Мифология Петербурга - [30]

Подобные легенды имеют многие петербургские острова, в том числе Крестовский, Каменный, Матисов и другие. Все они широко известны и нет надобности повторяться. Напомним только легенды Васильевского острова. Их несколько, и все они связаны с именем Василий, хотя на финских картах допетербургской поры он назывался Хирвисаари, то есть Лосиный, о чем уже вскользь упоминалось. В то же время еще в 1500 году в переписной окладной книге Водской пятины Великого Новгорода крупнейший остров в дельте Невы упоминается под названием Васильев. Одна из легенд связывает это название с именем тогдашнего владельца острова новгородского посадника Василия Селезня, казненного великим князем московским Иваном III. По другой, не менее распространенной легенде, название Васильевский остров ведется от имени некоего рыбака Василия, проживавшего когда-то в незапамятные времена на острове вместе со своей женой Василисой. До сих пор среди петербуржцев существует уверенность, что именно эти легендарные аборигены изображены в скульптурах у подножий Ростральных колонн. В народе их так и называют: Василий и Василиса. Но предания петровского Петербурга утверждают, что остров назван Васильевским в честь Василия Дмитриевича Корчмина, командовавшего артиллерийской батареей на Стрелке острова в первые дни основания Петербурга. Будто бы Петр I посылал ему приказы по адресу: «Василию – на остров».

Среди многочисленных легенд раннего Петербурга, пытавшихся объяснить происхождение того или иного топонима, есть легенда о реке Луппе, которая, как это ни удивительно, имеет два официальных названия. В границах города эта река называется Луппой, а за его пределами, в верхнем своем течении – Лубьей. Именно так, двумя названиями и обозначена на всех городских планах и картах эта впадающая в реку Охту малоизвестная речка. Лубья – название более древнее, и историки возводят его к имени некоего Лубика, чья мельница в очень давние времена находилась в верховьях реки. А вокруг Луппы сложилась весьма оригинальная легенда. При Петре I на Охте были построены большие пороховые заводы, на которых работали крепостные крестьяне. Селились они на берегах Охты и Лубьи. Вблизи Лубьи для них были поставлены деревянные бани. Возле одной из бань устроили место для публичных телесных наказаний. Провинившегося привязывали к особой скамье и били батогами и розгами, да так, что кожа начинала трескаться и лупиться. Именно от слова «лупить», если верить легенде, река Лубья в районе Пороховых заводов и стала называться вторым именем – Луппа.

Загадочное нерусское название Охта, до сих пор с трудом поддающееся этимологическому исследованию, фольклор, не мудрствуя лукаво и не вдаваясь в лингвистические тонкости, объясняет просто и общедоступно. Во время осады Ниеншанца – укрепленной шведской крепости на правом берегу Невы, рассказывает героическая легенда времен Северной войны, Петр I стоял на левом берегу и грозил «ТОЙ» стороне, которую долго не мог одолеть: «ОХ, ТА сторона». По другой легенде, уже после победы над шведами царь Петр перебрался однажды на лодке на правый берег Невы, где жили работные люди Партикулярной верфи, обслуживавшие пильные, гонтовые и другие заводы. Едва вылез из ялика и вышел на одну из появившихся здесь улиц, как провалился в грязь. Когда же вернулся во дворец и рассказывал своим приближенным о случившейся оказии, то шутливо ворчал, скидывая промокшую грязную одежду: «ОХ, ТА сторона». С тех пор, мол, и стали называть эту заречную окраину Петербурга Охтой.

Третью легенду любят рассказывать охтинские старожилы. Один из проспектов на Охте был выложен булыжником, да так, что лучше бы остался немощеным. Весь он был в рытвинах, ухабах, яминах и колдобинах. Пока проедешь на телеге или извозчике, не раз подпрыгнешь, да воскликнешь: «Ох! Ты! Ох! Та!» Вот, оказывается, откуда пошло такое привычное сегодня название – Охта.

Считается, что название поселка Парголово на севере Петербурга происходит от бывшей здесь старинной деревни Паркола, название которой, в свою очередь, родилось от собственного финского имени Парко. Одновременно название Парголово многие выводили из финского слова «пергана» – черт. Старинные легенды утверждают, что местность, занимаемая этим селением, в старину была сплошь покрыта дремучим лесом, наводившим на местных жителей суеверный страх. Между тем петербургская фольклорная традиция связывает его с Северной войной и основателем Петербурга Петром I.

Поселок Парголово, как известно, делился на 1-е, 2-е и 3-е Парголово, так как в свое время он образовался путем естественного слияния трех старинных деревенек. В начале Северной войны, рассказывает петербургская легенда, здесь трижды происходили жестокие сражения со шведами. Бились так, что ПАР из ГОЛОВ воинов шел.

А еще, говорят, во время одного из сражений Петр якобы почувствовал себя плохо. У него закружилась голова так, что он не мог «мыслить и соображать». Петр собрал всех своих военачальников и признался, что у него «пар в голове». В память об этом эпизоде войны Парголово и назвали таким непривычным для русского слуха именем.