Мифы Чернобыля - [3]

Неужели мы так и оставим им два разных государства — Россию и Украину, и будут они искать в истории разных героев и вывешивать портреты — мол, наших больше? Или скажут, что Чернобыль не наш, а мол, украинский он, и мы не в ответе… И нечего тебе, Европа, нам на опасность пенять. Дипломатия, конечно, хоть куда. Да стратегия хромает…

Тут дети нас поддерживают. Им эта национальная политика, как кость в горле. Лишь бы не про катастрофу, лучше про «оранжевую революцию», это весело. «Майдан пел и плясал, а потом Ющенко взял, да и стал похож на Шрека. Это была молодежная и народная революция, — скажет юный украинец, — это был порыв изнутри». «Но за чужие деньги», — произнесет скептик. Московские озорные гуляки, поддерживая за бабосы то ту, то другую партию, часто не успевают переодеться и сменить флажки и атрибуты. Это никого не волнует. Раньше тоже платили за массовки. Только теперь «премьера каждый день». Семидесятилетние петербурженки идут подработать на выборы, уж тем более понятно, что внучок за 300 баксов попляшет на Майдане, поживет в палатке, потусуется, в общем. Распределенный разум распределяет роли, и опять становится не до того, чтобы жить своей жизнью, и снова тоталитаризм с именем «демократия» и человеческим лицом. И все согласны, и не парятся, и покупают аэрогриль «Семь холмов», и читают про монстров и братков. И фильм «Ночной дозор» оказывается откровением. Фильм хороший, про преемственность истории, про добро и зло. Про ответственность и про ее «наоборотки». А «Бессильные мира сего» почему-то никто не берется снимать. Там, вишь, коллизии покруче. Действия поменьше, и визуальный ряд не строит, и клип не идет.

Они еще построятся в полки… А если не построятся?

«Если бы вашего Чернобыля не было, его стоило бы выдумать!» — считает юный муж. У него жена украинка. Ну так и что же! При современном космополитизме все нации хороши, а что правительства дурные, так то повальная болезнь. «Свобода взметнулась неистово», — сказал бы Сережа Есенин. Она, свобода, частично подняла нас над обломками собственных догматов, но при этом немного разъела полезное для цивилизации основание. Теперь ни от чего не зарекайся! Не только что от тюрьмы и сумы! А также от смены фазы развития на раз, два, три… Помнится, английские крестьяне не слишком весело пережили так называемый сгон с земли и строительство на этой самой земле мануфактур и фабрик. Грядет, неслышно ступая, всеобщая революция сознания, сколько ни давили ее в 60-х годах прошлого века американским истеблишментом и советским бюрократизмом, немецкой скрупулезностью и японской лояльностью. Падает башня из слоновой кости — границы государств становятся фрактальными. Мы, не удержали своих детей и друзей на русской земле… они возвращаются посмотреть, как мы тут, и снова в Путь. Мобильность — едва ли не главная черта Будущего. Глобализация всячески приветствует унификацию населения всего мира до простых стандартов компетентности и лояльности. Даже маргиналов в Европе тщательно пересчитали и выдали им пособие, как ищущим работу. Даже если они ее и не ищут совсем. Пока не совсем ясно, где ж нынешний Вавилон, в котором грохнется первая башня, как первый спутник стартанул же давеча — в 1957 году.

Мы понимаем, что непомнящие согласились играть с нами потому, что мы раскланялись с их свободой. Мы их обманули. Мы вытащили козыри из рукавов. Они заметили и смолчали. Их держит интерес к атому, как к неведомому. Разрыв между чудом техники и техникой чуда произошел. Они не могут представить себе, что им придется этим всем управлять. Атом содержит в себе тайну. Плутоний не делится на два, на хорошо и плохо, на важно и неважно. Он делится на много, и не знаешь, как все это вовремя прекратить. Как с этим можно управиться, утилизировать? Что в нем таки происходит, в этом реакторе? Приручи зверя. Он тебя и съест… То, что страшно и странно, то и притягательно. Те, кто отсиживается в зоне потребления, уже не будут молодыми. Воля к познанию требует не меньше ресурсов, чем воля к власти или воля к захвату собственности. Чтобы отнять что-то или управлять чем-то, не нужно знать, что там в объекте собственности или управления происходит. А вот с волей к познанию — куда хуже.

Что сказало жерло взорванного реактора физикам и лирикам, сунувшимся туда, чтоб удостовериться, или по приказу от безмозглых управляющих? Может — не суйся!? Атомщик Ситников погиб! А может быть — не бойся!? Кто ж его, атом, знает?

Не стройте АЭС! Назад к природе! К Деве Анастасии! К Виссариону! К староверам! В никуда! Только не к освоению атома! Ну ее совсем, эту реакцию деления! Нельзя полностью подчинить себе, так и не создавайте! Тоже — умники! Или уже благословляйте реакторы на все свои деньги, а то Бог, известно, сторонник безопасности. Ох, только небезопасно вел себя при Понтии Пилате… Аж до смерти небезопасно. И люди вроде не стали добрее и лучше, так себе — катилась цивилизация и катилась. Докатилась до спутников и атомов и откатывается назад… Стало быть, некому спасать. Мы, конечно, как один, тут умрем в борьбе за индустриальный Перевал, но молодежь понимает, что тогда она останется крайней, и тянет свои окуляры и манипуляторы к реакциям деления. Наблюдение — первая стадия обучения.