. Тоже Пыпин, биогр. Лермонтова в I т. его соч., изд. 1873 г., стр. LI. См. соч., т. II, стр. 301.
201
Письмо Лерм. к Арсеньевой. Т. IV, стр. 416.
202
Снимок Крестовой горы масляными красками, подаренный поэтом князю В. Одоевскому, с пометкой князя подарен был В. Ст. Перфильевой и ею уступлен мне, и находится теперь в моей библиотеке.
203
Прилагая здесь выписку из послужного списка, считаю не лишним заметить, что в большинстве послужных списков поэта говорится: «1837 года находился в экспедиции за Кубанью под начальством ген. – лейт. Вельяминова, в каких же походах неизвестно». Только в послужном списке, составленном уже в полковом штабе Тенгинского полка в 1840 году, когда Лермонтова представляли к награде за сражение под Валериком, находился подробный перечень дел, в коих Лермонтов участвовал в 1837 году; это перечень, составленный, кажется, для полноты и наугад. – Ему вполне доверяться нельзя. Для полноты печатаем, однако, выписку из послужного списка:
«1837 года с 21-го апреля, в экспедиции для продолжения береговой укрепленной линии на восточном берегу Черного моря от крепости Геледжика до устья реки Вулана в бывших во время оной перестрелках под командою генерал-майора Штейбена при конвоировании транспортов с разными запасами из Ольгинского Тет-де-пона в Абинское укрепление и обратно. Апреля 26-го на реке Кунапсе, 29-го близ Абина под командою командовавшего войсками на Кавказской линии и в Черномории генерал-лейтенанта Вельяминова 2-го при следовании отряда из Ольгинского Тет-де-пона к крепости Геледжику: мая 10-го в сильной перестрелке в Гумбанском лесу; 11-го на Богоиокской долине; 12-го близ Николаевского укрепления; 17-го на долине оного; 23-го у перевала Вородобуй (Вурдовюè) (?); 24-го на реке Дуаб; 25-го на речке Пшаде и на бывших фуражировках около сей речки; мая 29-го, июня 2-го, 5-го и 22-го в деле при сожжении контрабандных турецких суден на речке Шапсухо, под командою капитана 1-го ранга Серебрякова при движении из Новотроицкого укрепления к речке Вулан; июля 11-го в ущелье Кариок; 12-го при урочище Шапсухо; 13-го при урочище Чеснчуаш; 14-го на речке Вулан при построении Михайловского укрепления во время фуражировок на речке Вулан; июля 31-го, августа 2-го, 23-го и 26-го при возвращении отряда к крепости Геледжику; сентября 2-го, 3-го, 4-го, 5-го, 6-го и 7-го чисел при следовании к берегам реки Кубани и в бывших перестрелках с 25-го по 29-е число того же месяца».
204
Явствует из отношения Бенкендорфа к военному министру гр. Чернышеву от 27 марта 1838 года по поводу перевода Лермонтова из Новгорода в л. – гв. Гусарский полк в Царском Селе [см. ниже).
205
Что письмо это [т. V стр. 440] писано в конце октября, явствует из того, что Лермонтов пишет в нем, что переведен в Гродненский полк, о чем приказ был подписан в Тифлисе 11 октября, а напечатан и разослан позднее.
206
См. выше, гл. II, стр. 33.
207
По крайней мере, эпизод, где Печорин бросается в хату пьяного рассвирепевшего казака, произошел с Хлестаковым. Все это слышал я от Акима Павловича Шан-Гирея. – Г. Хлестаков говорит, что слышал от Св. Аф. Раевского, будто «Фаталист» истинное происшествие, в коем участвовали сам Лермонтов и Монго Столыпин. Едва ли это так. Или же, быть может, оба друга были лишь свидетелями случая, изображенного в Вуличе, выстрелившем в себя.
208
Записки генерала Филипсона.
209
Любопытно сравнить описание Майера с тем, что говорит о Вернере Печорин: т. V, стр. 257.
210
Удивительно, что Филипсон [Р. Арх., 1883 г. III, 315], с неудовольствием говорящий о Лермонтове, замечает: «не могу понять, как мог Лермонтов в своих воспоминаниях написать, что он был при кончине Одоевского. Его не было не только в отряде на Псезуаппе, но и даже на всем берегу Черного моря». Филипсон отрицает знакомство Лермонтова с кн. Одоевским. – Лермонтов прежде всего не писал никаких воспоминаний, а только в знаменитом стихотворении «Памяти Одоевского» говорит о его кончине 1839 г., нигде не утверждая, что он присутствовал при ней. – Мы видели, что Лермонтов был на берегу Черного моря, а что хорошо знал Одоевского, видно хоть бы из показаний Розена. [Записки декабриста, стр. 364]. – Невнимание г-на Филипсона к Лермонтову можно, быть может, объяснить некоторой своеобразностью его взгляда. Так, говоря о декабристах, А. Бестужеве (Марлинском) и С. Палицыне, стр. 179, жившими с Майером и им уважаемыми, он замечает: «оба они [т. е. Бестужев и Палицын) были люди легкомысленные и тщеславные и во всех отношениях не стоили Майера». Может быть, это и так, но только как понимать дружбу и уважение к ним Майера, о котором сам г. Филипсон говорит с таким почтением и коего считает своим учителем на пути умственного развития и образованности. Вероятно, Бестужев заслуживал лучшей характеристики, и, говоря о нем, отделываться лишь замечанием о его «легкомыслии» и тщеславности по меньшей мере поверхностное суждение. О Бестужеве мы имеем свидетельство людей, которым сам г. Филипсон не откажет в уважении, и эти свидетельства вполне объясняют дружбу к Бестужеву Майера.
211
моя веселая банда (фр.).
212
В письме к ней [т. V, стр. 381] Лермонтов подписывался: «Член Вашей bande joyeuse M. Lerma». В «Княгине Лиговской», стр. 151, говорится: «Печорин с товарищами являлся на всех гуляньях. Держась под руки, они прохаживались между вереницами карет, к великому соблазну квартальных… В Москве, где прозвания еще в моде, прозвали их: la bande joyeuse».
213
Рассказы А. П. Шан-Гирея. Сравни тоже письмо к ней, т. V, стр. 379.
214
Изучая жизнь Лермонтова, я давно пришел к убеждению, что над ним господствовала глубокая и потому чистая и возвышенная страсть – источник наслаждения и горя. В 1880 году я наконец от родственников любимой им женщины, живущих в средней полосе России, получил первые точные сведения о ее отношениях к поэту. Но я должен был дать обещание молчать. Вскоре из Штутгарта я получил данные из писем и воспоминаний умершей Саши Верещагиной, в замужестве Гюгель [кое-что об этом в статье моей по поводу «Княгини Лиговской» – Русск. Вестн., 1882 г., март], даже и портрет Варвары Александровны, рисованный самим поэтом. В 1881 году в Пятигорске мне кое-что сообщил А. П. Шан-Гирей. Затем через третье лицо я получил некоторые данные от г. Бахметева, мужа Варвары Александровны, и других лиц, между прочим, от графини Т., ее родственницы и близкой приятельницы. Ввиду большого количества собранного от разных лиц материала я не считаю себя обязанным все еще хранить в секрете отношения Лермонтова к Варваре Алекс.
Лопухиной, тем более что они самого идеального характера. – Да наконец это было бы странно, так как в рассказах о Лермонтове А. П. Шан-Гирея, напечатанных Д. А. Столыпиным в «Русском Обозрении» (август, 1890 г.) на стр. 729, имя Лопухиной названо. Предъявленное ко мне еще не так давно требование родственницы Варвары Александровны, чтобы я в биографии М. Ю. Лермонтова не называл ее имени, не может быть мною уважено. Тоже и заявление со стороны П. И. Бартенева, по просьбе других родственников, чтобы я полностью не помещал писем поэта к Марье Александровне Лопухиной, уважено мною не может быть, так как эти письма, впервые явившиеся на столбцах Русского Архива, полностью напечатаны г. Ефремовым еще в издании 1887 года.
215
Т. I, стр. 315. Тот же мотив слышится и в стихотворении «28 сентября», стр. 189. – См. выше, стр. 168.
216
Т. V, стр. 146 и 147. О портрете этом сообщено мною в мартовской кн. «Русского Вестника» за 1882 г., стр. 337, и копия с портрета в уменьшенном виде находится в статье моей о «Валерике» в «Истор. Вестн.» за 1885 г., т. XIX, стр. 5.
217
Из рассказов Шан-Гирея. – Графиня Берольдинген (дочь Саши Верещагиной) сообщает нам, что мать ее ей говорила, что рисунок испанской монахини, рисованный Лермонтовым, есть портрет той девушки, которую поэт любил потом всю жизнь. Сравн. тоже, что говорится в сочин. Лерм., т. III, стр. 116–118, в статье по поводу «Демона».
218
Из лирических произведений Михаила Юрьевича можно бы указать еще на целый ряд очевидно относящихся к Вареньке Лопухиной. Утверждать это можно об отдельных пьесах лишь с большей или меньшей вероятностью. Я назову здесь страницы, на коих читатель, кроме упомянутых в тексте стихотворений, найдет те из них, которые, по моему мнению, имеют отношение к Вареньке: стр. 49, 89 [Нет, я не требую вниманья…], 196 [L’ame de mon ame и О, не скрывай), 202 [Пометка, относящаяся к 4-му декабря], 205, 207 [К себе], 213 [Дай руку мне…], 215, 216, 220, 221 [Мы случайно сведены судьбою…], 222, 229 и 230, 232 [Она не гордой красотою…], 259 [Я не хочу, чтоб свет узнал…], 263 [Расстались мы….], 264 [Молитва странника], 297 [О грезах юности томим воспоминаньем…], 305 [Валерик], 315 [Любовь мертвеца], 217 [Оправдание], 335 [В полдневный жар…].
219
Шан-Гирей утверждает [Русск. Обозрение, 1890 г., август, стр. 748], что это было в 1836 году. Но это неверно. По сообщениям самого Бахметева, мужа Вареньки, свадьба состоялась в 1835 году. Шан-Гирей в статье своей часто ошибается, забывая и спутывая время, факты и имена. Так, на стр. 725 он говорит, что Лермонтов родился в Тарханах, тогда как он родился в Москве [см. выше, стр. 14]. Статья писана Акимом Павлов. в 1860 году. Я его видел в 1880-м, следовательно, через 20 лет. Он говорил мне, что не знает, где его статья и цела ли, но что она не была напечатана вследствие нежелания родственников Вареньки Лопухиной и особенно ее мужа. – При этом Аким Павлович, коему я прочел некоторые главы моей биографии, согласился сам, что многое заимствовал и «вероятно» в статье (1860 года) сообщил неверно, но в общем рассказ правдив. Он поправлял, дополнял или подтверждал, что я ему читал, а затем рассказал кое-что, тогда же со слов его мною записанное.
220
Выехал Лермонтов из Петербурга не ранее 20 декабря, от сего числа гласит данный ему отпуск. От 10 января мы имеем уже письмо его из Тархан.
221
Постоянно выставляя себя в одном из двух братьев, Лермонтов в другом, кажется, рисует, может быть, вымышленную личность, может быть, отчасти Алексея Лопухина или Монго Столыпина, двух друзей, коих он любил братской любовью. В материалах Хохрякова есть пометка со слов, кажется, С. А. Раевского, в коей говорится, что Лермонтов имел дуэль со Столыпиным из-за двоюродной сестры.
222
Она весь 1835 год оставалась в Тарханах и только к лету 1836 года прибыла в Петербург.
223
Сравнить, например, место из «Двух братьев», приведенное нами выше, с тем, что говорится в «Княгине Лиговской» [т. V, стр. 154 и 155].
224
«Le bon vieux aura un coup d’apoplexie. Ayez pitié de Ini». Сведения были мне даны с тем условием, однако же, чтобы я до смерти «старика» не печатал их. Бахметев скончался несколько лет тому назад.
225
Мне известно до шести дам, которые утверждали, что княжна Мери списана с них, многие приводили мне неопровержимые тому доказательства!! Во всех них Лермонтов был влюблен серьезно, о каждой говорилось, или даже сама говорила, что она была единственной и настоящей любовью Лермонтова. Самое распространенное мнение – это то, что в Вере Лермонтов изобразил сестру Мартынова, за что и навлек негодование последнего и был им убит. Княжной Мери называют упорно почтенную Эмилию Александровну Шан-Гирей (жену Акима Павловича), и теперь проживающую в Пятигорске. Лермонтовский музей хранит портрет ее, пометив его «Княжна Мери». Тщетно Эмилия Александровна много раз протестовала [Новое время, 1881 г., № 1983. – Русский Архив, 1889 г., № 6, стр. 315 и в других повременных изданиях]. С Эмилии Александровны Лермонтов не мог писать княжны Мери по той простой причине, что он познакомился с нею и ее семьей в 1841 году, следовательно, спустя почти три года после того, как была записана «Княжна Мери», появившаяся в печати только в 1840 году, т. е. за год до знакомства. – Но господа туристы не внемлят истине, а, собирая разные вздорные рассказы в Пятигорске и окрестностях, не потрудясь проверить сообщения, печатают их в повременных изданиях. Еще в декабрьской книжке «Русской Мысли» за 1880 год г-н Филиппов называет г-жу Шан-Гирей, урожденную Верзилину, прототипом княжны Мери. С нее поэт-де списал этот наиболее пластичный и цельный образ своего творчества.
226
Так заканчивает свое сообщение о Варваре Александровне А. П. Шан-Гирей.
227
Ср. письмо к М. А. Лопухиной, т. V, стр. 418, сообщения Шан-Гирея в Русск. Обозрении и примеч. к поэме, т. II, стр. 230. – Рассказ Панаева [«Литературные воспоминания», Спб., 1876 г., стр. 177] о том, как Лермонтов в кабинете Краевского сердился, что Казначейша напечатана «без его спроса», не правилен. Андр. Ал. Краевский пояснял мне, что Лермонтов действительно сердился и порывался разорвать тетрадку «Современника» (он выходил в то время тоненькими выпусками, в розовой обложке), но негодуя за то, что Жуковский некоторые стихи переделал и дал им другое значение, а кое-что выпустил. Как известно, Жуковский проделывал то же и со стихами Пушкина. Со стихами Лермонтова позднее поступал так и Краевский, да и другие издатели.
228
Из сообщений командовавшего Гродненским гусарским полком графа Олсуфьева.
229
Письмо занумеровано: № 1647. По докладе дела Государю последний 27 марта приказал испросить мнение В. Кн. Михаила Павловича, что было сделано Гр. Чернышевым 30 марта, а 4 апреля изъявлено согласие Великого Князя. (Дело: Министерство военное отд. I стол 4 № 72), находится теперь в Лермонтовском музее)
230
Воспоминания о Лермонтове гр. Ростопчиной в «Русск. Стар.», 1882 г., т. 35, стр. 614. – Воспоминания, писанные для Дюма и переданные им, по-своему носят на себе печать некоторой легкомысленности относительно сообщаемых данных. Быть может, виной Дюма?! Но все же кое-что в записке заслуживает внимания, так как Ростопчина хорошо знала Лермонтова, особенно в последние годы его жизни, и некоторые ее сообщения (как, например, касательно отношений поэта к Сушковой-Хвостовой) вполне подтвердились. Что касается до перемены в наружности поэта, то рассказ Ростопчиной вполне согласуется с тем, что сообщал Шан-Гирей. Он говорил о том, что в детстве Лермонтов был наружности привлекательной, если и не красив собой; в школе и по выходе из ней не хорош, а позднее выражение глаз и прекрасно очерченных губ останавливало на себе внимание и даже могло привлекать.
