Между ушами. Феномены мышления, интуиции и памяти - [28]
Вернемся, однако, к трем видам памяти – непосредственной, кратковременной и долгосрочной. Иногда психологи говорят о так называемой оперативной памяти, которая имеет много общего с кратковременной. Этим понятием обозначают мнемические процессы, которые обслуживают некие актуальные действия, производимые человеком. Например, сложный арифметический расчет мы выполняем по частям, удерживая в голове промежуточные результаты. По мере продвижения к финальному результату отработанный материал выветривается из памяти, забывается. Объем оперативной памяти сравнительно невелик и обычно тяготеет к уже известной нам магической семерке (±2), если, конечно не принимать во внимание выдающихся мнемонистов вроде Ш. Поэтому мы нередко вынуждены прибегать к специальным приемам, чтобы затвердить бестолковую справочную информацию. Подобного рода приемы принято называть мнемотехническими, и даже в наш просвещенный век мы время от времени продолжаем ими пользоваться, хотя к нашим услугам и словари, и энциклопедии, и всемирная паутина. А что прикажете делать? Бывают, к сожалению, ситуации, когда на вопрос следует отвечать быстро, а залезть в интернет нет никакой возможности. Volens-nolens, но приходится запоминать…
Говорят, что мнемотехнику выдумал древнегреческий поэт Симонид. Однажды его пригласили на пир, и он уже успел основательно хлебнуть благородного фалернского, как ему вдруг приспичило выйти. Не успел родившийся в рубашке стихотворец затворить за собой дверь, как дом хорошенько тряхнуло (Балканы – сейсмоопасная зона), и хозяева вместе с гостями оказались под мраморными обломками. Опознать погибших родственники не смогли, и тогда на помощь пришел Симонид. Он вспомнил план комнаты, и кто где сидел (точнее, лежал, потому что греки предпочитали пировать полулежа), так что без особого труда сумел указать, кому какие останки принадлежат.
В средние века мнемотехника была тоже в большом фаворе, поскольку схоластические диспуты требовали не только быстрой реакции и отточенных формулировок, но и фундаментальной богословской эрудиции. В священных текстах и бесчисленных комментариях к ним следовало ориентироваться безупречно. Оратор, рискнувший говорить по бумажке, с позором изгонялся вон, поэтому весь этот необозримый материал, состоящий из нанизанных друг на друга цитат, приходилось держать в голове. Без мнемотехники тут было никак не обойтись.
В наши дни мнемотехника несколько увяла, но кое-какими остатками былой роскоши мы все еще продолжаем пользоваться. Со школьных лет у нас в голове сидит сакраментальная фраза «Каждый охотник желает знать, где сидят фазаны», позволяющая перечислить по порядку цвета солнечного спектра. Между прочим, существует ее аналог, менее распространенный, но гораздо более изящный: «Как однажды Жак звонарь городской сломал фонарь». А с помощью этого непритязательного стишка нерадивые гимназисты запоминали число «пи» до десятого знака после запятой: «Кто и шутя и скоро пожелаетъ / Пи узнать число, ужъ знаетъ». Легко видеть, что число букв в словах соответствует цифрам числа «пи»: 3, 1415926536. А вот у автора этих строк навсегда застрял в памяти совершенно бессмысленный дебильный стишок, посредством которого студенты-первокурсники зазубривали латинские названия двенадцати пар черепно-мозговых нервов: «Об орясину осел топорище точит, а факир, воззвав гостей, выть акулой хочет». И в самом деле, двинемся по порядку: nervus olfactorius (обонятельный нерв), n. opticus (зрительный), n. oculomotorius (глазодвигательный), n. trochlearis (блоковый), n. trigeminus (тройничный), n. abducens (отводящий), n. facialis (лицевой), n. vestibulocochlearis (преддверно-улитковый), n. glossopharyngeus (языкоглоточный), n. vagus (блуждающий), n. accessorius (добавочный) n. hypoglossus (подъязычный).
