Миг власти московского князя - [32]

Следом за дружинниками, в панике покидавшими место боя, неслись воины Бурундая. Не было б у них таких «проводников», глядишь, проплутали бы они по лесам день–другой в поисках великого князя, но вы­шло иначе…

Жалкие остатки разгромленных сотен на этот раз преодолели путь, отделявший их от лагеря великого князя, гораздо быстрее. Это и понятно, ведь тем, кто отставал, грозила неминуемая гибель: их нещадно ра­зили тучи стрел и сабли опьяненных легкой победой татар.

В панике пустившись наутек, никто — даже сам во­евода — не подумал о последствиях такого шага, а он обернулся крахом не только для сил, собранных Юри­ем Всеволодовичем для отпора татарским туменам, но и для самого великого князя и всего его княжества.

Спасающиеся бегством русские ратники привели врага к ничего не подозревавшим и не ожидавшим та­кого поворота событий товарищам.

Дорож успел лишь на немного опередить преследо­вателей. С криком «Татары!», проскакав мимо выстав­ленных у кромки леса редких дозоров, беспечно грею­щихся под лучами теплого солнца, он понесся к тому месту, где в отдалении, за широким полем, за темными крышами немногочисленных изб, виднелась макушка великокняжеского шатра. Сопровождавший воеводу десяток дружинников, среди которых оказался и один из сотников, с громкими криками понеслись к разбро­санным по всему берегу Сити дружинам, но достичь их не успели.

— Княже, обошли уже нас татары, — задыхаясь, крикнул Дорож на ходу, едва увидев Юрия Всеволодо­вича.

Великий князь только что вышел из шатра, успев распрощаться с разъехавшимися с совета князьями и воеводами, и теперь, стоя в окружении гридей, с удивлением наблюдал за всадником, приближавшим­ся к нему на взмыленном, страшно хрипящем коне.

— Дорож, — выдохнул он, наконец‑то узнав в краснолицем, бешено вращающем глазами воине своего воеводу. — Татары? — каким‑то бесцветным го­лосом повторил князь, но через мгновение, когда до его сознания дошел смысл услышанных слов, он, едва ов­ладев собой, заорал зычным голосом: — Татары!!!

Люди, стоявшие рядом с князем, словно очнувшись от этого крика, кинулись к возам, где были сложены доспехи, и уже не видели, как Дорож, немного не до­ехав до княжеского шатра, наклонился к конской гри­ве и, спустя миг, повалился на землю, сраженный мет­кой татарской стрелой.

— Татары! Татары! Татары! — раздавались отовсю­ду голоса.

Еще эхом неслось по полю это страшное слово, а незваные гости, молниеносно сметя так и не успев­шие взяться за оружие дозоры, уже начали свой кро­вавый пир.

Егор Тимофеевич вел неторопливую беседу с одним из своих бывших соратников: с Федотом он давно не виделся, и теперь оба были рады возможности вспом­нить товарищей и былые походы, сетовали, что год на­чался с плохих вестей. Воевода то и дело посматривал по сторонам, пытаясь среди человеческой массы отыс­кать знакомую фигуру сына, но это ему не удавалось, и он переводил глаза на князя Михаила. Тот, безмя­тежно раскинув руки, лежал на возу, уставившись в высокое чистое небо.

Дружинники в ожидании Ратибора, еще утром ус­какавшего к великому князю, коротали время, кто как мог. Одни отправились на берег Сити, последовав при­меру воинов стоявшей неподалеку дружины ярослав­ского князя Всеволода Константиновича, уверявших, что, выдолбив лунку в истончившемся под первыми весенними лучами льду, можно быстро наловить рыбы и сварить замечательной ушицы, другие, пользуясь благоприятным моментом, дремали, третьи, как и вое­вода, были заняты разговорами.

Внезапно, оборвав беседу на полуслове, старые друзья, переглянувшись, одновременно замолчали и, вытянув шеи, будто пытаясь увидеть что‑то еще невидимое, повернули головы в ту сторону, где вда­ли, за прозрачной рощицей, стояли дружины вели­кого князя.

Неясная тревога неожиданно охватила многих вои­нов, и, оставив свои занятия, они, машинально поло­жив ладони на рукояти своих мечей, напряженно при­слушались к доносившимся оттуда новым, едва разли­чимым звукам.

— Ты что‑нибудь слышишь? — озабоченно спро­сил Федот друга, не отрывая взгляда от рощицы.

— Да, — ответил тот и, будто пытаясь найти что‑то подтверждавшее страшную догадку, мгновение–другое помолчал, а потом, уже не сомневаясь в своей правоте, сказал громко: — Это бой! — И, повернувшись к дружи­не, закричал раскатисто: — Все–е-е к ор–р-ру–жию–ю!

— К оружию! К оружию! — покатился эхом до са­мых дальних рядов этот клич.

Раздался клич вовремя.

Не успели еще облачиться в доспехи все воины и лишь небольшая часть их, оседлав коней, изготови­лась к встрече врага, как уже ясно стали различимы и звон металла, и крики дерущихся, а через несколько мгновений на пригорке среди веселых тоненьких бере­зок показалось несколько всадников, которые что‑то возбужденно кричали. Возглавлял их Ратибор.

— Дружина, к бою! Татары здесь! — долетел до ря­дов крик.

— Татары! — пронесся ветер над рядами, это сот­ни глоток повторили, все разом выдохнули страшное слово.

— Татары!

— Поганые? Здесь? — переспрашивал кто‑то в не­доумении, не отрывая взгляда от несущегося во весь опор Ратибора.

Ратибор уже отъехал от великокняжеского шатра на почтительное расстояние, когда услышал за спиной странные крики, и, обернувшись, увидел, как по на­правлению к лесу наперерез появившимся на опушке татарам ринулась одна из княжеских сотен, за ней спе­шила другая. Молниеносно оценив ситуацию, воевода огрел плетью коня и понесся к своей дружине, по пя­там за ним двигалась его немногочисленная охрана.