231
Иезуиты в России. М., 1866 г., стр.265–267. – Сравни по поводу этого и дальнейшего Пыпин: Характеристика литературных мнений 20-х годов. Спб., 1873 г. Сравни тоже Стоюнин: Историч. Сочин. Спб., 1881 г., т. II, Пушкин, глава VII и проч.
232
Голицын, Гагарин, Мартынов и другие.
233
См. выше глава XI, стр. 244.
234
Bodenstedt: Michail Lermontow’s poetischer Nachlass. Berlin, 1852 г., т. II, стр. 318 и 319.
235
Князь Александр Иванович Одоевский (декабрист) тоже считался в Тенгинском полку, и Лермонтов знал его, познакомясь с ним в 1837 году на черноморской линии. Одоевский скончался 10 октября 1839 года в Псезуапе. Г-н Филипсон рассказывает [Русск. Арх., 1883 г., III, 315], что видел поэта незадолго до смерти в палатке, в лихорадочном бреду. Одоевский приписывал болезнь тому, что «начитался Шиллера в подлиннике на сквозном ветру через поднятые полы палатки». Когда г-н Филипсон через две недели вернулся в Псезуапе, то нашел лишь свежую могилу, над которой высился крест, выкрашенный красной масляной краской. Через год, когда войска вновь завладели занятым горцами Псезуапе, могила Одоевского оказалась разрытой горцами, и «костям бедного Одоевского не суждено было успокоиться в этой второй для него стороне изгнания». При последних минутах тихого поэта-страдальца был финляндец Стольстет, «олицетворение доброты и честности», за что и был любим Одоевским, но детская доброта и искренность еще не были залогом того, чтобы Стольстет был в состоянии понять глубокую и чудную душу Одоевского, а в особенности думы, занимавшие этот светлый, образованный ум. Поэтому Лермонтов был прав, говоря:
Еще через час после кончины на лбу Одоевского выступил пот крупными каплями. Тело было теплое. Семь собравшихся докторов не могли, однако, возвратить поэта к жизни. [Записки Лорера, стр. 650].
Лермонтов был в Царском Селе, когда до него дошла весть о смерти Одоевского, и он написал стихотворение «памяти Одоевского».
Генерал Филипсон [см. выше примеч. на стр. 297], нападая на Лермонтова, якобы утверждающего, что был свидетелем смерти Одоевского, введен в заблуждение наглядностью, с какой Лермонтов описывает местность и природу, среди коей скончался Одоевский. Но в этом помогли Лермонтову не только поэтическая его фантазия, но и то обстоятельство, что он действительно был в 1837 году в отряде на Черноморской линии, как гласит его формулярный список, хотя многие напрасно старались отвергнуть этот факт [см. статью мою: ответ «штатского» писателя «военному». Ист. вест. 1885 года, июнь, стр. 712].
Кн. Одоевский был товарищ и друг Грибоедова, на которого он после разлуки последнего с Беляевым имел большое и благотворное влияние. Грибоедов был членом ложи «des amis réunis», причем принадлежал к первой степени членов, тогда как Чаадаев и Пестель к пятой степени. Когда Грибоедова охватил водоворот столичной жизни, его оберегала дружба Одоевского, натуры нежной с умом и с братской любовью к ближним. Материалы для Истор. Масонских лож, статья Пыпина в Вестн. Евр., 1872 г., кн. 2-я. – Барон Розен, записки декабристов, Лейпциг, 1870 г., стр. 364. Ст. Сиротинина, «Истор. Вестн.», 1883 г., май, стр. 398]. Неудивительно, что такой человек должен был произвести глубокое впечатление на Лермонтова и общение с ним не могло не оставить следа в чуткой душе нашего поэта.
236
Князь А. И. Васильчиков рассказывал мне, что хорошо помнит, как не раз Назимов, очень любивший Лермонтова, приставал к нему, чтобы он объяснил ему, что такое современная молодежь и ее направления, а Лермонтов, глумясь и пародируя салонных героев, утверждал, что «у нас нет никакого направления, мы просто собираемся, кутим, делаем карьеру, увлекаем женщин», он напускал на себя la fanfaronade du vice и тем сердил Назимова. Глебову не раз приходилось успокаивать расходившегося декабриста, в то время как Лермонтов, схватив фуражку, с громким хохотом выбегал из комнаты и уходил на бульвар на уединенную прогулку, до которой он был охотник. Он вообще любил или шум и возбуждение разговора хотя бы самого пустого, но тревожившего его нервы, или совершенное уединение.
237
Князь А. И. Васильчиков написал в 1875 году в «Голосе» № 15 несколько слов в оправдание Лермонтова от нареканий Маркевича, который в своей повести «Две маски» назвал Лермонтова представителем тогдашнего поколения гвардейской молодежи. Это возмутило князя. «Впрочем, – замечает он уже по адресу Русск. Вестника, в котором появилась повесть Маркевича, – может быть, что в тех видах, в коих редактируется этот журнал, требуется именно представить Лермонтова и Пушкина типами великосветского общества, чтоб облагородить описание этого общества и внушить молодому поколению, не знавшему Лермонтова, такое понятие, что гвардейские офицеры и камер-юнкеры тридцатых годов были все более или менее похожи на наших двух великих поэтов по своему высокому образованию и образу мыслей. Но это не только неверно, но совершенно противоположно правде». Справедливая и горячая защита Лермонтова делает тем более чести кн. Васильчикову, что сам он в свое время немало чувствовал на себе сарказм Лермонтова. Васильчиков и есть тот молодой князь, к которому, по рассказу Боденштедта, в Москве за общим обедом так сильно приставал Лермонтов со своими сарказмами и шпильками.
Статью свою в «Голосе» князь оканчивает словами:
«К сожалению, Лермонтов прожил весь свой короткий век в одном очень тесном кружке и прочие слои нашего русского общества знал очень мало. Поэтому его описания и относятся почти исключительно к высшему кругу великосветского общества, в коем он вращался и которое изучил верно и глубоко. Но он не был представитель этого общества, а напротив, его обличитель и противник, и он очень бы оскорбился, а может быть, и посмеялся, если б кто-нибудь «мимоходом назвал его представителем гвардейской молодежи тогдашнего поколения».
238
(Heine: Buch der Lieder Fresko – Sonette an Chr. S.).
239
Аполлон Григорьев: Лермонтов и его направление, крайние грани развития отрицательного взгляда. Время, 1862 г. – Мы, впрочем, в существе не соглашаемся с выводами почтенного критика. Правда, у него недоставало материала для полной оценки души и значения Лермонтова.
240
Bodenstedt в означ. месте. – Переведена статья его в «Современнике», 1861 г., февр. книга, стр. 317.
241
Муравьев, Знакомство с русскими поэтами, стр. 26.
242
Шан-Гирей утверждает даже, что это и есть окончательная обработка – говорит, что экземпляр должен находиться у Алопеуса и что цензура его одобрила. [Русск. Обозр., авг. 1890 г., стр. 745]. Это-то и есть очерк поэмы 1838 года, напечатанный мною полностью в «Русск. Вестнике», 1889 г., март [т. II, стр. 94 и 115]. Он послан был. В. А. Лопухиной 8 сентября. На Кавказе Шан-Гирей уверял меня в том же, но я доказал ему противное. В очерке 1838 года нет еще даже клятвы Демона. Цензура не разрешала печатать поэму, как там же ошибочно утверждает Шан-Гирей, что видно и из письма Краевского к Панаеву от 10 октября 1839 года, в коем он жалуется на недостаток стихов для книжек «Отечественных записок»: «…Лермонтов отдал бабам читать своего «Демона», из которого хотел напечатать отрывки, и бабы чорт знает куда дели его, а у него уж разумеется нет чернового; таков мальчик уродился!..» [Панаев. Литер. воспом., стр. 256]. Цензура не разрешала печатание «Демона» вплоть до 1860 года, когда он впервые появился в издании сочин. Лермонтова, предпринятом Дудышкиным. Правда, для янв. кн. Отеч. зап. на 1842 год поэма была даже набрана, но цензура не разрешила снова.
243
между нами говоря (фр.).
244
Русская Старина, 1885 г., т. ХLV, стр. 476. Я бы не приводил здесь этого мнения, если бы оно не принадлежало человеку почтенному, образованному и известному биографам Лермонтова. На сообщения его о поэте ссылаются постоянно, и мы действительно обязаны ему многими сведениями; но близко стоящий к человеку замечательному, еще «не достигшему славы», не видит таланта – по французской пословице: «il n’y a pas de grant homme pour son valet de chambre».
245
Воспоминания. Глава IV, стр. 86, 1890 г.
246
Об Одоевском ср. статью Пятковского, Истор. Вестн., 1880 г., т. I, стр. 505.
247
Воспоминания Панаева. – Соч. Плетнева, т. III, стр. 391: письмо к кн. Вяземскому. – Письмо ко мне В. А. Бильбасова в материалах моих по биографии Лермонтова.
248
Лермонтов по просьбе ее написал ей в альбом грациозное стихотворение: «Графиня Эмилия белее, чем лилия» и т. д. [т. I, стр. 284].
249
Тургенев: Литературные воспоминания, стр. LХХХV.
250
высший свет (фр.).
251
Вторым браком, уже позднее, она была за Лутковским.
252
Ив. Серг. Тургенев в вышеуказанном месте.
253
Из рассказа Краевского и сообщений гр. Сологуба.
254
Не пускала его в отставку бабушка, по совету гр. Бенкендорфа. Сообщение Краевского и Шан-Гирея; ср. письмо к А. А. Лопухину, т. V, стр. 425.
255
См. письмо вышеприведенное и письмо к М. А. Лопухиной, т. V, стр. 421 и 422.
256
Гильом Проспер Брюжьер, барон де Барант, бывший посланник в Вене и в Петербурге, известен своими сочинениями: Histoire des ducs de Bourgogne de la maison Valois. 3 vol. Paris 1826. – Histoire de la convention nationale. 6 vol. Paris 1851—53. Histoire du directoire de la republique Française. 3 vol. Paris, 1855 г. Когда он был назначен посланником, то литературная слава его была уже упрочена сочинением его: «De la litterature française pendant le 18-me siècle. – На русский язык переведено Молдинским в 1838 г.
257
Вот это четырехстишие.
В этой редакции стихотворение слышал я от г. Горожанского, тоже воспитанника школы гв. юнкеров. Тот же Горожанский рассказал мне о встрече своей с Лермонтовым следующее:
«Когда за дуэль с де Барантом Лермонтов сидел на гауптвахте, мне пришлось занимать караул. Лермонтов был тогда влюблен в кн. Щ., из-за которой и дрался. Он предупредил меня, что ему необходимо по поводу этой дуэли иметь объяснение с дамой и для этого удалиться с гауптвахты на полчаса времени. Были приняты необходимые предосторожности. Лермонтов вернулся минута в минуту, и едва успел он раздеться, как на гауптвахту приехало одно из начальствующих лиц справиться, все ли в порядке. Я знал, с кем виделся Лермонтов, и могу поручиться, что благорасположением дамы пользовался не де Барант, а Лермонтов; потому ходивший тогда слух, будто Лермонтов обидел даму четырехстишием, несправедлив». Горожанский продиктовал мне вышеупомянутое четырехстишие, утверждал, что оно подложное и выдумано недоброжелателями Лермонтова. Теперь это объясняется иначе. Экспромт этот принадлежит Лермонтову, но сказан им раньше, еще во время пребывания в школе гвардейских подпрапорщиков в 32 или 33-м году, а не в 1840 г. и сказан в пику товарищу своему, влюбленному кн. Шаховскому. Вот как рассказывает об этом Меринский в статье своей: «М. Ю. Лермонтов в юнкерской школе» [«Русский Мир», 1872 г., № 205]: «У нас был юнкер кн. Шаховской, отличный товарищ; его все любили, но он имел слабость сердиться, когда товарищи трунили над ним. Он имел пребольшой нос, который шалуны-юнкера находили похожим на ружейный курок. Ш-й этот получил прозвище «курка» и «Князя носа». В стихотворении «Уланша» Лермонтов о нем говорит:
Этот же Шаховской был влюбчивого характера; бывая у своих знакомых, он часто влюблялся в молодых девиц и, поверяя свои сердечные тайны товарищам, всегда называл предмет своей страсти богиней. Это дало повод Лермонтову сказать по адресу Ш-кого экспромт, о котором позднее я слышал от многих, что будто экспромт этот сказан был поэтом нашим по поводу ухаживанья молодого француза де Баранта за одной из великосветских дам. В юнкерской школе, кроме командира эскадрона и пехотной роты, находились при означенных частях еще несколько офицеров из разных гвардейских, кавалерийских и пехотных полков, которые заведовали отделениями в эскадроне и роте, и притом по очереди дежурили – кавалерийские по эскадрону, пехотные – по роте. Между кавалерийскими офицерами находился штаб-ротмистр Клерон, уланского полка, родом француз, уроженец Страсбурга; его более всех из офицеров любили юнкера. Он был очень приветлив, обходился с нами как с товарищами, часто метко острил и говорил каламбуры, что нас очень забавляло. Клерон посещал одно семейство, где бывал и Ш-й, и там-то юнкер этот вздумал влюбиться в гувернантку. Клерон, заметив это, подшутил над ним, провел целый вечер в разговорах с гувернанткой, которая была в восхищении от острот и любезностей нашего француза и не отходила от него все время, пока он не уехал. Ш-й был очень взволнован этим. Некоторые из товарищей, бывших там вместе с ними, возвратясь в школу, передали другим об этой шутке Клерона. На другой день многие из шалунов по этому случаю начали приставать со своими насмешками к Ш-му, Лермонтов, разумеется, тоже, и тогда-то появился его следующий экспромт. (Надо сказать, что гувернантка, обожаемая Ш-м, была недурна собой, но довольно толста):
(В позднейшей редакции этого четырехстишия изменен первый стих.)
258
Этот разговор на французском языке передал мне со слов Лермонтова тот же Горожанский, сущность его не разнится с показаниями Лермонтова и Столыпина [См. Точные сведения о первой дуэли Лермонтова в газ. «Век» 1862 года, № 3 а Военно-судное дело о первой дуэли Лермонтова, изд. Любовского. Русск. уголовн. процессы. Спб., 1866 г.]. То и другое с некоторыми пропусками перепечатано в приложении к запискам Ек. Алекс. Хвостовой, Спб., 1870 г. Горожанский рассказывал, что Лермонтов, передавая ему разговор, заметил, что: «je deteste ces chercheurs d’aventures – эти Дантесы и де Баранты заносчивые с… дети». – Сравни сообщение Меринского. Библиограф. зап. 1859 г., стр. 374. – Рассказ Шан-Гирея, «Русск. Обозрение», авг. 1890 года, стр. 748 не точен. Видно, что Лермонтов, считая друга еще очень юным [стр. 733], а может быть, не желая распространения слухов, отклонял серьезную беседу с ним. Само дело о дуэли находится теперь в Лермонтовском музее, см. прибавление V в конце тома и письма к ген. – майору Плаутину, т. V, стр. 426.
