Мифы и правда о погромах - [77]

IX. Толпа у здания Думы также состояла, в огромном большинстве, из молодых и старых евреев и евреек, — хотя разумеется, в ней находились и разные «шаббесгои», — а также студенты и гимназисты, ученики коммерческих и других училищ. Здесь же присутствовали и профессора политехникума: Нечаев, Иванов и Рузский. Но, явившись для «всенародного изъявления радости», они, к удивлению, вовсе не слышали здешних же речей — или потому, как показывали они на суде, что «беседовали со знакомыми», или же потому, что «никакая речь не могла выразить тогдашнего настроения». Наконец, у Думы замечались и люди посторонние «манифестантам», частью попавшие случайно. Не вынося такого унижения родины, многие из них уходили прочь; другие — в отчаянии страдали и мучились, но перед вооруженною и организованною толпой переживали горе, лишь скрепя сердце; третьи, не постигая, как все это могло происходить столь постыдно, нагло и безнаказанно, плакали…

Тем не менее, уже и в этот период бунта, не было недостатка в мужественных сердцах и суровых угрозах. Но безумие, неизменно тяготеющее над еврейством, стихийно увлекало его к той каре, которая, в результате, составляет его заслуженный, конечный удел…

X. Вскоре, еще шайка «освободителей» на руках принесла только что освобожденного из острога Ратнера. Выйдя на балкон, он облобызался с Шлихтером. Затем, очевидно по их приказу, с наружной стороны балкона были сломаны Царские вензеля, — несколькими евреями и «шаббесгоями», причем, в особенности, старался какой-то подвязанный, рыжий жид.

В качестве «народного предводителя», Ратнер, дерзостью и цинизмом, оставил за собою даже Шлихтера. Свидетели на суде, при закрытых дверях, утверждали, что речи Ратнера были ещё бесчестнее и возмутительнее, если это возможно, чем то, что говорил Шлихгер.

Некоторые из свидетелей, содрогаясь в негодовании, просили освободить их от повторения наиболее позорных выражений Ратнера. Общий же смысл его речей как, впрочем, и у Шлихтера, клонился к вооруженному восстанию, ниспровержению Императорской династии и учреждению социал-демократической республики.

Террор победы кагала, — «Великой революции» во Франции, и «участь Людовика XVI» были для «народного предводителя» основными, главенствующими темами…[183]

Один из свидетелей, недавно вернувшийся с войны унтер-офицер, с двумя «Георгиями», показал на суде: «Ратнера я готов был ударить камнем, и жена меня едва увела…» «Тебя на войне не убили, так здесь убьют!» — справедливо говорила она.

Действительно, в озверелой толпе, согнанной к Думе евреями и простиравшейся, по словам свидетелей, до двадцати или же двадцати пяти тысяч человек, не только производились сборы денег на оружие, милицию и революцию, но и открыто совершался торг браунингами, парабеллумами и маузерами. Само же еврейство бесновалось в каком-то умопомрачении. Наряду с криками: «Долой самодержавие!» и другими, еще более ужасными, слышалось: «Что?!. Наша взяла!», «Наш здесь верх!», «Мы теперь властвуем над вами!», «Из нас будет Царь!..» и т. п.

Все это, без сомнения, не мешало факту, что «освободительными» деньгами кагальные сборщики делились где-нибудь здесь же, за углом. С другой стороны, практический социализм, — в виде «экспроприации» с браунингами и бомбами, Герценштейновских «иллюминаций», повального, многомиллионного воровства на железных дорогах и разрыва бомбами же детей, — недаром цветет столь «махрово» по всему лицу «освобождённой» им России…

XI. Среди этих, зловещих обстоятельств, поведение окончательно растерявшихся и куда-то попрятавшихся властей было воистину непостижимым…

Присланную же сюда, — как бы на потеху жидам, полуроту Камчатского полка разместили так, что толпа, — несомненно, по вероломному приказу кагала, успела окружить и перемешать ее с собою, оттеснив офицеров от солдат… Гармонируя с сим, из здания Думы, где в это время происходил митинг, стали раздаваться выстрелы. Оказалось, что на выручку полуроты приближается небольшой отряд (120) конных артиллеристов.

Увы! — Они сами не замедлили жестоко пострадать и отступить…

Подробности этого печального события не замедлят раскрыться перед нами. Для полного же выяснения как всего, уже в деле известного, так и того, что будет дальше изложено о ходе Киевского бунта вообще, надо предварительно ознакомиться еще с некоторыми частными его эпизодами.

XII. Итак, мирные и радостные манифестации 18-го октября 1905 года в Киеве дошли, — в упоении «конституциею», наконец, до воспоминаний об участи Людовика XVI и до изменнического же обстрела войск.

Чаша терпения народного переполнилась. Неистовство евреев и их рабов само жаждало возмездия. «Надо проучить жидов!..» «Мы покажем им правду-истину, — зададим им свободу!» — Эти и подобные клики стали носиться в воздухе.

Между тем, «жидовские демократы», в роде Василия Портянки и КО, всё ещё терроризировали город Человек двадцать полицейских, — офицеров и городовых, — были вынуждены скрываться в гостинице «Бельвю», на Крещатике, и, увы, — просить воинской охраны для своего спасения…

Но чаша позора для нас, русских, все еще кажется, была не полна…