Михаил Козаков: «Ниоткуда с любовью…». Воспоминания друзей - [76]

Мне всегда казалось, что у него могут быть скрытые претензии к легкому жанру, в котором я выступал на эстраде. Оказалось, что ничего подобного, он его прекрасно воспринимал, у него было великолепное чувство юмора. И я при нем мог и солировать, и какие-то шуточки отпускать. И надо признать, что он с готовностью смеялся. Шутили у нас и вспоминали в основном дамы. Но он никогда грязно не шутил, как его ни провоцировали, всё было как-то целомудренно, несмотря на весь его, надеюсь, не очень короткий донжуанский список. Ему еще повезло с природой, он был чертовски красив.

Конечно, мне бы повезло в жизни значительно больше, если бы мы встретились раньше, и у меня была бы возможность с ним общаться гораздо теснее и дольше.

Но случилось так, как случилось, и я могу только благодарить судьбу за то, что он мне в ней достался.

Владимир Мирзоев «Мы играли с ним в одну игру» [38]

Козаков – герой моей личной мифологии. С Козаковым связаны первые, еще инфантильные впечатления от искусства кино. Алчный эгоист Педро Зурита из «Человека-амфибии» впился в мое воображение рядом с «новым Адамом» Ихтиандром. С тех пор фантастика – мой любимый и главный жанр. С тех пор я точно знаю, что злодей должен быть обаятелен и сексапилен, иначе получается плоско. Старшеклассником я увидел ММ на уютной, как бы домашней сцене Театра на Малой Бронной, в гениальных спектаклях Анатолия Эфроса «Женитьба» и «Дон Жуан». Гротеск, ирония, азарт лицедейства и тут же подробный психологизм – этими качествами ММ свободно жонглировал в ролях Кочкарёва и Дон Жуана. Я помню свой подростковый восторг и, пожалуй, культурный шок – это было актерское совершенство. Именно этот зрительский опыт определил выбор профессии. Я решил стать режиссером, чтобы играть в одну игру с такими актерами, как ММ.

До 2010-го мы иногда встречались на премьерах, были представлены, хотя приватно не общались. Когда начались актерские пробы для фильма «Борис Годунов», ММ с самого начала был в нашем недлинном списке вероятных кандидатов на роль Пимена. Ассистент по актерам Рогнеда Смирнова позвонила Козакову, и ММ в тот же день перезвонил мне. Голос был взволнованный, минуту-другую мы говорили о замысле, и вдруг ММ стал читать монолог Пимена наизусть. Признаться, такого поворота я не ожидал. Конечно, я знал, что Козаков много и с удовольствием читает со сцены, любит Пушкина, собирался ставить на ТВ «Пиковую даму», но всё равно это было удивительно. И как-то очень естественно и уместно. Мне понравилось, как Пимен звучит по телефону, – это была зрелая актерская заявка на образ. На другой день мы встретились в нашем просторном офисе на Ленинском проспекте, сделали пробы с камерой, записали тот же монолог, без партнера – Андрея Мерзликина, исполнителя роли Отрепьева, в тот день не было в Москве. ММ курил свою трубку, был задумчив, слушал доброжелательно. Режиссерский разбор принял легко, без возражений.

Наш Пимен не дряхлый телом старичок, сохранивший острый ум и память благодаря писательским занятиям. Он – харизматичная личность, бывший воин, опричник Ивана Грозного, в каком-то смысле он двойник Годунова. Но, в отличие от Бориса, Пимен выбрал не власть, а монашество, писательский труд. Он интеллектуал, историк, верный рыцарь культуры, живет вне мирских искушений и политических страстей.

Думаю, ММ так хотел сыграть эту роль именно из-за темы. Поколение шестидесятников политически было очень активным, в нем была энергия заблуждения. Многие актеры и режиссеры, ровесники Козакова, легко становились депутатами, министрами, директорами театров. ММ всегда сторонился советского и постсоветского истэблишмента, был только художником, частным лицом. На бурную эпоху, в которую ему выпало родиться, смотрел с ироническим прищуром, сквозь дым своей трубки. Эта «интеллигентская позиция» позволила ММ сохранить себя, он не переродился, не стал ходячим недоразумением.

Эпизод «Чудов монастырь» снимался в палатах XVI века, в редакции журнала «Знание – сила». Это был первый съемочный день, группа еще не притерлась, оператор-постановщик Павел Костомаров бесконечно долго ставил свет. Приборов было много, свет был горячий, мы еще не сняли ни одного кадра, а в помещении уже стало душно.

Бюджет «Годунова» был очень скромный, деньги частные, актерских вагончиков мы себе позволить не могли. ММ сидел тут же, на площадке, в костюме, в гриме, терпеливо ждал, когда мы начнем снимать. Потом терпение его лопнуло, и ММ взмолился, обращаясь к оператору: «Паша, дорогой, ну давайте уже снимать, наконец! Сколько можно заниматься приборами?!»

Сама съемка эпизода прошла без особых проблем. ММ и Андрей Мерзликин – опытные киноактеры, они чувствуют камеру, легко подхватывают предложения режиссера, сами много предлагают. Работали мы дружно, без конфликтов и утомительных дискуссий.

В тот день я не знал, что ММ безнадежно болен, но и без этого знания старался быть максимально внимательным, тонким, умным, потому что это был мой звездный час – мы играли с героем моего детства в одну игру, и с небес за нами наблюдал Александр Сергеевич.

Екатерина Мирзоева