259
В официальном донесении он старается выгородить Столыпина: «о нашем разговоре, сколько мне известно, из бывших на бале никто не слыхал, равно и об условиях наших» (дополнил объяснение Лермонтов на запросы начальства). Точно так же Лермонтов не назвал и секунданта де Баранта, а ограничился замечанием: «Его секундантом был француз, имени которого я не помню».
260
Меринский, Библиогр. зап. 1859 г., стр. 374.
261
Официальное показание Столыпина от 18 марта 1840 г. [газ. Век].
262
На дополнительном показании Столыпин подтверждал первое данное им сведение: «Направление пистолета Лермонтова при выстреле я не могу определить и могу только сказать, что он не целился в де Баранта и выстрелил с руки. Де Барант, как я уже сказал, целился» [газ. «Век»].
263
Относительно приезда Лермонтова к Краевскому тотчас после дуэли упоминает также Панаев. [Литерат. воспомин. Спб., 1876 г., гл. VIII, стр. 177], утверждая, что он присутствовал при том, как Лермонтов показывал рану. Краевский говорил мне, что он завтракал с Лермонтовым один на один и что в рассказе Лермонтова о дуэли не было и тени хвастливости. Андрей Александр. Краевский, передавая этот случай, заметил: «Лермонтов терпеть не мог рисоваться и был далек от всякой хвастливости. Терпеть не мог он выставлять себя напоказ и во всем своем рассказе о дуэли, вызванном случайным разговором нашим, был чрезвычайно прост и естественен». В сообщении Панаева звучит, напротив, как бы намек на хвастливость Лермонтова. «Лермонтов приехал (говорит он) после дуэли прямо к г. Краевскому и показывал нам свою царапину на руке…» Шан-Гирей тоже пишет, что Лермонтов был ранен в руку – в официальном дознании говорится о ране в грудь. Рука была только слегка оцарапана скользнувшей по груди рапирой. Надо полагать, что, показывая ее некоторым лицам, Лермонтов избегал нарочно говорить о более серьезной, но все же легкой ране на груди.
264
Письмо Монго Столыпина к Бенкендорфу гласило:
М. Г. Граф Александр Христофорович. Несколько времени пред сим, Л.-Гв. Гусарского полка Поручик Лермонтов имел дуэль с сыном французского посланника Барона де Баранта. К крайнему прискорбию моему, он пригласил меня, как родственника своего, быть при том секундантом. Находя неприличным для чести офицера отказаться, я был в необходимости принять это приглашение. Они дрались, но дуэль кончилась без всяких последствий. Не мне принадлежащую тайну я по тем же причинам не мог обнаружить пред Правительством. Но несколько дней тому назад, узнав, что Лермонтов арестован и, предполагая, что он найдет неприличным объявить, были ли при дуэли его секунданты и кто именно, – я долгом почел в то же время явиться к Начальнику Штаба вверенного Вашему Сиятельству корпуса и донести ему о моем соучастничестве в этом деле. Доныне однако я оставлен без объяснений. – Может быть, Генерал Дубельт не доложил о том Вашему Сиятельству, или, быть может, и вы, граф, по доброте души своей, умалчиваете о моей вине. – Терзаясь затем мыслию, что Лермонтов будет наказан, а я, разделявший его проступок, буду предоставлен угрызениям своей совести, спешу по долгу русского дворянина принести Вашему Сиятельству мою повинную. Участь мою я осмеливаюсь предать Вашему, граф, великодушию. – С глубоким почтением имею честь быть Вашего Сиятельства покорнейшим слугою Алексей Столыпин, уволенный из Лейб-гвардии Гусарского полка поручик. (Из военно-судного дела). – О значении в обществе Монго см. выше, гл. X, стр. 199.
265
Воспоминания. Истор. Вестн. 1886 г., т. XVI, стр. 555.
266
Воспоминания. Москва, 1866 г., стр. 64; Русск. Арх., т. III, стр. 1236.
267
Гр. Соллогуб поместил роман свой «Большой свет» в Отечественных записках за 1840 г., том IX. Но Лермонтов раньше еще знал о нем (писан он был в конце 1839 года), и стихотворение «Первое января» является до некоторой степени ответом на нападки в романе, направленные против поэта. – Соллогуб, легкомысленный человек, плохо, кажется, сознавал, какую незавидную роль играл он, когда писал роман свой с целью унизить поэта в глазах общества, иначе он в своих воспоминаниях не говорил бы о подробностях по поводу появления его. В 1855 году вышли сочинения Соллогуба, изданные Смирдиным. В первом томе помещена повесть уже с посвящением трем звездам.
Гр. В. Соллогуб.
С гр. Соллогубом я познакомился в Дерпте, в доме жены его, рожденной Виельгорской. Здесь, спрошенный мною по поводу повести «Большой свет», он пояснил мне, что посвящение трем звездам относится к Императрице Александре Федоровне и двум Великим княжнам, которым он читал повесть свою еще в рукописи. – О Лермонтове у нас были споры, и я старался ему объяснить, что он напрасно так односторонне и тенденциозно, а главное, несправедливо изобразил Лермонтова, и что потомство о его повести будет судить с другой стороны, чем современники. Соллогуб задумался. Вышедшие затем в 1886 году в Историческом Вестнике воспоминания его относительно Лермонтова разнствуют от того, что напечатано было им за двадцать лет раньше в «Русском Архиве». – Соллогуб лично не любил Лермонтова. Он уверял, что поэт ухаживал за всеми красивыми женщинами, в том числе и за его женой. – Графиня Софья Михайловна Соллогуб, идеальная и во всех отношениях прекрасная женщина, безукоризненной жизни, всецело отданная семье, рассказывала мне, что Лермонтов в последний приезд в Петербург бывал у нее. Поэт, бывало, молча глядел на нее своими выразительными глазами, имевшими магнетическое влияние, так что «невольно приходилось обращаться в ту сторону, откуда глядели они на вас». – «Муж мой, – говорила Софья Михайловна, – очень не любил, когда Михаил Юрьевич смотрел так на меня, и однажды я сказала Лермонтову, когда он опять уставился на меня: Vous savez, Lermontoff, que mon mari n’aime pas cette manière de fixer le monde, pour quoi me faite vous ce desagrement? Лермонтов ничего не ответил – встал и ушел. На другой день он мне принес стихи: «Нет, не тебя так пылко я люблю» [т. 1, стр. 342]. Муж их взял у меня, и где они остались, я не знаю. Это было перед самым отъездом поэта».
268
Панаев. Лит. Восп., т. I, гл. VIII, стр.178. Что Белинский виделся с ним в ордонансгаузе, подтверждает и Дудышкин в материалах для биографии Лермонтова [изд. 1860 г., XIX]. Панаев, печатая свои литературные воспоминания в Современнике 1861 года, поправляет Дудышкина, полагавшего, что после этого свидания дружеские отношения между Белинским и Лермонтовым не прерывались. «Белинский после возвращения Лермонтова с Кавказа, зимой 41-го года, несколько раз виделся с ним у Краевского и у Одоевского, но между ними не только не было никаких дружеских отношений, но и серьезный разговор не возобновлялся» [стр. 180].
269
Соч. Белинского, V, Герой нашего времени, изд. 2-е. Лермонтов в это время действительно изучал Вальтер-Скотта. Следы этого мы замечаем в «Герое нашего времени» [т. V, стр. 311]. «Открыл роман Вальтер Скотта, лежавший у меня на столе: то были «Шотландские Пуритане»; я читал сначала с усилием, потом забылся, увлеченный волшебным вымыслом… Неужели Шотландскому барду на том свете платят за каждую минуту, которую дарит его книга. Курсив выпущен Лермонтовым в издании. Вероятно, он пришел позднее к заключению, что Шотландский бард не заслуживает такого восторженного возгласа, в особенности когда познакомиться с Купером.
А. Н. Пыпин: Биограф. очерк Лермонтова, изд. 73-го года стр. ХХII соч. заподозревает верность рассказа Панаева или же он несколько преувеличен, судя по отзывам одного лица, которое было свидетелем разговора». Но в другом сочинении своем [Белинский, его жизнь и переписка. Спб., 1876 г.] Александр Николаевич говорит: «Хотя Панаева любят упрекнуть в недостатке серьезности, но его рассказы обыкновенно весьма точны» [т. ІІ, стр. 2]. В том же сочинении, стр. 38, Пыпин приводит письмо Белинского к Боткину, в котором вполне подтверждается рассказ Панаева.
270
Гр. Соллогуб рассказывал мне, что Лермонтов в ордонансгаузе читал ему это стихотворение, позднее переделанное. Девушка была дочь сторожа. Шан-Гирей говорил, что видел ее в окно и что она была дочь мелкого чиновника, а не тюремщика. Решеток у окон не было, это уж поэтическая вольность! Соллогуб видел даже изображение этой девушки, нарисованное Лермонтовым с подписью: «la jolie fille d’un sous – officier». Поэт с нею действительно переговаривался через окно.
271
Военно-судн. дело. – Не знаю, откуда почерпнул свои сведения Пыпин [Биографические мат., в I т., соч. Лермонтова, изд. 1873 года, стр. LV], говоря, что Лермонтов предлагал Баранту дуэль «за границей, куда Лермонтов думал ехать с наступлением весны».
272
Бригадный и полковой командир определили: «Лермонтова разжаловать в рядовые впредь до выслуги, а поступки барона де Баранта, графа Рауля д’Англеса и графа Браницкого предать рассмотрению начальства».
Начальник гвардейской кавалерии решил: «подсудимого поручика Лермонтова выписать в армию тем же чином и 6 месяцев выдержать под арестом в крепости, поступки же прочих лиц, прикосновенных к делу, предоставить рассмотрению начальства».
Мнением корпусного командира определялось: «поручика Лермонтова, сверх содержания под арестом во время дела, выдержать в каземате 3 месяца, а потом выписать в один из армейских полков тем же чином, с воспрещением представлять к производству, равно как и увольнять в отпуск и в отставку до тех пор, пока не обратит на себя особенного внимания тамошнего начальства, и штраф сей внесть в формулярный список. Поступки Столыпина и графа Браницкого представить на рассмотрение начальства, а дежурному по караулу Эссену объявить замечание».
273
О ходатайстве Великого Князя за Лермонтова сообщали мне: А. О. Смирнова, говорившая о нем с Великим Князем, и А. Н. Шан-Гирей, заметивший: «В это время действительно ощущалось охлаждение Бенкендорфа, бабушка недоумевала, отчего это происходит. Большое внимание и расположение выказывал В. Кн. Михаил Павлович».
274
Письмо находится при деле в Лерм. музее. Ср. т. V, стр. 427.
275
Гр. Соллогуб в 1877 г. рассказывал мне об этом вечере немного иначе, чем сообщает о нем в Историч. Вестнике в своих воспоминаниях. Там он, очевидно, путает. Вместо «Тучки небесные» приводит слова Демона в знаменитой поэме «На воздушном океане». Они были писаны в 1838 году, а «Тучи» в 1840-м. Сам вечер у Карамзиных он описывает как бы состоявшимся в 1841 г., в последний приезд Лермонтова, что не верно. Мне он говорил: «Я хорошо помню Михаила Юрьевича, стоявшего в амбразуре окна и глядевшего вдаль. Лицо его было бледно и выражало необычайную грусть – я в первый раз тогда заметил на нем это выражение и, признаюсь, не верил в его искренность». – Люди судят других по себе, и Соллогуб не допускал серьезности в нашем славном поэте. – Впрочем, в последней редакции своих воспоминаний гр. Соллогуб, как уже замечено, старается дать своим суждениям о поэте иной характер, выходит, что граф в нем тогда же признал талант выше пушкинского! – Карамзины жили у «Соляного городка» напротив Летнего сада, в д. Кувшинниковой. Из окна можно было видеть и часть Невы.
276
Статья М. Ф. Федорова в III томе Кавказского Сборника, стр. 193. – Пребывание Михаила Юрьевича в действующем отряде описано мною в январской книжке Русской Старины за 1881 г., а затем под названием «Речка Смерти» в Истор. Вестнике 1885 г., т. XIX. Теперь исправляю и добавляю сказанное там некоторыми новыми данными. – Против статей моих выступил г. Зиссерман в первой книжке Русского Архива за 1885 год, стр. 75; опровержение мое помещено в Истор. Вестнике 1885 года, июнь, стр. 712. – По другим сведениям, штаб полка был расположен в станице Ивановке Кубанской линии, и поэт прибыл туда 13 июня 1840 г. Белевич: несколько картин из Кавказской войны. Спб., 1891 год, стр. 126: Кое-что о службе и смерти на Кавказе Марлинского и Лермонтова. – Г-жа Шан-Гирей, справедливо указывая на недостоверность сообщений г. Филиппова [Русская Мысль, декабрь 1890 г.], говорит в Севере [№ 12 1891 года], что боевую жизнь Лермонтова верно описывает г. Белевич. Но книга последнего не содержит ничего нового – послужной список Лермонтова передан им ошибочно. Так, битва под Валериком означена 30 октябрем, тогда как она была 11 июля и проч. Все более верные данные собраны в Лермонтовском музее г. Буковским. – Книга Белевича изобличает искренность составителя, но отсутствие критики и мало-мальской литературной сноровки.
277
Очерк положения военных дел на Кавказе в начале 1838 года до конца 1842 года – Кавказский сборник, т. II 1877 года.
278
Заметка Александра Есакова в «Русской Старине» 1885 г., т. ХLV, стр. 474. – Только тут говорится о зиме 1840–1841 года, что не верно. Автор, должно быть, запамятовал. Лермонтов в конце октября 1840 года уже уезжает с Кавказа и возвращается только в мае 1841 года. Следовательно, г. Есаков мог встречаться в Ставрополе с Лермонтовым или весной 1840 года, или осенью того же года, в промежутке между военными действиями.
279
Так, по крайней мере, пишет сам поэт в письме к приятелю А. А. Лопухину от 17 июня 1840 г. [т. V, стр. 428].
280
Из рассказов барона Дм. Петр. Палена, состоявшего прикомандированным к Генеральному штабу в отряде генерала Галафеева. Пален в альбоме своем изобразил множество местностей из летней экспедиции 1840 г., хороший рисовальщик, его рисунки были выполнены на стали в «памятных книжках» Военного ведомства в 50-х годах. – Альбом был в руках Императора Николая I. Там кроме портретов кавказских деятелей сняты: Мятлинская переправа, лагерь под Грозной, дело под Герзель-Аулом и проч. Ср. «Истор. Вестник» 1885 г., т. XIX, примечание к статье моей.
