Мидгард - [72]

— Я с удовольствием сделал бы это, ведь огненные великаны Суртура — тоже наши враги, — спокойно произнес Трим. — Но я, в отличие от тебя, не воин и не бессмертный, который может творить чудеса, подобно Одину. Локи пришел в мой народ и попросил меня о помощи в борьбе против Суртура и его союзников. Каждый знает, что с жителями Огненного Царства мы так же непримиримы, как лед и огонь. Но нас мало, и мы не воины. Я всего лишь строитель. И я охотно использую свое мастерство на благо Азгарда.

Слушая голос великана, Лиф дрожал от холода. Когда говорил Трим, по залу проносился ледяной ветер.

— Строитель? — недоверчиво осведомился Тор. — Что же ты хочешь строить?

— Трим предложил нам возвести стену вокруг Азгарда, — сказал Один. — Стену, которую не смогут одолеть или пробить даже великаны Суртура.

— О! Только и всего! — усмехнулся Тор. Он презрительно засмеялся, но его смех звучал неубедительно. — Но мне кажется, что ему следует поторопиться. Или, может быть, он собирается уговаривать Суртура подождать с нападением, пока не будет готова стена?

— Мне нужно три дня, невозмутимо произнес великан. — Не больше.

— Три дня! — воскликнул Тор. — Это невозможно!

— Для меня возможно, — возразил Трим, — Я возьмусь за дело, если мне позволят использовать при этом моего верного коня Свадильфара и если я получу от вас должную плату, — добавил он, пристально глядя на Одина.

— Должную плату? — удивленно спросил Тор. — Что это значит?

Ледяной великан не ответил, он не отрывал глаз от Верховного Бога.

— Он просит Фрею, — помолчав, тихо сказал Один.

— Фрею? — Тор был не единственным, кто выкрикнул это имя. — Ты хочешь сказать, что заплатишь ему богиней Фреей?

— В качестве супруги, — невозмутимо уточнил Трим. — Я хочу ее вместе с детьми, солнцем и луной. Вот мои условия.

— Это безумие! — закричал Тор. — Он великан, Один! Даже если он не лжет и действительно сделает то, что обещает, его требование слишком велико!

— Если мое сооружение выдержит и вы одолеете Суртура, то мои условия для вас вполне приемлемы, — не глядя на Тора, сказал Трим. — Если вы откажетесь, то все умрете, даже Фрея.

— Не верь ему! — воскликнул Тор. — Ему нельзя верить!

Но решение Одина осталось непоколебимым.

— Я принимаю ваше предложение, Трим, — сказал он. — Если через три дня ваше сооружение будет готово, Фрея и ее дети станут вашими. Но если вы закончите хотя бы на час позднее, то уйдете с пустыми руками. Не забудьте об этом! — грозно добавил он.

Трим кивнул.

— Я согласен. Три дня, начиная с этой минуты.

— Тогда приступайте к делу, — сказал Один.

Глава восемнадцатая ИЗМЕНА

После того как Трим ушел и принялся за работу, совещание продолжалось еще долго. Тор и некоторые другие азы, прежде всего Ньёрд, отец Фреи, и ее брат Фрей возмущались решением Одина и призывали его еще раз подумать и отослать Трима обратно в его холодную страну. Но Один оставался неумолим. В конце концов ему надоело спорить, он громко объявил собрание законченным и отослал азов прочь.

Через несколько часов в Азгарде развернулась лихорадочная деятельность. Лиф, который уже два дня радовался возвращению Геймдала и жаждал расспросить его о новостях в мире людей, смог увидеться с ним только однажды. Геймдал при встрече с ним улыбнулся, поздоровался и сразу же исчез. Остальные азы работали до позднего вечера. У каждого из них вдруг нашлась куча дел. Журчание прозрачного ручейка заглушал звон оружия, среди зелени леса Глазир сверкала острая сталь.

Лиф был единственным, кто оставался безучастным. Весь вечер он провел, сидя на корнях дерева под густыми вершинами вечнозеленого леса богов, спрятавшись от случайных взглядов проходивших мимо азов. Он хотел быть один.

Ближе к вечеру, услышав позади себя шаги, он вздрогнул. Из густой зелени Глазира появилась чья-то тень, за ней — вторая, и наконец Лиф узнал Одина и Бальдура, одетых в блестящие воинские доспехи: латы, шлем и золотистую кольчугу. Один нес в руке тяжелое копье и белоснежный щит. На груди у обоих был отчеканен одинаковый символ: Хагал — руна судьбы.

— Вот, значит, где ты, — произнес Бальдур. — А мы тебя искали. Ты исчез так внезапно.

Лиф не ответил. Он заглянул в глаза Одина и увидел в них мягкую отеческую улыбку.

— Мы собираемся в Химинбьёрг, — сказал Бальдур. — Пойдешь с нами? Тебе неинтересно посмотреть, как работает Трим?

Лиф молчал. Как ни странно, но в последние несколько часов он напрочь забыл о ледяном великане. И без него голова шла кругом.

— Мне кажется, ты хочешь с нами поговорить, не правда ли? — спросил Один. Он подошел ближе, приставил к дереву копье и меч и уселся рядом с Лифом. Первую минуту он колебался, но затем дружеским жестом положил ему руку на плечо. Лиф молча это стерпел, хотя ему хотелось вскочить и возмутиться такой фамильярностью. От прикосновения руки Одина боль в его душе понемногу стихла, подобно тому как стихает головная боль от прикосновения прохладного полотенца.

— Ты боишься, Лиф, — медленно произнес Один.

Лиф молчал.

— Мы все боимся, — продолжил Один. — Даже Бальдур и я, даже Тор, хотя он делает вид, что радуется битве. Но в действительности война никого не радует. Когда она пройдет, мир не станет больше. И не важно, как она окончится.