Быть может, некоторым читателям эти мнемотехнические приемы покажутся чересчур трудоемкими, но что бы они сказали, столкнувшись с так называемым обиходом церковного пения, который некогда был альфой и омегой бурсацкой науки? Надо сказать, что педагогическая система бурсы в середине позапрошлого века строилась исключительно на долбне, долбне ужасающей и мертвящей. Несчастные ученики, склонившись над книгой, зубрили наизусть длинные тяжеловесные периоды, и не приведи господь перепутать букву или поменять порядок слов. Такие проступки карались незамедлительно. Указующий перст педагога медленно взмывал над кафедрой и обозначал место проведения экзекуции. Провинившегося ученика немилосердно секли его же собственные товарищи из числа второкурсных – так называемые секундаторы, которым администрация великодушно делегировала это почетное право наведения порядка. А служители училища из отставных солдат, жившие на всем готовом и вдобавок получавшие жалованье до двенадцати рублей ассигнациями (что по тем временам очень нехило), привлекались к наказаниям только в особо важных случаях. Так что дедовщина на Руси родилась не сегодня и не вчера…
Но все это семечки по сравнению с церковным обиходом. Если насквозь схоластический текст еще можно с грехом пополам вытвердить наизусть, то что прикажете делать с какофоническим пением, где на один слог приходится до семидесяти голосовых тактов? Без абсолютного музыкального слуха тут делать решительно нечего, а между тем обиход был предметом, обязательным для всех без исключения. Разумеется, и в бурсе встречались слухачи, души не чаявшие в обиходе, но каково приходилось всем прочим, обделенным матушкой природой? Оставалось опираться на доморощенную мнемотехнику, которая выручала далеко не всегда. В «Очерках бурсы» Н. Г. Помяловский рассказывает, как это делалось.
В книге уделено внимание не только заразным и хроническим болезням, но и травмам и отравлениям: укусам змей, отравлению грибами и др. Здесь читатель найдет множество средств, с помощью которых можно оказать пострадавшему помощь в домашних условиях, узнает рецепты народной медицины и т.д.
Информативные ответы на все вопросы курса «Глазные болезни» в соответствии с Государственным образовательным стандартом.
Оглянитесь окрест, как писал Александр Николаевич Радищев, и вы сразу увидите кучу обыкновенных вещей, которые окружают вас каждый божий день – с раннего утра и до позднего вечера.Многие ли знают, что первую авторучку изобрели еще древние египтяне? Даже обыкновенная вилка родилась буквально вчера – не более пятисот лет назад. И зеркало, и часы, и оконные стекла, и мыло – все эти вещи поразительно молоды.Вниманию читателей предлагается собрание пестрых новелл, вытащенных наугад из виртуальной энциклопедии под названием «Вещи народов мира: их рождение, жизнь и смерть».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Главные враги счастья — это беспокойство, страхи и внутреннее напряжение, которое мы всегда носим с собой, порою даже не замечая этого. Книга посвящена бичу нашего времени — депрессии и стрессу. Эти два состояния — спутники современного человека с его ускоренным ритмом жизни и морем проблем. Случившийся только вчера или уже пять лет назад, стресс всегда имеет последствия — как для эмоционального состояния, так и для физического здоровья. Если мы хотим жить легко, долго и счастливо, то нам необходимо избавиться от тревог и навсегда попрощаться с беспокойством.
Книги Маргарет Кент — адвоката. из США — известны читателям 22 стран и переведены на 12 языков. В России эти две книги издаются впервые.Советы Маргарет Кент по вопросам семейной жизни интересны, конкретны, порой неожиданны для российских читательниц, но при всем этом автор доказывает: «Личное счастье — в ваших руках».Книга рассчитана на самый широкий круг читателей.
Доложено в Психо-медицинском обществе в Лондоне, 24 июля 1914 г. Впервые опубликовано в: Journal of Abnormal Psychology (Boston) IX (1915): 6. На русском впервые в: К. Г. Юнг. Избранные труды по аналитической психологии. Том. III. Цюрих, 1939. С. 207–219. Перевод с английского Ольги Раевской.
Нынешнее поколение детей совершенно оторвано от мира природы; вместо того чтобы просто бродить по лесу, они изучают его на уроках природоведения. Сегодня дети прекрасно разбираются в компьютерных играх, но не знают, как выглядит дубовая роща, и не помнят запаха соснового бора; природа для них — абстракция, а не реальное переживание. Природа, как ничто другое, помогает ребенку обрести душевное равновесие, она может питать его душу и стать для него источником глубоких переживаний и творческих озарений.Книга американского журналиста Ричарда Лоува «Последний ребенок в лесу» — это страстный призыв ко всем родителям поднять наших детей с диванов, оторвать от экранов телевизоров и компьютеров и вновь пробудить в них интерес к миру природы.Автор показывает, что непосредственное общение с природой необходимо для полноценного развития ребенка, для физического и эмоционального здоровья человека и что «синдром дефицита общения с природой» является причиной многих серьезных проблем: ожирения, агрессии, расстройства внимания, депрессий.
В этой работе, физика предстает как здание, стоящее на земле без всякого фундамента. Именно поэтому физики удивляются способностям и значимости математики, которая может описывать новые события еще до их наблюдения. Я буду показывать, что хотя физика действует — в том смысле, что она позволяет нам создавать компьютеры и космические корабли — для объяснения математики и того, почему физика действует, мы нуждаемся в психологии и шаманизме.Оказывается, что физика и математика основываются на том, что было всегда известно психологии и шаманизму — на способности любого человека осознавать едва заметные, сноподобные события.