281
Кинжал этот передан Краевским в Лермонтовский музей. По словам Краевского, Лермонтов отбивался им от трех горцев, преследовавших его около озера между Пятигорском и Георгиевским укреплением. Благодаря превосходству своего коня поэт ускакал от них. Только один его нагонял, но до кровопролития не дошло. – Михаилу Юрьевичу доставляло удовольствие скакать с врагами наперегонки, увертываться от них, избегать перерезывающих ему путь. – Достоевский видел большое сходство между характерами Лермонтова и декабриста Лунина. «И тот и другой, – говорил мне Федор Михайлович, – были страстные любители сильных ощущений, и подвергать себя опасности было для них необходимостью. Уж таковы были эти люди, и такова тогдашняя бесцветная жизнь, что натуры сильные и подвижные не выносили ее серенькой обыденности. Я уверен притом, что никто из них и не думал красоваться». В письме к Лопухину [т. V, стр. 431] поэт говорил об отряде своем:
«Я получил от Дорохова, которого ранили, отборную команду охотников, состоящую из ста казаков – разный сброд, волонтеры, татары и пр.»
В «Войне и мире» граф Л. Н. Толстой в лице Долохова выставил, если не ошибаемся, кавказца Дорохова. Оба лица одного характера. Дорохов в чине хорунжего изрублен был в 1852 году вместе с наказным атаманом кавказского линейного войска генерал-майором Круковским на берегах Гойты. [Кавказский Сборник, т. V, стр. 71].
282
Россильон скончался в конце 1883 года в Дерпте. – Сестра его, тоже скончавшаяся в Дерпте, была замужем за Гельмерсеном, начальником Лермонтова по школе гвардейских юнкеров [см. выше стр. 187 и 174]. – Грязь, которую г. Россильон описывает на Лермонтове, трудно согласить с описанием Боденштедта, встретившегося с поэтом в Москве немного позднее… «Он одет был очевидно не в выходном своем платье: на шее небрежно повязан был черный платок, из-под которого сквозь не вполне застегнутый мундир глядела ослепительной белизны рубашка…» Г. Россильон сильно недолюбливал Лермонтова, который, кажется. платил ему тем же. – Г. Есаков [в Русск. Стар. 1885 года, т. ХLV, стр. 474] говорит о взаимных их отношениях: «Помню, как один в отсутствие другого нелестно отзывался об отсутствующем, – как Россильон называл Лермонтова фатом, рисующимся и чересчур много о себе думающим, и как Михаил Юрьевич в свою очередь говорил о Россильоне: «не то немец, не то поляк, – а пожалуй и жид».
283
Первый был издан мною при Русской Старине [янв. 1884 г., стр. 239]. После сражения при «Валерике» у Мятлинской переправы около 23 июля в палатке барона Россильона Пален нарисовал целый ряд портретов участников экспедиции. Все портреты сделаны были карандашом, многие в профиль. В альбоме г. Россильона сохранились портреты М. Ю. Лермонтова, кн. Сергея Долгорукова (убитого позднее на дуэли кн. Яшвилем), Индрениуса, Сергеева, Фрейтага, Евреинова, доктора Нота и др. Профильный портрет чрезвычайно важен для скульптора, так как без него при несуществовании маски едва ли мыслима лепка хорошего бюста. – Г. Опекушин пользовался им при лепке памятника поэту, поставленного в Пятигорске [ср. заметку г. Опекушина в Нов. Времени 1883 г., № 305, 11 марта].
284
Рассказывавший мне этот случай барон Пален утверждал, что ночь была темная и что случилось это уже в августе или сентябре. Но он запамятовал, потому что в этом пикнике участвовал Глебов. – Пален это хорошо помнил – Глебов же был тяжело ранен под Валериком 11 июля, следовательно, происшествие должно было иметь место в начале июля.
285
Сведения взяты мною из журнала военных действий 1840 года. Выписку получил я в 1881 году в Тифлисе из архива кавказского округа. Дело штаба отдельного кавказского корпуса по Генеральному штабу. 2-й отдел, по описи № 15—1840 года. На стр. 257 упоминается о Лермонтове: «он переносил все мои (генерала Галафеева) приказания войскам в самом пылу сражения, в лесистом месте, что заслуживает особенного внимания, ибо каждый куст, каждое дерево угрожали всякому внезапной смертью».
286
Из реляции генерал-лейтенанта Галафеева. – Эту реляцию командующий войсками на Кавказской линии ген. – адъютант Граббе при рапорте от 8 окт. 1840 г. за № 166 представил командиру Кавказского корпуса ген. от инфантерии Головину I. Все заимствовано из дела штаба отдельного Кавказского корпуса 1840 г., № 171, ч. I.
287
Автора: «Voyage dans les steppes de la mer Caspienne et dans la Russie meridionale par m-me Hommaire de Helle». 1860. Здесь на стр. 378–381 переданы два эпизода встречи названной писательницы с Лермонтовым. Переведены они и снабжены пояснениями князем П. П. Вяземским в Русском Архиве 1887 г., стр. 129. Вызвано это интересное сообщение напечатанными мною [в Русской Старине 1887 г., майская кн., стр. 405] французскими стихами Лермонтова, которые находились в альбоме предсмертных стихотворений его [т. I, стр. 341 и 378], в которых редактор глазуновских изданий сочинений Лермонтова не сумел разобрать. – На замечания кн. Вяземского ответил я в Русской старине 1887 года, декабрь, стр. 734.
288
Стоит сравнить рассказ г-жи Гоммер де Гелль с тем, что сказано в «Кн. Мери» [т. V, стр. 303–305]; напр. сцена ночного нападения, от которого Печорин успевает скрыться в доме, где жила Вера, т. е. в доме и ныне в Кисловодске именуемом домом Ребровой. – Стр. 300 и 327 сцены, когда Печорин говорит княжне Мери, что не любит ее. – Стр. 294 – где Вера ревнует Печорина к Мери, когда дошел до нее слух, что он женится на этой девушке. Даже ботинки «couler puce» на стр. 253, обувавшие изящную ногу Мери, именно того цвета, коим щеголяла маленькая ножка француженки в изящном башмачке.
289
Не могу не указать на одно показание г-жи Шан-Гирей, кажущееся мне противоречивым. В Нов. Врем. 5 сент. 1881 г., в Ист. Вестн. того же года, т. VI, стр. 449 и в других статьях Эмилия Александровна утверждает, что Лермонтов познакомился с нею в мае 1841 года, а в Русском Арх. 1887 г., № 11, стр. 437, защищая г-жу Реброву от рассказа г-жи Гомер де Гелль, утверждает, что помнит бал в Кисловодске, данный 22 авг. 1840 г., и как Лермонтов стоял в окне с другими офицерами. Если в 40-м году Эмилия Алекс. знала Лермонтова по виду, то почему же он не мог ее знать и выставить в своем романе? Или же Эмилия Александровна увлеклась защитой г-жи Ребровой от, в сущности, невинных сообщений о ней г-жи де Гелль?
290
Стихотворение помещено в нашем издании, т. I, стр. 341.
291
Мне жаль Лермонтова (пишет она в октябре 1840 года), он дурно кончит. Он не для России рожден (!!). А Лермонтов великий поэт…
292
«Journal d’Odessa», № 104, 31 декабря (12 января) 1840 года. Оно заканчивалась четырехстишием:
293
Воспоминания Я. И. Костенецкого [Русск. Стар. 1875 года, т. XIV, стр. 60]. Воспоминания не только малосодержательны, как там же справедливо заметил г. Ефремов, но сбивчивы и основаны лишь на слухах. Сам Костенецкий говорит, что в Пятигорске перед смертью поэта с ним не мог сойтись и обменялся при встрече лишь несколькими незначительными фразами.
294
Н. Н. Буковский в письме ко мне от 18 ноября 1889 г. указывает на то, что в журнале военных действий от 4 октября упоминается еще Дорохов с его командой и что, следовательно, Лермонтов принял команду эту в последние дни экспедиции уже под начальством самого Граббе, от 27 октября и до 18 ноября, и что это согласуется и с письмом Лермонтова, носящим почтовый штемпель 4 ноября [т. V, стр. 431, где в конце письма в примечании вместо 4 ноября поставлено 3-го – что есть опечатка), где он говорит: «я получил в наследство от Дорохова, которого ранили, отборную команду охотников». Я определил письмо как писанное 4 ноября, введенный в заблуждение почтовым штемпелем на обороте. В начале письма только стоит: «крепость Грозная». Теперь я убедился, что это определение неверное. Лермонтов не принимал участия в экспедиции от 27 октября до 18 ноября. Из дневника г-жи Гомер де Гелль видно, что поэт был с нею в Ялте 29 октября. Октября 28-го он в Мисхоре написал ей французские стихи свои. В начале ноября поэт все еще с нею. Пояснить почтовый штемпель (4 ноября) можно разве так, что письмо писано раньше и по забывчивости или какой случайности, может быть, по вине третьего лица, коему было поручено отправить письмо, попало на почту гораздо позднее. К тому же Лермонтов в письме замечает, что «экспедиций описывать не велят». Следовательно, может быть, письмо нарочно было опущено позднее. К тому же в том же письме говорит, что отряд возвратился в Грозную только что, после 20-дневной экспедиции. Экспедиция от 27 сентября до 18 октября составит 20 дней. Итак, письмо писано около 18 октября.
295
Из записок Ларера [Русск. арх., 1874 г., кн. вторая, стр. 681].
296
Атеней, 1858 г., № 48, стр. 304. – Из разговоров П. Хр. Граббе с отцом моим в Ревеле в годы Крымской кампании у меня осталось в памяти, что Павел Христофорович не стеснял Лермонтова и давал ему больше свободы – не замечая некоторого его своеволия, следствие независимого характера поэта.
297
Читатель найдет в алфавитном указателе при редактируемом нами собрании сочинений Лермонтова особенно отмеченными 39 сочинений, напечатанных при жизни поэта. Из числа их не попали в первое издание стихотворений десять. Оно содержит: «Песнь о Калашникове», «Бородино», «Узник», «Молитва» («Я Матерь Божия…»), «Дума», «Русалка», «Ветка Палестины», «Не верь себе…», «Еврейская мелодия», «В альбом» («Как одинокая гробница…»), «Три пальмы», «Молитва» («В минуту жизни трудную…»), «Дары Терека», «Памяти Одоевского», «1-е января», «Казачья колыбельная песня», «Журналист», «Читатель и Писатель», «Воздушный корабль», «И скучно и грустно», «Ребенку», «Отчего», «Благодарность», «Из Гёте», «Мцыри», «Когда волнуется желтеющая нива…», «Сосед», «Расстались мы, но твой портрет…», «Тучи». – Последнее стихотворение, писанное в апреле 1840 года у Карамзиных в день отъезда, является как бы эпилогом к небольшому сборнику стихов, составленному самим поэтом. Я слышал, но не помню от кого, и потому не выдаю за верное (кажется, от гр. Сологуба), что тетрадка стихотворений была оставлена Лермонтовым у Карамзиных. Там долго толковали, напечатать ли стихи опального поэта. Помнили, как после первой ссылки не решались печатать «Песнь о Калашникове» и наконец разрешили печатать, но без подписи поэта. Наконец тетрадь была представлена в цензуру 13 августа. Затем просили взять на себя хлопоты по изданию И. И. Кувшинникова. – Карамзины жили в доме Кувшинниковой. – Книга была напечатана в типографии Ильи Глазунова, но фамилия издателя Кувшинникова не выставлена. Издание состояло из 168 стр. – Отзыв был сделан Белинским в От. Зап., 1840 г., т. XIII, № 11. Он пророчил Лермонтову как поэту «колоссально-великое» будущее. – Белинский же по поводу издания 1842 [см. соч. Бел., т. VII) говорит, что «первое издание стихотворений печаталось под надзором самого поэта». Это не совсем так. В последний приезд в Петербург Лермонтов готовил издание, но, принужденный уехать, работу не окончил. Туда вошло бы еще многое из стихотворений, напр. «Умирающий гладиатор» [т. I, стр. 250 – примечание), «Последнее новоселье», «Парус», «Сосна и друг». Первое издание вышло в небольшом числе экземпляров и печаталось со списка, составленного самим поэтом за год. Именно потому, что поэт не успел сделать новую переборку своим творениям, а прежняя тетрадь уже была одобрена цензурой, решили напечатать ее, а уже затем приступить ко второму изданию.
298
По сообщению Краевского, точно так же было решено изменить заголовок: «Из записок офицера» на «Максим Максимович» [ср. статью мою, Русская Старина 1878 года, т. XXIII, стр. 361]. Второе издание 1841 г., тоже напечатанное у Глазунова, собственно, кажется, афера книгопродавческая, ибо первое и второе издание совершенно тождественны – буква в букву; то же число страниц и строк. Разницу составляет предисловие Лермонтова ко второму изданию. Возможно, что начавшаяся сильная распродажа романа после рецензии в «Северной пчеле», о чем ниже, побудила издателя объявить второе издание его, в сущности же переменить лишь заглавный лист первого и прибавить предисловие автора, вызванное толками о его романе да критикой Сенковского и особенно Бурачка в «Маяке» [т. V, стр. 188].
299
Так рассказывается в кратком обзоре книжной торговли и издательской деятельности Глазуновых за сто лет 1782–1882 гг. [стр. 71.]. – Позднее фирма эта обогатились изданиями сочинений Лермонтова, изданиями весьма неполными и небрежно редактировавшимися. Фирма Глазунова претендовала на принадлежащее ей право на издания сочинений Лермонтова. Оно не оспаривалось в суде потому, что у Лермонтова не оставалось прямых наследников и никто в правах наследства утверждаем не был. – На вызов наследников министром внутренних дел отозвался один А. П. Шан-Гирей, разрешивший Императорской Публичной библиотеке принять в дар рукописи поэта от г-на Хохрякова. Подробности относительно вопроса о правах г-на Глазунова находятся в полемике моей с гг. Глазуновым и Ефремовым: Кому принадлежит право на издание сочинений Лермонтова? Новости 1887 года № 77 и 82. – Ответ г. Глазунова и г. Ефремова в Нов. Врем. 1887 г., № 3988. – Кто собственник сочинений Лермонтова? статья прис. пов. Соколовского в Новостях № 99. В № 101 моя статья (1887 г.). – В 1889 году в Нов. Вр. статья Глазунова и там же в № 4742 мое письмо, конец коего редакция не поместила. Он заключался дословно в следующих строках: «Не могу не выразить в заключение сожаления, что такое чистое и каждому образованному человеку дорогое дело, как издание сочинений писателя, составляющего славу народа, наталкивается не на посильную взаимную помощь, а на разные затруднения, клевету и искажения, которых я испытал немало. История собирания материалов для биографии и издания сочинений Лермонтова представляет немало любопытных иллюстраций к характеристике нравов нашего литературного мирка».
300
Впрочем, Белинский в статье по поводу стихотворений Лермонтова изд. 1840 года говорит по адресу г. Булгарина, что уже явились ложные друзья, которые спекулируют на имени Лермонтова, чтобы мнимым беспристрастием (похожим на купленное пристрастие) исправить в глазах толпы свою незавидную репутацию и т. д. [соч. Бел., т. IV]. – Рецензия Бурачка [Маяк, 1840 г., ч. IV, стр. 210–219] начинается со слов: «Появление героя нашего времени, такой [теплый] прием ему всего разительнее доказывает упадок на ней литературы и вкуса читателей» и т. д.
301
Аполлон Григорьев. Лермонтов и его направление – крайние грани развития отрицательного взгляда. Время, 1862 г., кн. X.
