Между ушами. Феномены мышления, интуиции и памяти - [9]

Угасание эйдетической памяти с возрастом – закономерный процесс, но у некоторых людей, особенно у профессиональных живописцев, она нередко сохраняется до конца жизни. Тогда говорят о феноменальной зрительной памяти, которая, по сути дела, и есть эйдетизм, не знающий разницы между запоминанием и воспроизведением.

Присмотритесь к маленькому ребенку: если сказка ему нравится, он требует, чтобы ее рассказывали снова и снова и непременно, как в прошлый раз.

Он бурно восстает против любых улучшений и поправок, требуя дословного воспроизведения эталонного текста. Младенчество – это пора великого информационного голода, когда явления окружающего мира впитываются нашей памятью в объемах, превосходящих всякое воображение. Понятно, что на этом этапе развития без прочной механической памяти, не подвластной ни времени, ни усталости, обойтись решительно невозможно. Но с годами мы начинаем прибегать к ее услугам все реже и реже. Выдалбливание материала наизусть постепенно вытесняется его осмыслением; вместо бессмысленного зазубривания от нас начинают требовать понимания, умения выделять главное, решать задачи и составлять планы. Буквальное воспроизведение прочитанного сменяется умением изложить текст своими словами. Не получая подпитки извне, механическая память мало-помалу тускнеет, но мы ничуть не сожалеем об этой утрате. И в самом деле: в эпоху бурно развивающихся информационных технологий (польский фантаст Станислав Лем в свое время предложил весьма удачный термин – мегабитовая бомба) всего не упомнишь, хоть тресни. Да и стоит ли забивать себе голову справочной информацией? Нужно думать, соображать, вникать в суть проблемы, а голые факты в избытке содержатся в словарях и энциклопедиях.

Помните, как доктор Ватсон пытался отгадать род занятий своего нового соседа? Он даже специальную анкету составил – что знает и чего не знает мистер Холмс. Анкета получилась какой-то нелепой: с одной стороны, огромная эрудиция в области уголовной хроники и почти профессиональное знание химии и геологии, а с другой – полное невежество в элементарных вещах. Например, Холмс не знал, что Земля вращается вокруг Солнца. Глядя на потрясенного Ватсона, Холмс улыбнулся и пояснил, что у него имеются свои собственные, вполне оригинальные подходы к организации умственного багажа. Наш мозговой «чердак», сказал он, далеко не резиновый, поэтому все необходимые для работы инструменты следует содержать в образцовом порядке. А вот иной дурак натащит туда всякой рухляди, так что до нужной вещи уже и не доберешься. Но помилуйте, возразил Ватсон, не знать в конце XIX столетия, что Земля вращается вокруг Солнца… На кой черт она мне, раздраженно ответил Холмс, ну а если бы я узнал, что мы вращаемся вокруг Луны, много бы это мне помогло в моей работе?

Это, конечно, анекдот, но можно вспомнить и вполне реальную историю – знаменитую беседу Эдисона с Эйнштейном. Говорят, Эдисон однажды посетовал, что никак не может найти себе помощника. «А что он должен уметь?» – спросил Эйнштейн. «Ничего не должен, я и сам все умею, а вот помнить ему необходимо многое». «Например?» – заинтересовался Эйнштейн. «А вот, полюбуйтесь», – сказал Эдисон и протянул список. «Температура плавления олова, – прочитал Эйнштейн, почесав в затылке, – гм-м, надо посмотреть в справочнике по металловедению». «Длина моста через Гудзон, – читал он дальше, – это мы сможем найти в географическом справочнике». И добавил: «Не дожидаясь третьего вопроса, свою кандидатуру снимаю сам». Шутки шутками, но блестящая память, как мы видим, это еще не все. Известно, что у самого творца теории относительности память была так себе, а о его рассеянности и вовсе ходило множество баек. А ведь не последний был физик и сумел с грехом пополам кое-что открыть…

Синестезия – феномен совершенно иного рода, встречающийся много реже эйдетизма. С греческого этот термин можно перевести как «соощущение», или «слитное ощущение». Трехтомный словарь медицинских терминов определяет синестезию сухо и лаконично: это «возникновение при раздражении органа чувств наряду с адекватными каких-либо других ощущений (например, ощущение цвета при слушании музыки)». Зрение, слух, осязание, обоняние, вкус – все чувства у такого человека перемешаны, между ними нет никаких перегородок. Он видит звук и слышит цвет в самом буквальном смысле этого слова. Все пять анализаторов мертвой хваткой дружно вцепляются в предмет и стремительно лепят из него целостный синкретичный образ. Синестетик разглядывает музыку как живописное полотно: один звук для него розовый, другой – синий, третий – удушливо-черный, а четвертый – охряно-желт и вдобавок слегка горчит. Природа этой загадочной врожденной аномалии до конца не ясна. Нейрофизиологи полагают, что дело заключается в особенностях архитектоники коры головного мозга. Если в случае эйдетизма можно думать о мощном развитии зрительных или слуховых зон мозговой коры, чем и объясняется феноменальная память на образы определенного ряда, то у синестетика, по всей вероятности, наблюдается избыток контактов между этими зонами.