Мифы о русской эмиграции. Литература русского зарубежья - [306]

Разумеется, ничего подобного не «оказалось», а подобная чушь, даже в те времена, не явилась отнюдь общепризнанной. Напротив, лингвисты и тогда уже работали над вопросом о близости и вероятном родстве между индоевропейскими, семитскими и финно-угорскими языками. В наше время, однако, это сопротивление уже сломлено. Подсоветский лингвист В. М. Иллич-Свитич (трагически погибший совсем молодым) блистательно установил наличие ностратической группы языков, куда входят следующие: семитохамитский, картвельский, индоевропейский, уральский и дравадийский. Между прочим, его книга «Опыт сравнения ностратических языков» была издана в 1971 году в Москве Академией Наук СCСР. Странно, что редакция московского журнала, видимо, ее не читала и даже о ней не слышала!

Учитывая поистине дремучее невежество атенеевцев (но зачем же они берутся судить о вопросах, находящихся абсолютно вне уровня их компетенции?!), не стоило бы уж им и говорить о работах М. Рулена, считающегося одним из самых передовых и способных лингвистов Соединенных Штатов.

В частности, об его работах «The Origin of Language» и «On the Origin of Languages» (обе опубликованы в 1994 году). Рулен выдвигает, кроме ностратической семьи народов, еще и евроазиатскую, включающую наряду с индоевропейским язык чукчей, камчадалов, айнов (об этих последних вопрос уже не раз и подымался), японцев и корейцев. Далее он идет настолько далеко, что пытается реконструировать общечеловеческий первоначальный язык. В этом деле он, правда, допускает иногда сомнительные построения; но они во всяком случае, интересны, и без сомнения перспективны. Жаль, что полное незнание им малайско-полинезийских языков и недостаточное африканских сильно ему мешает. Надо еще заметить, что, хотя он специалист в области индейских языков Америки (в особенности Северной Америки), он не делает часто должных выводов из своих наблюдений.

Но как видим, работа в этой сфере науки кипит. И благодаря ей рассуждения г-на Брока безнадежно устарели. Да и та база, на которую хотели бы опереться Брока и его последователи, сегодня сильнейшим образом расшатана, – и биология, и антропология. Серьезные исследователи все больше склоняются к убеждению, что человеческий род начался в одной какой-то точке земного шара, и начался в виде небольшой группы (более смелые и прямо говорят: начался с единой пары).

Я лингвист, и разбирать эти вопросы, – тем более разбирать их в форме краткой статьи, – не берусь. Но отсылаю своих противников к тем же книгам Рулена, где аргументы за и против разобраны. Заверяю их, что, ознакомившись с современной литературой предмета, они удостоверятся, что в науке торжествует теперь (чем дальше, тем больше) именно позиция ненавистных им моногенистов. То есть тех, кто верит, что людской род, а, следовательно, и все языки мира начались в одно время, и в одном месте.

Что же делать, если г-ну Авдееву это не нравится. Как говорится, против рожна не попрешь. То есть, переть-то и можно, – но ничего хорошего из сего не получится!

«Наша страна» (Буэнос-Айрес), 27 ноября 2004, № 2759, c. 6.

Антиарийский бред

С. Резник публикует в журнале «Мосты» издающемся во Франкфурте-на-Майне, в номере 3, под несколько претенциозном названием «Выбранные места из переписки с друзьями», свои статьи, некогда отвергнутые «Новым Миром», где он пытался их напечатать. Отвергнутые по вполне понятным причинам: его полемические наскоки на писателей Д. Жукова[765] и Ф. Светова составлены в хулиганском, ерническом стиле, недопустимом в приличном обществе. Ему самому они, очевидно, кажутся очень хорошими и заслуживающими увидеть свет, хотя бы и со многолетним опозданием. Рассмотрим, однако, их ценность, по мере возможности sine ira et studio.

Он яростно обвиняет Жукова в том, что тот считает будто бы, что славяне «почти что арьи» (кстати, он и сам употребляет грамотное арийцы; а слова арьи мы никогда вообще не слышали и употреблять не желаем). А слова арийский и арийцы когда-то широко употреблялись в научном мире, не имея никаких одиозных оттенков. Понятие арийский, краткое, точное и недвусмысленное (что в науки чрезвычайно ценно!) означало в точности то, что теперь называют индоевропейский. То есть языки обширной семьи, включающей греческий, латинский, германские и славянские языки, наряду с языками Индии и Персии. И, понятно, народы, на этих языках говорящие. Тем не менее, естественно предполагать, что некогда существовал один общий язык, свойственный некому отдельному народу – от которого у его потомков сохранились некие общие легенды и традиции (хотя сии последние носят уже гораздо более зыбкий характер).

К несчастью, потом этот термин был вытеснен сперва вовсе неудобным определением индогерманский. Оно уже носило неприятный политический характер: почему же, например, не иранокельтский? И потому долго не удержалось, и было вытеснено другим, тоже не слишком удачным: индоевропейский. Сие последнее, помимо своей необычайной длины и громоздкости, основано на одной географии, но и с точки зрения географии неправильно. Как отмечает Клюге[766] в этимологическом словаре немецкого языка, оно было придумано, когда еще не знали о тохарских языках в Туркестане и о хеттском на Ближнем Востоке.