302
Само собою разумеется, что, говоря о русских критиках, мы исключаем Белинского, который первый по появлении сочин. Лермонтова написал о нем критику, и теперь еще не утратившую своего значения. – Краткий обзор критических мнений, начиная с Добролюбова, приобщившего Печорина к типу Обломовых, находится в статье г-на W.: Литературные типы русской интеллигенции. – Печорин. – Новое Время, 1889 г., 26 июля, № 4815. – О статье Белинского по поводу «Героя нашего времени» писал и г. Скабичевский [От. зап., 1871 г., октябрь, стр. 450–454]. Удивительно, как рано стали неприязненно относиться к Лермонтову даже люди, по-видимому, встретившие талант его одобрительно! В годовщину смерти Михаила Юрьевича – 15 июля 1845 года – Плетнев пишет Коптеву [Русск. Арх., 1877 г. № 12, стр. 365]: «О Лермонтове я не хочу говорить потому, что и без меня говорят о нем гораздо более, нежели он того стоит. Это был после Байрона и Пушкина фокусник, который гримасами своими умел толпе напоминать своих предшественников. В толпе стоял К [раевский]. Он раскричался в Отеч. Зап., что вот что-то новое и следовательно, лучше Байрона и Пушкина. Толпа и пошла за ним взвизгивать тоже. Не буду же я пока противоречить этой ватаге, ни вторить ей. Придет время, и о Лермонтове забудут, как забыли о Полежаеве».
303
Когда вышел роман в первом издании, Лермонтов подарил ближайшим своим друзьям по экземпляру. Жене известного писателя кн. Вл. Феодор. Одоевского, княгине Ольге Степановне, рожденной Ланской, поэт переслал роман. На заглавном листе этого экземпляра после печатных слов «Герой нашего времени» Лермонтов поставил запятую и прибавил: «упадает к стопам ее прелестного сиятельства, умоляя позволить ему не обедать». Было бы наивно серьезно уверять, что шутка эта свидетельствует о том, что Лермонтов отождествлял себя с Печориным, но мы такое мнение слышали! [Русск. Стар., 1878 г., т. XXIII, стр. 362].
304
От. Зап., 1840 г., т. X и XI [Сочин. Бел., изд. 1859 г., т. III, в конце статьи, стр. 647]. Боденштедт говорит: «Лермонтов имеет то общее с великими писателями всех времен, что творения его верно отражают время со всеми его дурными и хорошими особенностями, со всей его мудростью и глупостью, и что они имели в виду бороться с этими дурными особенностями и с этой глупостью».
305
В том же предисловии ко второму изданию «Героя» [т. V, стр. 188]. Лермонтов говорит: «…Другие [читатели] очень тонко замечали, что сочинитель нарисовал свой портрет и портрет своих знакомых… старая и жалкая шутка! Но, видно, Русь так уж сотворена, что в ней все обновляется, кроме нелепостей».
306
Чтобы уж кончить с вопросом, кто служил для поэта моделями при внешней рисовке фигур в «Герое нашего времени» [о кн. Мери мы говорили на стр. 289 и 352], упомянем г. Колюбякина, изображенного, по словам Шан-Гирея и других, в Грушницком. Он был в одно время с Лермонтовым на водах и отличался некоторой фатоватостью. Столкновений и дуэли между ним и поэтом не было. Мать Колюбякина была полька, рожденная Пулавская, родная сестра известного мятежника, который в 1771 году вздумал захватить короля Станислава. От матери Колюбякин наследовал задор, который особенно ярко выказывался в молодые годы. Лермонтов, изображая Колюбякина в Грушницком, говорил по поводу его задора, вероятно намекая на польское его происхождение: «Это что-то не русская храбрость». – Колюбякин был личным адъютантом Анрепа и при генерале своем имел «le droit d’insolence». Он даже был как-то разжалован в солдаты за дерзость, сказанную во время учения полковому командиру. Позднее этот задор утих, и наружу вышли славянское добродушие и хлебосольство. Колюбякин, будучи военным губернатором Кутаиса, пользовался общей любовью [Русск. Архив, 1884 г., кн. III, стр. 448]. – Слух, что Лермонтов изобразил в Грушницком Мартынова, совсем не верен и является вымыслом людей, желавших этим пояснить причину ненависти Мартынова к поэту. – Драгунский капитан списан с армейского гусара Саланина. – В полковнике Н. в рассказе «Максим Максимович» изображен полковник Нестеров (тоже по словам Шан-Гирея). – Бэла была татарка у Хастатова [сравни, что говорит Лонгинов. Русск. Стар., 1873 г., т. VII, стр. 391]. – Хастатов же, сын Екатерины Алексеевны, сестры бабушки Арсеньевой, выведен в «Фаталисте». Место действия – Червленая станица. Хастатов и офицер, бросившийся в окно на убийцу.
307
Выражение Спасовича, т, II, стр. 404.
308
Пыпин: жизнь Белинского, т. II, стр. 38. Ср. тоже очерк внутренней жизни Лермонтова по его произведениям, статья г. Герасимова в журнале «Вопросы философии и психологии» под редакцией Н. Я. Грота 1890 г., книга 2-я.
309
Письмо к Бибикову, том V, стр. 432
310
Из сообщений А. А. Краевского. – Приводя слова Лермонтова, мы воспроизводим суть того, что передавал Краевский. Граф Сологуб тоже не раз сообщал нам о планах Лермонтова относительно основания журнала. Он даже проектировал подробную программу его. В чем она состояла, Соллогуб пояснить не мог, утверждая, что не придавал «этим фантазиям» серьезного значения! На спрос мой об этих программах у Краевского Андрей Александрович отозвался: «Может быть! Лермонтов часто и много об этом говорил, но чтобы он подробно и обстоятельно на бумаге составлял свои проекты – этого не думаю».
311
Авдотья Петровна Елагина, по первому мужу Киреевская – мать известных славянофилов, близкий друг и родственница Жуковского, встречалась с Лермонтовым в Москве в 1841 году. Она мало могла сообщить о поэте, но говорила, что он не был ей симпатичен особенно за несочувствие к поэзии Жуковского. Как-то в разговоре со мною она заметила: «Жаль, что Лермонтову не пришлось ближе познакомиться с сыном моим Петром – у них некоторые взгляды были общие». А. П. Елагина скончалась в конце семидесятых годов в Дерпте.
312
Гоголь в статье: «В чем же наконец существо русской поэзии и в чем ее особенность»… Спасович [т. II, стр. 369] говорит: «По врожденной сильной наклонности к национальному, по сильной любви к родине своей, по нерасположению своему к европеизму и глубокому религиозному чувству, вдохновляющему «Ветку Палестины» и множеству прекраснейших мотивов, Лермонтов был снабжен всеми данными для того, чтобы сделаться великим художником того литературного направления, теоретиками коего были Хомяков и Аксаковы, художником народническим, какого именно недоставало этой школе». Знаменательно и замечание уже не раз цитированного нами Боденштедта. «Чтобы точнее определить значение Лермонтова в русской и во всемирной литературе, следует прежде всего заметить, что он выше всего там, где становится наиболее народным; и что высшее проявление этой народности не требует ни малейшего комментария, чтобы быть понятным для всех». (Речь идет главным образом о «Песне про царя Ивана Васильевича».)
313
В найденной мною рукописи последняя цифра стерта и можно прочесть только 184 (?) г. Следовательно, она может относиться или к 1840, или к 1841 году. Я склонен думать, что рукопись относится к 1841 г.
314
Лонгинов в «Современной Летописи» 1863 г., № 16, стр. 15. Статья писана по поводу изданий соч. Лермонтова в 1863 г.
315
Великосветские сплетники действительно старались не раз распространять слухи о недружелюбных отношениях Столыпина к поэту. Говорили, что Лермонтов надоедает ему своей навязчивостью, что он надоел Столыпину вечным преследованием его: «он прицепился ко льву гостиных и на хвосте его проникает в высший круг» – словом, то, что выразил гр. Сологуб в своей повести «Большой свет». – Вероятно, юный тогда князь Вяземский был введен в заблуждение этими толками. Решительно ничто не дает права думать, чтобы что-либо нарушило безукоризненно дружеские отношения Монго Столыпина к поэту.
316
Ср. относительно этого стихотворения т. I, стр. 324 и, кроме указанной там моей заметки, воспоминания Панаева, стр. 176. О чтении в кругу Карамзиных говорил мне гр. Соллогуб, но он не помнил, о каком именно стихотворении шла речь. Стихотворение известно в двух редакциях. – Я полагаю, что это могло касаться только этого стихотворения, ибо ни к какому другому напечатанному в 1840 году относиться не может.
317
Ей еще в 1840 г. Лермонтов посвятил стихотворение: «Портрет светской женщины» [т. I, стр. 300]. Портрет действительно мастерски набросанный. Она скончалась в 1856 году в Париже, уже не молодой, выйдя замуж за француза-доктора, обобравшего ее, бросившего в самом бедственном положении. История наделала много шуму. Некрасов изобразил событие в стихотворении «Княгиня» [изд. 1879 г., т. I, стр. 186 и примечание к нему].
318
«Мы все, и особенно я, – рассказывала мне А. Л. Смирнова, – наперерыв приставали к В. Кн. Михаилу Павловичу, прося за Лермонтова, и он при большом расположении своем к Арсеньевой сдался. Я ему все говорила, что хороший сын матери не может быть дурным сыном отечества, а Лермонтов для бабушки больше, чем сын». – Гр. Ростопчина [Русск. Стар., 1882 г., № 9] говорит: «стали просить об отсрочках [отпуска Лермонтова], в которых было сначала отказано, а потом взяты штурмом высоким покровительственным влиянием». – Адъютантом Великого Князя был Ал. Ил. Философов, женатый на А. Столыпиной, – друг детства Михаила Юрьевича. Он сохранил к поэту приязненное чувство во всю жизнь свою. Им в Карлсруэ издано в 1857 г. «Ангел смерти» и «Демон». Т. III, стр. 112.
319
Этот рассказ, записанный мною со слов А. А. Краевского 16 августа 1878 года, находит себе подтверждение в последующих событиях и рисует в совершенно ином виде анекдот о «гусарской выходке» поэта, рассказанной Панаевым не без юмористического оттенка по адресу Краевского. Говоря о том, что Лермонтов разбрасывал корректуры и бумаги по полу и производил страшную кутерьму на столе в комнате, Панаев рассказывает, что поэт «даже опрокинул ученого редактора со стула и заставил его барахтаться на полу в корректурах». [Воспоминания, стр. 175].
320
См. выше стр. 356.
321
Русск. Архив 1874 года, книга I, стр. 410. – Возможно, что настойчивые представления Граббе о награде Лермонтову тоже возымели свое действие и вызвали распоряжение о недопущении поэта принимать участие в экспедициях.
322
О предсказании ворожеи сообщала мне Апол. Мих. Веневитинова, рожденная Виельгорская. К ней приехал Лермонтов от названной Александры Филипповны в самом веселом настроении. О ворожее этой говорится в Вестнике Европы, 1883 г. февраль, стр. 552.
323
Шан-Гирей говорит положительно, что отъезд поэта состоялся 2 мая. – Стихотворение гр. Ростопчиной «На дорогу», посвященное уезжающему поэту, писано 27 марта, т. е. перед концом первой данной ему отсрочки.
324
Боденштедт пояснил мне, что называемый им среди пирующей молодежи князь был князь А. П. Васильчиков, позднее секундант на дуэли поэта.
Уже было пояснено, что у Лермонтова посреди темени был клок более светлых волос, почему некоторые считали его блондином. Вообще же волосы его были темно-каштановые, почти черные, – почему другие описывали его брюнетом.
325
Письмо к бабушке, т. V, стр. 434.
326
Воспоминания Магденки напечатаны мною в мартовской книжке «Русской Старины» за 1879 год, стр. 525. – В Историческом Вестнике за 1880 г., том І, стр. 879. г. Мартьянов не совсем основательно нападал на мое примечание к статье. Магденко в довершение исправляет и последнее, замечая, что Лермонтов не мог приехать в Ставрополь «летом», а был там уже во второй половине мая. Действительно, в рукописи Магденки стоит «весною». Не знаю, почему редакция Русск. Стар. изменила весну на лето?
327
Замечание мое, что внезапное решение Лермонтова было самовольным поступком и что Граббе на это очень сердился, вызвало со стороны г-на Мартьянова опровержение, впрочем, совершенно бездоказательное. Что поэт потом, в Пятигорске, просил позволение оставаться там по болезни у начальника штаба Траскина, не противоречит сказанному мною. Г-н Мартьянов не знал о неприятностях, которые имел Граббе из-за Лермонтова; как на двукратное представление его к награде был получен отказ, а затем даже предписание никуда не выпускать Лермонтова из полка. Это предписание явилось, правда, уже после смерти Лермонтова или около того времени [см. выше стр. 377], но для Граббе, любившего поэта, было ясно, что на него в Петербурге ополчились власть имеющие люди. Он берег Михаила Юрьевича. Опасения Граббе были верны, о чем свидетельствует секретное предписание гр. Клейнмихеля от 30 июня.
328
Найтаки был содержателем «казенной гостиницы».
329
В последнее время появились статьи о последних днях Лермонтова, основанные на рассказах майора Карпова. [Статья Филиппова: «Лермонтов на кавказских водах. Рассказ современника». – Русская Мысль, декабрь 1890 г., и его же в Русск. Ведомостях 6 янв. 1891 г.: Еще о Лермонтове. Неожиданные дополнения]. Г-н Карпов запамятовал, что в 1881 году он мне сообщал о Лермонтове сведения в несколько ином виде. В 1888 году я опять был на минеральных водах и в Железноводске. Г. Карпов вновь сообщил о Лермонтове сведения уже в дополненной редакции. В 81-м году, когда я участвовал в комиссии по определению места дуэли, выяснилось, что г. Карпов в показаниях своих путается. [Протокол комиссии 12 сент. 1881 года]. Почтенный старожил Железноводска смешивал истину с баснями и слухами, коих множество ходит по тем местам. О неточности его рассказов уже говорила Эмилия Александровна Шан-Гирей [Север, 1891 г., № 12]. Еще раньше по поводу подобного же сообщения г-жи Желиховской со слов Николая Павл. Раевского (не смешивать с Свят. Аф. Раевским, другом поэта) в Ниве 1885 г. № 7 и 8 и сообщений г-на Кондратенки во Всемирной Иллюстрации 1885 г. от 8 июня г-жа Шан-Гирей [Русский Архив, 1889 г., № 12] говорит в заключение: «Полвека почти прошло со дня кончины Лермонтова, а ярые поклонники и поклонницы его поэтического гения, чтобы заинтересовать читающую публику, но большею частью из желания видеть свое имя в печати, публикуют во всеобщее сведение самомалейшие мелочи его частной жизни. Выказывая, где только возможно, всякие вздорные, а иногда и небывалые подробности, касающиеся до него, прибавляя часто к этому и свои предположения и догадки, они только затеняют личность человека, который, помимо своего поэтического дара, обладал и достоинствами, и недостатками всякого молодого человека… Если все биографии пишутся так, то пожалеешь собирателей исторических данных, которые впадают в грубые ошибки, выслушивая рассказчиков, Бог знает, для чего городящих чепуху». – А между тем – прибавим мы – даже специалисты-литераторы попадаются на удочку таких сообщений. Так, в однотомном издании сочинений Лермонтова г. Глазунова, вышедшем недавно, в биографическом очерке мы видим, что составитель его пренаивно пользовался статьями г-на Филиппова, верившего всему, что сообщал ему г. «майор» Карпов.
