Мгновенья вечности - [42]

— Вика! Пошли погуляем по поселку! Ведь нужно знать, где придется работать? — предложил Яшка.

— Ага! Вали с ним! Ему здесь всякая собака честь отдает по всей форме! Ни одна в его присутствии не решится лапу на угол задрать, чтоб без яиц не остаться! Не веришь, а зря! Он даже спит с пистолетом под подушкой. У него дома даже петух звание имеет. Попробуй, выйди во двор без ведома хозяина? Петух, как ефрейтор, всю задницу с макушкой исколупает!

— Да хватит базарить, Леха! Чего кипеж поднял, городишь всякое! — осекал друга.

— Иди с ним смело! С таким провожатым тебе сам черт не страшен. И ему, коль под горячую лапу попадется, Яшка откусит или отстрелит все на свете,— напутствовал сестру. Та поспешила одеться и выскочила во двор вперед Якова. А тот повел ее по затихающим улицам, указывая на дома, рассказывал об их хозяевах:

— Вот здесь моя первая учительница живет. Хорошая женщина, никогда ни на кого не кричала, не обидела. Бывало, не выучу урок, она не ставила двойку, но советовала, чтоб на следующий день подготовился получше. И знаешь, никто не подвел ее, не обманул. Уважали в ней человека. Помню, обозвал меня мусорягой один пацан за то, что отец в милиции работал, эта учительница и скажи:

— Митя! Кем твой отец работает? Метеорологом? Но поверь, он не сможет изменить погоду, а вот отец Яши сумеет уберечь человека от беды, предупредит и удержит от ошибки. Он многим помог. Его люди уважают. А твоего отца кто знает? Его хоть кто-нибудь благодарил за помощь? Что он оставит на земле после себя? Только тебя! Так хоть ты не проявляй наглядно свою ограниченность, это стыдно, дружок! Извинись немедля!

— И кем стал тот Митя? — поинтересовалась Вика.

— На зоне второй срок отбывает. Едва школу успел закончить. Заносчивый пацан, таких до старости мужиками не признают ни на воле, ни в тюрьме.

— А в этом доме кто живет?

- Пекариха Глаша! Самый уважаемый человек! Какой вкусный хлеб печет! А на праздники булки, баранки, калачи выпекают. Но Новый год даже пироги, на Пасху куличи. Ночами работает и все успевает. Поверишь, у нее с мужем восемь детей. И все путевые, ни одного хулигана и лентяя нет. А вот здесь самая гнусная старуха живет. Всех соседей в кляузах утопила. Всякий день доносы строчит. До чего желчная, ядовитая карга, от нее

даже собаки убегают, кошки не приживаются. К ней мальчишка залез в сад за яблоками, она его пятилетнего костылем по голове ударила, пацан сознанье потерял. Упал возле яблони, а бабка вместо того, чтоб помочь ребенку, прибежала к нам жаловаться на мальчугана. Наш начальник тогда в отпуске был, мой отец его замещал. Вызвал он тому мальчонке неотложку, а старуху так отчихвостил, что она и по сей день на него кляузы строчит. С нею, единственной, никто в поселке не здоровается, не ходят к ней колядовать под Рождество, только воронье крышу дома ей загаживает. Помрет она, никто и не узнает. Потому что не заходят к ней люди. Живет поганкой средь нас. Кому такая нужна? Ее в соседки даже покойники не примут на кладбище,— робко взял Вику под руку. Та и не дернулась, заслушалась человека.

— Вот тут портниха живет с двумя дочками. Сама чудо-женщина. Руки — золото, а девки никчемные. Жаль, что в отца-алкаша удались. Уже взрослые, а нигде не работают, на материнской шее сидят обе, бесстыжие телки! И ни стыда, ни совести нет у них. Даже в огороде матери не помогают, только на ребят виснут, но кому нужны бездельницы. Наш поселок хоть и городского типа, большой, но люди друг друга знают. Все коренные, приезжих мало, каждый человек на виду.

— А в этой развалюхе кто? Наверно, старики век доживают? — спросила Вика.

— Хозяин два года назад умер. Никого нет в доме. Хотя где-то остались дети. Но никто их адрес не знает. Куда сообщить, кому? Знаем, что была семья. Но умерла хозяйка. А старик скупой. Выгнал всех детей на улицу. Ничего им с собой не дал кроме документов. Так они и уехали куда-то.

Не навещали и не писали никогда. Сам дед еще долго жил. Все к соседям за молоком приходил. А тут перестал. И из трубы дым не идет. Ну, решились, вошли. А он мертвый, вокруг фотографии детей слезами залиты. Припоздал дед. С прощеньем и прощаньем откладывать нельзя... Теперь дом одну судьбу с могилой разделил. Никто не навестит и добром не вспомнит.

— А в этом бараке кто живет?

— Сплошные забулдыги! Этот барак, так и зовем геморроем милиции. Что бы ни случилось, корни всех бед отсюда начало берут. Здесь путанками рождаются. Наследственность по генам передается. Ни одного приличного человека отсюда не вышло. Сплошной мусоропровод, все собираются местные власти снести этот тараканник. Но как копнут, там столько в каждом углу прописано, и все на зонах. От Мурманска до Колымы его жильцы расползлись. Попробуй, тронь этот клоповник, завтра все возникнут со своими претензиями на новую квартиру. Их приличным людям не хватает,— сморщился Яшка и повел Вику к скамейке:

— Давай посидим. Тут нормальные люди живут,— приобнял за плечо девушку.

— А у тебя есть семья? — спросила тихо.

— Как у всех нормальных людей! Отец и мать, даже сын...

— И жена? — спросила отодвинувшись.