Мидгард - [84]
Наконец они достигли покрытого мхом колодца, такого же старого, как сами норны. Скулд указала рукой на него и остановилась.
— Что это? — спросил Лиф.
— Колодец Урд, — ответила Скулд. — Он знает ответы на все вопросы. Но только вопросы ты должен задавать точные. Зачерпни воды — и ты узнаешь все, что хочешь.
Лиф заколебался, но потом медленными шагами подошел к колодцу. Сердце взволнованно билось, когда он перегнулся через край. В глубине колодца царила тишина и темнота, от него исходил приятный запах мха и свежей воды.
Дрожащими руками он ухватился за ворот и повернул его. Позеленевшая пеньковая веревка натянулась, и через секунду над срубом закачалось ведро, до краев наполненное прозрачной, слегка золотистой водой.
Мальчик хотел уже погрузить в нее руки, но Скулд повелительным движением остановила его.
— Подумай хорошенько, о чем ты спросишь, — сказала она. — Колодец ответит только один раз. У тебя есть время, пока вся вода не вытечет сквозь пальцы.
Лиф кивнул, закрыл на секунду глаза и зачерпнул ладонями воду. Она была теплой и необычайно мягкой, как шелковистый мох. Лифу было очень приятно держать воду в ладонях.
«Спрашивай меня, человеческое дитя, и я тебе отвечу», — почудился ему голос из колодца.
— Война… — запинаясь, произнес Лиф, — Неужели никак нельзя ей помешать?
«Нет, — ответил колодец. — Это судьба азов. Сумерки Богов уже начались».
— Спрашивай скорее, Лиф! — торопила его Скулд. — Ты хотел задать колодцу не этот вопрос.
Лиф кивнул. Вода просачивалась сквозь его пальцы. Он плотнее сжал ладони, но все равно не мог ее удержать. Струйка лилась медленно, но неуклонно. Время Лифа истекало. Но ему было трудно говорить, может быть, потому, что он боялся ответа.
— Почему? — тихо спросил он. — Почему они сражаются?
«Для этого нет причин», — прошептал колодец.
— Почему же тогда они это делают? — спросил он. — Они боги! Они должны быть мудрее людей!
«Они ваши боги, — ответил колодец. — Вы их создали, а не они вас. Как они могут быть лучше вас?»
Сквозь пальцы Лифа пролились последние капли воды, его руки стали сухими. Он получил все ответы, которые хотел.
Когда мальчик обернулся, норны Скулд рядом не было, а вместо нее стоял Слейпнир. Позади седла, тщательно связанные, лежали плащ и меховая накидка Лифа.
Лиф подошел к жеребцу, взял его за уздечку и вскочил в белое кожаное седло.
— Беги, Слейпнир, — сказал он. — Отвези меня домой. Здесь мне уже нечего делать.
Слейпнир так и сделал.
После езды, занявшей остаток вечера, ночь и следующее утро, перед ними появилось побережье и хутор. Чудо-конь пересек весь Мидгард, сначала с востока на запад, а затем до крайнего севера — поездка, которая вместо многих месяцев продолжалась только несколько дней, — и только теперь начал проявлять заметную усталость. Его дыхание ускорилось и стало прерывистым, а когда он взобрался на последний холм перед рыбацким хутором, то чуть не падал с ног.
Наконец Лиф добрался до дома. Под его ногами раскинулось побережье и маленький, состоящий из трех домов хутор.
Жеребец медленно спустился с холма, Лиф его не торопил. Отсюда три года назад все и началось. По этому склону Лиф когда-то гнал домой коров, за ним лежал берег океана, где мальчик впервые увидел корабль «Нагельфар», а в этом лесу он встретил Бальдура, и волка Фенрира…
Пока жеребец нес его к родному дому, Лиф в мыслях заново пережил свое прошлое: вот он убежал отсюда, его преследовали волки, а потом и собственный брат, он встретил альба Ойгеля и норну Скулд… Затем перед его глазами встали картины нападения на корабль, Огненное Царство и побег из него в холодные глубины преисподней, годы жизни в Азгарде и путь сюда. Круг замкнулся.
За последние несколько часов, когда он скакал по опустошенной холодом и войнами земле, мальчик понял, что имел в виду голос из колодца, когда говорил, что война неизбежна. В сущности, она уже началась. Мидгард лежал на смертном одре. Здесь неистовствовала зима. Леса и луга застыли от холода, и даже широкие реки превратились в сверкающие глыбы растрескавшегося льда. Птицы падали с неба, замерзая на лету. Все, что убереглось от стужи, разрушили люди своими войнами.
Лиф не раз встречал по пути горящие поселки и проходил по полям, усеянным убитыми, которых еще не успел засыпать снег.
Мужчины и женщины, старики и дети убивали друг друга. Мидгард умирал медленной, мучительной смертью.
Когда мальчик приблизился к хутору, его поразила тишина. Хотя кругом выл ветер и волны с грохотом ударялись в толстую кромку льда, на самом хуторе было необычно тихо. Из трубы не вился дымок, снежный покров перед домом был совершенно чист и незатоптан. «Даже здесь…» — с ужасом подумал Лиф. До последнего момента он надеялся, что, едва он окажется дома, все будет хорошо. Но он жестоко ошибся. Хутор Озруна не мог остаться нетронутым, когда весь мир был охвачен пожаром. Просто удивительно, что дом и оба сарая вообще сохранились, и Лиф предчувствовал, что внутри них не будет убитых. В этом доме наверняка не было ни битв, ни убийств, ни грабежей, как во многих других поселках, через руины которых Лиф недавно проезжал. Скорее всего, Озрун, Фьелла и оба их сына просто ушли, видя, что зима не кончается и жизнь вокруг них становится невыносимой.