Более внимательно отнеслась к сообщениям на месте событий г-жа Некрасова в Русской Старине, май 1888 г. Она же на стр. 476 приводит слова г-жи Шан-Гирей: «в рассказе г. Раевского в Ниве все с начала до конца голая выдумка». Не позволяя себе столь резкого суждения, я скажу, однако, что неверного много. Г-жа Желиховская, рассказывая со слов Раевского, то называет его драгунским капитаном, то доктором – очевидно, она искажает этот рассказ – конечно, невольно, по незнанию обстоятельств. Так, говорится, что Мартынов и Лермонтов жили «по годам со своими слугами на хлебах у Верзилиных»!!. Все описание дома, в коем жил будто Лермонтов в одном коридоре с Мартыновым, неправда. Говорится, что князя Сергея Трубецкого не было в Пятигорске во время дуэли, тогда как он был на ней секундантом. Уж такой-то крупный факт нельзя запамятовать. Как же после того верить всему рассказу о дуэли? Я по выходе этой статьи послал разбор и опровержение ее в «Ниву», но тогдашний редактор не поместил мою статью, говоря: «довольно уже печаталось о Лермонтове!»
330
Точные сведения из официальных бумаг заимствую я из вышеуказанных статей г-на Мартьянова, который в конце 60-х годов имел в руках дела Пятигорского комендантского управления. В 1881 году я искал эти дела, но их в архивах не оказалось. Тщетно искали их и комиссия по определению места дуэли, и Лермонтовский музей.
331
Мне рассказывал об этом г. Карпов, говоря, что хорошо не помнит, писано ли было письмо к Граббе или к начальнику кавказских войск Головину. Г. Филиппов в статье своей говорит, что письмо было писано последнему, г. Карпов его переписывал и уверяет, что черновик долго хранил у себя, так оно его поражало изумительной ясностью и сжатостью слога. Утратил он письмо в походе в 1843-м, переплывая на каяке бешеную речонку в Абхазии. Каяк перевернулся, и люди едва спаслись уже без вещей.
332
Не следует думать, чтобы Лермонтов в этом доме писал «Княжну Мери». Квартира Печорина по положению своему действительно напоминает дом Челяева, но из окон квартиры дома Челяева не видна цепь Кавказских гор. Лермонтов в 1837 и 1840 годах жил в Пятигорске в другом месте, но где, с достоверностью узнать мне не удалось.
333
Сообщение г. Мартьянова со слов Челяева. В домовой книге последнего за 1841 год г. Мартьянов видел записанным: С капитана А. А. Столыпина и поручика М. Ю. Лермонтова из С.-Петербурга получено за весь средний дом 100 руб. сер. – Самые точные и подробные сведения о доме дает г. Мартьянов. В 1881 году я вместе с Э.А. и Ак. Павл. Шан-Гиреями, в присутствии хозяина, еще раз подробно осматривал и расспрашивал обо всем. Дом уже был изменен, мебели старой не было. Крыт он был железом (при Лермонтове тростником или соломой, в 50-х годах досками), теперь он совсем переделан и обложен кирпичом. План комнат и расстановки мебели, когда жил там Лермонтов, я составил по указаниям Эмилии Александровны. Кажется, первое изображение дома Челяева было сделано г. Симаковым в журнале «Орел» за 1859 г., № 2. Но здесь все сведения не верны. Г. Симаков даже не потрудился хорошенько узнать, где жил поэт, и принял за его жилище дом, выходящий на улицу, в коем жил кн. Васильчиков. Дом же во дворе, где жил поэт, он набросал наскоро и совершенно неправильно, очевидно, не придавая ему значения. – Кн. Васильчикову я тоже показывал план дома, и он, подтвердив мне расположение мебели, между прочим сказал: «Лермонтов, любя чистый воздух, работал обыкновенно у открытого окна; он в большой комнате, выходившей в сад и служившей столовой, переставил обеденный стол от стены, где буфет, к дверям балкончика. В этой столовой мы часто сходились за чаем и ужином или для беседы».
334
Вот план внутренности дома.
1) Сени. 2) Прихожая. 3 и 4) Комнаты Столыпина. 5) Стол. 6) Голландская печь. 7) Постель Столыпина. 8) Платяной шкаф. 9) Спальня и кабинет Лермонтова. 10) Письменный стол и стул. 11) Кровать Лермонтова. 12) Комната, в которой обедали и пили чай. 13) Обеденный складной стол. 14) Клеенчатый диван со столиком. 15) Ломберный столик и над ним зеркальце. 16) Буфетный шкаф с полками. 17) Балкон в сад. – Несколько стульев довершали меблировку.
335
Пятигорск от 1837–1841 года описан бароном Розеном [Записки Декабриста, глава XV] и другими.
336
Или «Шотландка», именуемая так потому, что основание ей положили еще в 1802 году шотландские миссионеры. Позднее туда переселились немецкие семьи из Сарепты.
337
С Марьей Владимировной Золотницкой.
338
Читатель на рисунке, изображающем дом Челяева, увидит с правой стороны такие же ворота, как и в ограде челяевского дома. – Тут сейчас же и стоял другой дом Верзилиных, тоже еще существующий, но отнесенный дальше вправо.
339
Н. С. Мартынов вышел из школы гвардейских юнкеров в 1835 году в кавалергардский Ее Велич. полк. Скончался в Москве 25 дек. 1875 года. – Михаил Глебов вышел из школы гвардейских юнкеров в 1838 году в л. – гв. конный полк. Убит 28 июля 1847 года, командуя цепью застрельщиков при взятии аула Салты. – Кн. Васильчиков родился в 1818 году, воспитывался в С.-Пб. университете, оттуда вышел в 1839 г., умер в 1881 году 2 октября в селе Трубетчине Липецкого уезда Тамбовской губернии.
340
Вместе с генер. Грековым. См. Потто: Кавказская война, выпуск 1, стр. 161.
341
Умер в имении в сельце Сапун, Владим. губернии, Муромского уезда, в 1859 году, 19 апреля.
342
Это стихотворение ходило по рукам и в другом виде.
343
Г-н Карпов, равно как и Раевский (г-жа Желиховская), передают стихи совершенно искаженными, как и все ими сообщаемые сведения. Первые три строки те же, но затем у г. Карпова:
У Раевского:
344
якшаться со всяким сбродом (фр.).
345
Из сообщений А. П. Шан-Гирея. – Краевский и другие близкие ему люди подтверждали то же.
346
Т. V, стр. 256. – Г. Костенецкий в своих воспоминаниях тоже замечает: «…В то время на Кавказе был особенный известный род изящных людей, людей светских, считавших себя выше других по своим аристократическим манерам и светскому образованию, постоянно говорящих по-французски, развязных в обществе, ловких и смелых с женщинами и высокомерно презирающих весь остальной люд, которые, с высоты своего величия, гордо смотрели на нашего брата армейского офицера и сходились с нами разве только в экспедициях, где мы в свою очередь с презрением на них смотрели и издевались над их аристократизмом. К этой категории принадлежала большая часть гвардейских офицеров и к этой же категории принадлежал «Лермонтов»… Впрочем, г. Костенецкий тут же сознается, что не был близок с Лермонтовым и что знакомство его с ним ограничивалось «только несколькими словами». Очевидно также, что как вновь приезжие «гвардейцы» не могли разобраться в типах «кавказцев» и признать разницу между «драгунским капитаном» и «Максимом Максимовичем», так и люди вроде г. Костенецкого, принадлежавшие, по выражению Лермонтова, к «Armée Russe», не видели разницы между Михаилом Юрьевичем и гвардейцами, признававшими все достоинство человека в безукоризненности манер.
347
«Я был очень молод еще, – говорил мне кн. Ал. Ил. Васильчиков, – je ne savais sur quel pied danser и придавать ли такое большое значение вольностям и выходкам Лермонтова, как это делали некоторые. На суждения мои имел большое влияние М. А. Назимов. Он научил меня относиться с уважением к уму и таланту Лермонтова».
348
Из сообщений Ник. Павл. Граббе, хорошо помнившего Лермонтова и Мартынова, равно как и отзывы о них отца своего.
349
Русский Архив, 1887 г., № 1, стр. 114. Нарочно привожу мнение Костенецкого, потому что он в деле дуэли больше всех стоит на стороне Мартынова и приводит самые для Лермонтова невыгодные сведения, правда, по слухам. – Вероятно, в тогдашнем Мартынове было точно что-то напоминавшее дикаря, почему Лермонтов и называл его: «Le sauvage».
350
В Лермонтовском музее можно видеть рисунок, сделанный товарищем Лермонтова Поливановым в 1832 или 33-м году, представляющий несколько юнкеров, пирующих в палатке. Все в более или менее незатейливых костюмах, без претензий. Один юнкер кавалергардского полка, Мартынов, стоит «на красе», в молодцеватой позе. Очевидно, уже тогда товарищи, подметив слабую струнку Мартынова, поддразнивали его.
351
Альбом этот со многими листами стихотворений и писем Лермонтова, о коих говорит и Боденштедт, кажется, погиб вместе с вещами Глебова во время экспедиции. Так по крайней мере думал А. П. Шан-Гирей. – По смерти поэта Глебов его оставил у себя, и в опись вещам поэта он не вошел.
352
Господин кинжал, въезжающий в Пятигорск (фр.).
353
дикарь с большим кинжалом (фр.).
354
горец с большим кинжалом (фр.).
355
Господин кинжал (фр.).
356
Из рассказов кн. Васильчикова. Впрочем, об альбоме карикатур упоминают все писавшие о столкновении Лермонтова с Мартыновым.
357
Это показывают кн. Васильчиков, Ак. П. Шан-Гирей, Есаков, Раевский и другие.
358
Г. Карпов, рассказывая этот случай г. Филиппову, входит в такие подробности, каких я от него не слышал, когда в первый раз записывал сообщения г. Карпова. Теперь выходит, что Лермонтов чуть не испугался мужа, который готов был заступиться за обиду жены!!
359
Рассказ кн. Васильчикова. Следующее, записанное мною со слов князя, почти дословно можно прочесть и в статье его в Русском Архиве за 1872 г.
360
Древняя и Новая Россия 1877 г., т. I, № 3, стр. 315. Перепечатка из Донской газеты. – В семидесятых годах генерал-адъютант Потапов, рассказывая о своих отношениях к Лермонтову, говорил, что Лермонтов в 1840 (?) году гостил у него в имении «Семидубровном». Там поэт сам переложил на музыку свою Казачью колыбельную песню. Он утверждал, что ноты у него в имении, и по просьбе моей писал управляющему, но ноты разысканы не были. [Об отношениях Потапова и Лермонтова см. т. I, стр. 265 и примечания]. – Песня эта, по рассказам казака Кулебякина в Терских ведомостях [см. Новости, 1886 г., № 64], писана поэтом в Червленой, но графиня Берольдинген, дочь г-жи Гюгель, в письме ко мне от 15 июня 1884 г. говорит, что Лермонтов написал это стихотворение на столе при получении известия о рождении сына у ее матери (Гюгель).
361
Выражение, которым клеймили поэта многие. Некоторые из современников и даже лиц, бывших тогда на водах, говоря о нем, употребляли эти выражения в беседе со мной. Назову некоторых из бывших в то время в Пятигорске членов петербургских салонов, но отнюдь не хочу этим бросить тень специально на кого-нибудь из них. Я просто сгруппировываю имена, упомянутые в разных воспоминаниях о том времени и мною еще не приведенные. На водах находились: кн. Влад. Серг. Голицын, гр. Ламберт, полковник Серг. Дм. Безобразов, командир Нижегородского драгунского, а позднее кавалергардского Ее Величества полка, лейб-гусар Тиран, А. И. Арнольди, товарищ Лермонтова по Гродненскому полку и позднее находившийся в дружеских отношениях с А. П. Шан-Гиреем; назову еще из временных гостей декабриста Лорера и приехавшего из Тифлиса вице-губернатора Кавказской области Дмитревского. Далее князь Валер. Голицын (декабрист), Терещенко-Орехов, командир волгского казачьего полка Мезенцов и др.
362
Сообщил мне об этом гр. Н. П. Граббе, подтвердила сообщение и Эм. Ал. Шан-Гирей. Любопытно сравнить [выше, стр. 270], что говорил сам Лермонтов по поводу вызова на дуэль Пушкина.
363
Русская Старина, 1885 г., февр., стр. 476.
364
Показания декабриста Лорера [Русск. Арх., 1874 г.]. Э. А. Шан-Гирей в том же журнале в 1889 г., № 6. В этом гроте Лермонтов вообще любил угощать друзей и знакомых, и Эмилия Александровна говорит, что если уже какой-либо грот называть именем поэта, так этот. Тот, что именуется Лермонтовским гротом, – это грот Печорина. Поэт в нем никогда не сидел и не писал [Нов. Вр., 1881 г., 5 сент.].
365
Красивый и тенистый сад расположен в ½ версте от города на берегу Подкумка. В настоящее время город растянулся до него, но и прежде сюда доходили слободы Пятигорска. Все сообщение г. Филиппова, со слов г. Карпова [Русск. Вед., 1891 г., № 5], о том, что горцы готовились в вечер, назначенный для бала, перехватить и увести к себе дам, совершив набег, – не более как прикраса последних лет. Не трудно бы справиться, когда был сделан горцами последний набег на Пятигорск? Уже Лермонтов в «Герое нашего времени» подсмеивался над легковерными дамами на водах, верящими в возможность нападения горцев. Если и бывали похищения и нападения разбойников на отдельных лиц, то от этого до того, чтобы во время бала «бросаться к экипажам и, пользуясь замешательством, выхватить наиболее красивых женщин и увезти их в жены за Кубань» – еще далеко. Такой план похищения сабинянок уж очень смелая фантазия.
366
Из рассказов Эмилии Алекс. Шан-Гирей. В Русск. Арх., 1889 г., № 6, стр. 317, она же сообщает: «никто из них [молодежи] приглашен не был». «Север» 1891 г., № 12, стр. 748.
367
M-lle Эмили, прошу вас на один только тур вальса, в последний раз в жизни.
368
Это ничего, завтра мы опять будем добрыми друзьями. – Эмилия Александровна еще при жизни мужа ее Акима Павловича Шан-Гирея с полной точностью указывала мне на расположение мебели комнат, где она сидела с Лермонтовым и Л. Пушкиным, где стоял рояль, и, облокотившись на него, Мартынов. План комнат, равно как и дом Верзилиных, крыльцо и ворота, срисованные мною, я подарил в Лермонтовский музей.
369
Это, равно как и все следующее, рассказывается различно, но в сути сообщения сходятся. Точные слова никто не слышал. Только сказанное в салоне сильно врезалось в память г-жи Шан-Гирей. – Все, что об этом писано в военно-судном деле о дуэли – [напеч. в Любовском Русск. угол. проц. 1807 г., т. II, и материал в Лерм. музее] – должно быть принято с крайней осторожностью, так как в таких делах обыкновенно стараются выгородить живого и показывают в его пользу. Достаточно указать на то, что в деле не показаны Верзилины, упоминаются лишь двое секундантов, когда их было четыре, и проч. Близко к этим официальным сообщениям подходит то, что рассказывает г. Мартьянов во «Всемирном Труде». Это происходит оттого, что он пользовался еще делом в Пятигорском комендантском управлении, из коего оно потом пропало. Но надо отдать справедливость г. Мартьянову, что он старался проверить на месте данные, хотя мы все же встречаем много промахов. Так, он рассказывает, что Лермонтов ехал на поединок мимо окон Верзилиных, тогда как он ехал из Железноводска, что обедали у себя, когда обедали в колонии, и проч. Что касается некоторых недомолвок со стороны кн. Васильчикова в статье его в «Русск. Архиве» 1872 года, то это обусловливалось вниманием к бывшему еще в живых Мартынову, защищать которого приходилось князю во время следствия по делу. Сообщения, сделанные князем мне уже позднее и после смерти Мартынова, разнствуют с прежними показаниями. Но об этом ниже. Относительно других сообщений оценка или уже сделана, или же читатель найдет ее впереди.
370
Так пишет г. Мартьянов, прибавляя, что последними словами Лермонтова было: «Ты думаешь торжествовать надо мною у барьера. Но это ведь не у ног красавицы». Когда я, прочитав это место князю Васильчикову, спросил его: так ли это было? князь отвечал: «Может быть, кто же это знает! Суть верна!» В этом роде оба они передавали разговор свой, но последняя фраза не могла быть слышна Лермонтовым. Мартынов, если и торжествовал над ним у ног красавиц, то разве у ног таких, которыми Лермонтов не мог серьезно интересоваться. Лермонтов шаля приударял за разными женщинами, но заинтересовывался только личностями, выходившими из ряда обыденности. К тому же он был в душе добрый человек и, видя, что приятель им не на шутку обижен, старался смягчить, а не усиливать обиду. Мартынов же давно злился на Лермонтова. Удерживала его вспыльчивость наша общая дружеская компания. Впрочем, мы не раз говорили Лермонтову, чтобы он был осторожнее относительно Мартынова. Но Михаил Юрьевич мало обращал внимания на наши предостережения. Он был слишком жив и кипуч, чтобы сдерживать свою шаловливость».
371
Сообщения Меринского. – Эта встреча произошла 8 июля, следовательно, после вечера в гроте Дианы [см. выше, стр. 411].
372
Не без интереса прочел я только что в «Московских Ведомостях» [1891 года, 2 мая, № 119] статью г. Каченовского, сообщающего кое-что об офицерских нравах на Кавказе, особенно относительно дуэлей, подтверждающих сказанное мною. Г. Каченовский служил в Нижегородском полку в 1846 году, следовательно, в эпоху, близкую к жизни на Кавказе Лермонтова. Нравы и обстановка были те же, поэтому сообщения автора статьи, не давая никаких новых данных о самой дуэли Лермонтова, о коей он лишь слышал рассказы, являются все же интересной иллюстрацией дуэлей того времени. В 1½ года пребывания Каченовского на Кавказе он называет более семи дуэлей, из коих три со смертельным исходом. А сколько дуэлей оставались ему неизвестны?!
373
С точностью определить место дуэли невозможно. В 1881 году в Пятигорске ко мне обратился вице-губернатор Терской области Г. Хр. Якобсон, председатель комиссии по определению места дуэли Лермонтова. С ним и другими членами комиссии отправился я определять места на основании точных собранных мною сообщений, особенно кн. Васильчикова. Ак. Павл. Шан-Гирей еще был в живых, но он отказался ехать и искать место дуэли, говоря, что это невозможно. Однако помог мне указаниями, где проходила в 1841 году «старая дорога в Железноводск и пр.». Все взвесив и осмотрев, я определил место. Затем мое определение сверили с показаниями старожилов: Чухнина (брата увозившего тело поэта с места поединка), часто сопровождавшего посетителей к роковым местам, и Чалова, державшего лошадей, бывших на поединке. Оказалось, что мы разошлись в 50 шагах. (См. «Листок для посетителей К. Мин. вод» 1881 года № 16 и протокол комиссии, который отпечатан между проч. и в «Порядке» 1881 г. 16 декабря).
Вся местность покрыта стереотипным кустарником, и после 40 лет, конечно, все настолько изменилось, что лишь приблизительно можно сказать, где происходило печальное событие. Контрагент кавказских минеральных вод А. М. Байков думал поставить там крест; я набросал проект, но предположение осталось предположением. Изображение поляны, на которой происходила дуэль, срисовано было с натуры товарищем Лермонтова Арнольди акварелью. Рисунок подарен им в Лермонтовский музей.
374
Этот слух доходил и до Лонгинова [Русск. Стар., 1873 г., т. I, стр. 389], был сообщен мне и В. А. Елагиным со слов г. Тимирязева, бывшего тогда в Пятигорске. Кто были эти господа, конечно, останется недознанным. Не подлежит сомнению, что на месте поединка был Дорохов, в последней статье своей в «Севере» говорит об этом и Эмилия Александровна Шан-Гирей, и мне она сказала, когда я спрашивал и ее, и покойного мужа: были ли посторонние при дуэли? что она того не знает. «Мало ли какие ходили слухи! а участвовал Дорохов, но это было скрыто на следствии, как и участие Столыпина и Трубецкого, приехавшего на воды из экспедиции без разрешения. – Когда я указывал кн. Васильчикову на слух, сообщаемый и Лонгиновым, он сказал, что этого не ведает, но когда утвердительно заговорил о присутствии Дорохова, князь, склонив голову и задумавшись, заметил: «Может быть, и были. Я был так молод, мы все так молоды и так не серьезно глядели на дело, что много было допущено упущений». – «А были ли подстрекатели у Мартынова?» – «Может быть, и были, мне было 22 года, и все мы тогда не сознавали, что такое Лермонтов. Для всех нас он был офицер-товарищ, умный и добрый, писавший прекрасные стихи и рисовавший удачные карикатуры. Иное дело глядеть ретроспективно!» – «Ну а Столыпин? – спросил я. – Ведь этот человек был и постарше, и поопытнее и знал правила дуэли?» – «Столыпин?! На каждого мудреца довольно простоты! При каждом несчастном событии недоумеваешь, потом и думаешь, как было упущено то или другое, как не досмотрел, как допустил и т. д. Впрочем, Столыпин серьезнее всех глядел на дело и предупреждал Лермонтова; но он по большей части был под влиянием Михаила Юрьевича и при несколько индолентном характере вполне поддавался его влиянию». Доказательством того, что говорили утвердительно о присутствии посторонних лиц, служит показание Мартынова на официальном дознании: «при дуэли кроме секундантов никто не присутствовал».
375
прекрасная брюнетка (фр.).
376
Проверить, точно ли Мартынов виделся еще раз в Каррасе с Лермонтовым, как рассказывают (в том числе и г. Карпов), я не мог. Спросить об этом кн. Васильчикова не пришло в голову, но что это было так – видно и из показаний Чалова (Протокол комиссии для определения места дуэли). «В день дуэли, – рассказывал Чалов, – два офицера наняли у меня лошадей». Чалов поехал сопровождать их. В колонии Каррас офицеры эти встретили Лермонтова и еще одного или двух офицеров, и после некоторого пребывания в доме Рошке все вместе поехали из колонии по дороге в Пятигорск» и т. д. Надо полагать, что раньше выехали Васильчиков и Мартынов. Чалов говорит лишь об офицерах. Васильчиков был штатский.
377
Другие говорят – с Дороховым, что сомнительно, потому что в Пятигорске старожилы говорили, что Дорохов 15 июля под вечер много разъезжал верхом на коне и что знавших этого человека его суета поразила: «Что-нибудь да замышляется недоброе, если Дорохов так суетится!» Ср. рассказ г-жи А [лександров] ской [«Нива», 1885 г., № 20]. Мне же она и в 1888 году говорила вышеозначенную фразу.
378
Пистолеты эти в 1881 году видел я в Москве над кроватью Дмитр. Арк. Столыпина.
379
Старая. Уже в 1881 году она была заросши и с трудом разыскана мною при помощи старожилов.
380
При следствии показали, что лошадей своих привязывали к кустам.
381
Когда я спросил кн. Васильчикова, кто, собственно, был секундантом Лермонтова, он ответил, что собственно не было определено, кто чей секундант. Прежде всего Мартынов просил Глебова, с коим жил, быть его секундантом, а потом как-то случилось, что Глебов был как бы со стороны Лермонтова. Собственно секундантами были Столыпин, Глебов, Трубецкой и я. На следствии же показали: Глебов себя секундантом Мартынова – я Лермонтова. Других мы скрыли. Трубецкой приехал без отпуска и мог поплатиться серьезнее. Столыпин уже раз был замешан в дуэль Лермонтова, следовательно, ему могло достаться серьезнее». – Весь остальной рассказ о дуэли я сообщаю со слов кн. Васильчикова как очевидца. Всех прочих лиц драмы уже не было в живых, когда я начал собирать материалы для биографии Михаила Юрьевича. Что сообщения эти не совсем сходятся с тем, что помещено было князем в Русск. Арх. за 1872 год, поясняется тем, что, вынужденный письмом Н. С. Мартынова к М. Ив. Семевскому от 30 ноября 1869 г. [помещено в приложении к запискам Хвостовой. Спб., 1870 г., на стр. 257] «прервать 30-летнее молчание свое», князь все же не хотел восстановить факты до мельчайших подробностей, как он говорил, по двум причинам:
«1) Мы дали тогда друг другу слово молчать и не говорить никому ничего другого, кроме того, что будет нами показано на формальном следствии. Поэтому я молчал бы и теперь, если бы сам Мартынов не вынудил меня говорить и своим вызовом в печати, и тем, что я имею полное основание думать, что он сам некоторым лицам сообщал подробности не согласно с действительностью или, по крайней мере, оттеняя дело в свою пользу;
2) Высказать все печатно, пока Мартынов печатно своих сообщений не делал, я не считал себя вправе. Теперь Мартынов скончался. В печать проскочило кое-что из сведений не в пользу Лермонтова по вине покойного Мартынова, и я уже не вижу себя обязанным молчать. Мартынов всегда хотел, чтобы мы его обелили. Это было заметно во время следствия над нами, когда Мартынов все боялся, что мы недостаточно защитим его, так что мы с Глебовым написали письмо, которое было ему передано, когда он сидел под арестом, и объявили, что ничего лишнего, кроме того, что нужно для смягчения его участи, не скажем». Не есть ли письмо, о коем говорил князь Васильчиков, то самое, которое помещено в Русск. Арх. за 1885 г., № 3, стр. 461, о чем говорю ниже.
382
А. И. Арнольди [Матер. Дудышкина, стр. XX] говорит: «Секунданты не предвидели такого конца» (смертельного исхода)!!
383
Рассказ князя Васильчикова. Когда я его спросил, отчего же он не печатал о вытянутой руке, свидетельствующее, что Лермонтов показывал явное нежелание стрелять, князь утверждал, что он не хотел подчеркивать этого обстоятельства, но поведение Мартынова снимает с него необходимость щадить его.
384
Они были наняты у помещика Мурлыкина, содержавшего в Пятигорске «биржевых лошадей и экипажи». Послали кучера Кузьму Чухнина [Протокол комиссии по опред. места дуэли]. Г-н Карпов рассказывает дело неверно и называет мещанина Пантелеева.
385
Это была лишняя тревога: из груди вырвался не стон, а спертый воздух. В Русск. Арх. 1872 г. кн. Васильчиков сообщает: «Столыпин и Глебов уехали в Пятигорск, чтобы распорядиться перевозкой тела, а меня с Трубецким оставили при убитом». Мне он пояснил, что это было уже по возвращении его из Пятигорска, где он тщетно искал докторов и экипаж.
386
Рассказ г-жи Шан-Гирей, со слов Мартынова, будто он провел в тюрьме, куда его посадили как отставного, ужасных три ночи в сообществе двух арестантов, из которых один все читал псалтырь, а другой произносил страшные ругательства, – фантазии Мартынова, или г-жа ІІІан-Гирей запамятовала некоторые подробности.
387
Из рассказов кн. Васильчикова. – Вот эти-то замедления и послужили поводом к позднейшим рассказам, что поэт умер на дороге, когда его возили: сначала к его дому, потом на гауптвахту [Мартьянов, стр. 594]. Затем положили на церковной паперти, где он и скончался [там же, стр. 596] и т. п.
388
Меня уже отвели, а врачи все еще не приходили, сообщал кн. Васильчиков. – Эмилия Александровна помнит, как около 9 часов мимо их окон провели под караулом Глебова. Показание Карпова, что Глебов явился к коменданту только на другой день, 16 июля, и объявил ему о смерти Лермонтова, – положительно неверно.
389
Портрет этот от Монго Столыпина достался брату его Дмитрию Аркадьевичу и висел вместе с пистолетами над постелью, а теперь подарен Лермонтовскому музею. Убит поэт из пистолета № 2.
390
Мартьянов. Всемирный труд. 1870, № 10, стр. 596.
391
Ср. рассказ Раевского и письмо самой г-жи Александровской из Пятигорска в «Ниве», 1885 г., № 20.
392
Мартьянов, стр. 595.
393
Русск. Арх. 1874 г., II, стр. 688.
394
По сообщению Карпова [Русск. Мысль, стр. 77]. – Туда же отправлены и найденные у поэта бумаги. – Но тут не ошибается ли г. Карпов? Г. Мартьянов [стр. 598] говорит: «Опись имуществу, оставшемуся после поэта, составлена в присутствии подполковника Монашко, пятигорского плац-адъютанта, подпоручика Сидерского, квартального надзирателя Марушевского, протоиерея Александровского, пятигорского городского головы Рыжкова и словесного судьи Тупикова. – Из этой описи, находившейся в комендантском управлении в деле № 96, видно, что по смерти Лермонтова между прочим осталось: «собственно сочинений покойного на разных лоскутках бумаги кусков 7; писем разных лиц и от родных 17; книга на черновые сочинения, подаренная кн. Одоевским [см. изд. соч. Л., т. I, стр. 346], в кожаном переплете – 1 и карманная книжка маленькая – 1». Какие это сочинения, остается неизвестным. Все имущество поэта было передано капитану Столыпину и, надо полагать, не только вещи, но и бумаги, потому что книга, подаренная кн. Одоевским, была ему возвращена Столыпиным. – Находившийся в Пятигорском госпитале по болезни минского пехотного полка поручик Пожогин-Отрашкевич, сын родной тетки поэта Авдотьи Петровны, рожденной Лермонтовой [см. выше стр. 12 и 25], рапортом на имя коменданта заявил претензию на имущество покойника, утверждая, что он «ближайший наследник поэта». На это последовал ответ Столыпина, что вещи отправлены бабке покойного К. А. Арсеньевой. Интересно, что мать этого поручика Пожогина и есть мнимая «ближайшая наследница» поэта, которая, по уверению гг. Глазуновых, продала им право на издание сочинений Михаила Юрьевича в 1859 году [см. выше стр. 398, прим. 2]. В описи означено еще: денег 2610 р., два крепостных человека, две лошади и проч.
395
Свидетельство (№ 35). Вследствие предписания конторы Пятигорского военного госпиталя от 16 июля за № 504, основанного на отношении Пятигорского Окружного Начальника Господина Полковника Ильяшенкова от того же числа за № 1352-м свидетельствовал я в присутствии исследователей а) Пятигорского Плац-Майора Г. Подполковника Унтилова, b) Пятигорского Земского Суда Заседателя Черепанова, с) Исправляющего должность Пятигорского Стряпчего Ольшанского 2-го и находящегося за Депутата Корпуса
Жандармов Господина Подполковника Кувшинникова, тело убитого на дуэли Тенгинского Пехотного полка Поручика Лермонтова. При осмотре оказалось, что пистолетная пуля, попав в правый бок ниже последнего ребра, при срастении ребра с хрящом, пробила правое и левое легкое, поднимаясь вверх, вышла между пятым и шестым ребром левой стороны и при выходе прорезала мягкие части левого плеча, от которой раны Поручик Лермонтов мгновенно на месте поединка помер. В удостоверение чего общим подписом и приложением герба моего печати свидетельствуем. Город Пятигорск июля 17-го дня 1841 года.
Пятигорского военного Госпиталя ординатор-лекарь
Титулярный Советник Барклай-де-Толли.
(Наход. при деле в Лерм. музее).
396
Г-н Карпов [статья г. Филиппова] рассказывает так: «Является ко мне один ординарец от Траскина и передает требование, чтобы я сейчас явился к полковнику. Едва лишь я отворил, придя к нему на квартиру, дверь его кабинета, как он своим сильным металлическим голосом отчеканил: «Сходить к отцу протоиерею, поклониться от меня и передать ему мою просьбу похоронить Лермонтова. Если же он будет отговариваться, сказать ему еще то, что в этом нет никакого нарушения закона, так как подобной же смертью умер известный Пушкин, которого похоронили со святостью, и провожал его тело на кладбище почти весь Петербург…» Я отправился к о. Павлу Александровскому и передал буквально слова полковника. Отец Павел подумал-подумал и, наконец, сказал: «Успокойте полковника, все будет исполнено по его желанию». – В 1881 году г. Карпов рассказывал мне это несколько иначе. Все, что полковник Траскин говорил о Пушкине, он тогда влагал в уста друзей поэта, в 1888 году в уста Столыпину. Невероятно, чтобы флигель-адъютант, начальник штаба прибегал к таким комментариям, да еще рассказывал, как весь Петербург провожал тело Пушкина на кладбище. Г. Карпов, видно, имеет о похоронах Пушкина смутное понятие.
397
Рассказы о том, что протоиерей Александровский, придя во двор, увидел музыку и тотчас потребовал ее удаления, или же сам уйдет и что тогда музыкантов убрали – позднейшие прикрасы [Раевский в «Ниве», 1885], которым поддалась и Э. А. Шан-Гирей [Русский Арх., 1889]. Ни мне, ни в прежних статьях она этого не рассказывала. Если бы был назначен наряд из войсковых частей при музыке, то конечно, о. Павел не мог бы распорядиться его удалением, а чтобы для похорон поэта друзья покойного наняли бальный или бульварный оркестр, что-то уж очень курьезно. К прикрасам принадлежат и рассказы [Раевский] о том, что когда отец Павел и другие отказывались служить панихиду, отслужил ее католический ксендз, а за ним и лютеранский пастор. Впрочем, в указанных сообщениях со слов Раевского много курьезов. Выходит, что и Шведе делал портрет поэта не для Столыпина, а для коменданта Ильяшенки!! и что на памятник было собрано присутствующими 1500 рубл. и пр.
398
Несправедливо и сообщение, что священник не позволил внести тело в кладбищенскую церковь. Тогда ее и не было. Она построена позднее.
399
По рассказу г-на Карпова [Русск. Вед., 1891 г., № 5]. За час до выноса тела он, Карпов, был вытребован комендантом, который только что получил от Мартынова наскоро писанное письмо. Мартынов писал из-под ареста на гауптвахте (не из острога): «для облегчения моей преступной скорбящей души позвольте мне проститься с телом моего лучшего друга и товарища». Комендант несколько раз перечитал записку и вместо ответа поставил сбоку на поле бумаги вопросительный знак и подписал свою фамилию. Вместе с этим он приказал мне немедленно отправиться к начальнику штаба и доложить ему просьбу Мартынова, передав и само письмо. Полковник Траскин, прочитав записку и ни слова не говоря, написал ниже подписи коменданта «!!! нельзя. Траскин». – Передавая здесь это добавочное сообщение г. Карпова, сообщение характерное, не могу не выразить удивления, что при двукратной (в 81-м и 88-м годах) беседе с ним и обстоятельных вопросах он мне ни словом не упомянул об этом. В то время в его рассказах отсутствовала симпатия к Мартынову, и он отрицал в нем какое-либо раскаяние, говоря все, что на «дело в то время глядели иначе – мало ли между офицерами бывало дуэлей!»
400
Друг и приятель Лермонтова А. П. Шан-Гирей в 1881 году решительно отказывался определить место могилы, и я тщетно и тогда и позднее пытался разыскать его. По увозу тела в Тарханы могила была забыта и по всем вероятиям отошла под ограду. – Мартьянов [стр. 603] тоже тщетно старался найти ее. Белевич [Несколько картин из Кавказской войны, стр. 140], со слов священника Горячеводской станицы, отца Василия Мадритова, говорит, что если стать у первой ступени церковной паперти лицом к западу, прямо к Ессентукам, и отмерить в этом направлении 17 шагов, то тут и будет временная могила поэта – по левую руку в стороне города в ограде. – Какая была на камне надпись, я тоже узнать не мог; кто говорит, что были прописаны чин, имя и отчество поэта, сказано, когда родился и умер; кто, что на камне было высечено только слово «Михаил».
401
Догадка Шан-Гирея и других старожилов Пятигорска.
402
Военно-судное дело находится теперь в Лермонтовском музее. Напечатано оно в «Русск. угол. проц.» изд. Любавского, 1867 г., т. II, и перепечатано в приложениях к запискам г-жи Хвостовой.
403
Раевский (в «Ниве») говорит: «приехавший для допроса следователь сам своими советами помог нам выгородить Марью Ивановну [Верзилину] и ее дочерей». Хотя показания Раевского мало заслуживают доверия, но это его показание находит себе подтверждение и в том, что говорится о советах Траскина в нижеупоминаемом письме Васильчикова и Глебова к Мартынову. В советах этих, впрочем, нет и ничего предосудительного.
404
от фр. «brouillon» – черновик.
405
Русский Архив, 1885 г., 3, стр. 459. – Это письмо в копии, сделанной Н. С. Мартыновым, было доставлено редактору после статьи Васильчикова «Дуэль и кончина Лермонтова», напечатанной в 1872 году в том же журнале. – Слова в нем: «Признаться тебе, мое письмо несколько было нам неприятно», заставляют думать, что это и есть письмо, о коем говорил мне Васильчиков, когда объяснял, что Мартынов «все боялся, что мы его недостаточно обеляем. Он даже написал нам письмо, которое нас рассердило, и мы, отвечая ему и сообщая, что отвечать, высказали, что ненужной лжи показывать не будем. Одно время мы с Глебовым вовсе не хотели больше продолжать с ним переписку и думали сказать всю правду; но надо было выгораживать других, особенно Столыпина и Трубецкого, которым сильно могло достаться». Я очень сожалею, что когда говорил с Васильчиковым, не знал о существовании письма, переданного Мартыновым в редакцию «Русск. Арх.». Мне продиктовал его редактор г. Бартенев в 1881 году после свидания моего с кн. Васильчиковым, и я все надеялся еще раз увидаться с князем, но не успел этого из-за его смерти. – Сам Мартынов напечатал письмо это, очевидно, желая подкрепить невиновность свою показаниями Глебова и Васильчикова в частном письме, сознавая, что официальный акт суда в данном случае не гарантирует его от ответственности перед общественным мнением. Но он не сообразил, что письмо это в то же время бросает на него и на все дело невыгодную тень.
406
Эм. Ал. и сестра ее Аграфена Петровна Дикова живы до сих пор; Надежда Петровна, тоже вышедшая за Шан-Гирея, давно скончалась.
407
Статья Э. А. Шан-Гирей в № 12 «Севера» за 1891 год, стр. 748. Некоторое равнодушие к судьбе поэта доказывается и тем, что Эм. Ал. запамятовала, где, собственно, была могила поэта в Пятигорске, где была дуэль, что у нее, как сама она признавалась мне, были изорваны детьми родственников рисунки и наброски Лермонтова. «Если б тогда, говорила она, мы смотрели на Мих. Юрьевича, как теперь, то этого бы не было. Он для нас был молодым человеком, как все».
408
Так передает дело г. Костенецкий [Русский Архив, 1887 г., № 1, стр. 115]. Любопытно, что г-н Бартенев, как сам замечает «со слов Н. С. Мартынова», перепечатывает рассказ Костенецкого. Так, он говорит, что письмо было писано не из Петербурга, а из Пятигорска, где находилась семья Мартыновых, и дано Лермонтову, уезжавшему из Пятигорска в экспедицию, для передачи Мартынову. Но ни Лермонтов, ни Мартынов в 1841 году в экспедиции не были. Г-н Бартенев, не зная подробностей биографии, является весьма неловким адвокатом – защитником интересов своего приятеля. Эта защита становится еще более характерной, когда мы узнаем, что г. Костенецкий напечатал свои воспоминания в 1885 году в «Русской Старине» [сентябрьская книжка, стр. 64], где помещено слово в слово то же, но без примечаний редактора. У меня находится сообщение г. Герцвига, присланное им редактору «Русского Архива» из Мурома еще в сент. 1875 года, следовательно, до кончины Мартынова. Оно исправлено и переиначено рукой П. Ив. Бертенева в духе исправления статьи г-на Костенецкого. В 1881 году г. Бертенев отдал статейку мне, говоря, что ее помещать не стоит, так как она, в сущности, содержит то же, что сообщает г. Костенецкий. Действительно, по этому сообщению письмо, данное Лермонтову, было не от отца, а от сестры Н. С. Мартынова, которому она тайно от родителей посылала деньги. – В таком же роде рассказ д-ра Пирожкова [«Нива», 1885 г., № 20], сообщаемый со слов Н. С. Мартынова, который будто заключил повествование свое словами: «Вот, собственно, причина, которая поставила нас на барьер, и она дает мне право считать себя вовсе не так виновным, как представляют меня вообще». Тут идет речь уже о дневнике сестры Мартынова и о 300, а не 500 рублях. В том же № «Нивы» г. Бетлинг из Ардатова сообщает, тоже со слов Мартынова, что виною поединка были приятели, которые раздули ссору. Из рассказа выходит, что секунданты виноваты, что они даже приходили к г. Мартынову на гауптвахту и «просили показать на следствии, что они принимали все меры к нашему примирению. Я [Мартынов] ответил им, что для суда я покажу это, но для частных лиц буду говорить, как было на самом деле» и т. д. Не эти ли сообщения г. Мартынова возмутили кн. Васильчикова и побудили его говорить о том, что из источников, близких к Мартынову, исходят рассказы, не согласные с действительностью [см. выше стр. 468]. Странно одно, что, рассказывая о причине столкновения с Лермонтовым, Н. С. никогда не решался напечатать их, несмотря на просьбы, которые часто к нему адресовали. На приглашение М. И. Семевского он 30 ноября 1869 года отвечает, что этого сделать не может, потому что «считает себя не в праве вымолвить хоть единое слово в осуждение Лермонтова и набросить малейшую тень на его память». Но делать сообщения другим лицам, напр. господину Бартеневу, не в пользу Лермонтова он не стеснялся. Или г. Мартынов в этом случае сделал исключение, вполне рассчитывая на скромную молчаливость г. редактора «Русского Архива»?! – В «Новостях» было известие [перепечатанное в «Российской библиографии», 1882 г., № 10, стр. 55], что «наследники Мартынова, ввиду смерти последнего секунданта этой несчастной дуэли кн. Васильчикова и отсутствия других лиц, заинтересованных в этом печальном событии, намерены издать всю переписку по этому делу». Но переписка напечатана не была. В 1881 году я был в Москве у Мартыновых, прося сообщить мне как биографу Лермонтова все, что можно, для того, чтобы я мог беспристрастно обсудить дело со всех точек зрения. Я получил весьма нелюбезный ответ от брата Н. С. Мартынова, и беседа с ним произвела на меня самое тяжелое впечатление.
409
Лист этот должен находиться в Лермонт. музее.
410
Русский Архив, 1887 г., № 9, стр. 142, со слов полковника Лужина, позднее московского Обер-Полициймейстера. Сообщение кн. П. П. Вяземского.
411
Заявление А. П. Шан-Гирея. К нему прямо от Государя приехал г. Философов с известием о смерти Лермонтова и сообщил подробности.
412
«Quel est donc ce malheureux sort de nous autres russe qu’aussitôt qu’ un homme de talent parait parmi nous dix imbeciles le poursuivent jusqu’a ce que mort s’en suive. Quant à son meurtrier que fons toute permission on lui laisse son ridicule costume». – Место из письма, сообщенное мне вн. Васильчиковым.
413
Из записок М. П. Погодина о Ермолове. «Русск. Вестн.», 1864 г., кн. 8, стр. 229 [Семевский, Материалы].
414
Соч. кн. Вяземского. Изд. графа Шереметева, т. IX, стр. 200.
415
За телом ездили из Тархан в Пятигорск дворецкий Арсеньевой, бывший дядька Лермонтова Андрей Иванов Соколов и кучер Ив. Никол. Вертюков. Последний был в Пятигорске во время дуэли Лермонтова. Они умерли в Тарханах, и в 1881 году я не застал их в живых. В приложении VII в конце биографии читатель найдет выписки из дела о перевозе останков поэта, выписанные г. Хохряковым из Пензенского архива.
416
К сожалению, приложение с портретами не было включено в издание 1891 года. (Прим. ред.)
417
Барон Бюлер на основании справки, сделанной тогдашним ректором университета, С. М. Соловьевым, сообщил редакции Русской Старины [1876 года, т. XV, стр. 221], что в университетском архиве нет ничего кроме прошения Лермонтова об увольнении из университета для перемещения в Петербургский. Действительно, в бумагах 1832 года за № 48 нет ничего, кроме упомянутой просьбы и затем чернового свидетельства об увольнении; зато в бумагах 1830 года за № 43 находятся бумаги, касающиеся пребывания Лермонтова в пансионе и потом поступления его в университет.
418
Прошение писано чужой рукой. Почерк Лермонтова означен курсивом.
419
Наверху страницы пометка: Смотрено. Каченовский.
420
Афанасий Алексеевич Столыпин.
421
Шан-Гирей.
422
Стихи, понравившиеся бабушке, вероятно, напечатаны в Библ. для чтения: Хаджи Абрек. Комедия, это – Маскарад, оконченная в 1835 г.
423
Лакей, отправленный к Лермонтову из Тархан.
424
Ключница в Тарханах, имевшая большое влияние на Арсеньеву и выставленная в «Menschen und Leidenschaften», соч. т. IV, стр. 117.
425
Это и есть то Высочайшее повеление, которое приводит г. Ефремов [«Русск. Стар.», 1880 г., т. 28, стр. 535], о котором сообщает граф Чернышев графу Бенкендорфу и на котором последний сделал заметку: «убрать».
