Между тишиной и шумом - [6]
Нередко случается, что я не могу войти в нужную дверь, и тогда эпизод заметно хромает. Я вижу, как волоком тащу себя через запланированную сцену, лишь бы преодолеть обязательное пространство. В чём-то это похоже на спортивное состязание, где я соревнуюсь сам с собой: который из меня одолеет – упёртый и наглый или служитель вдохновения? Такие ситуации бывают не только в заказных работах, но и в моих, изнутри рождённых книгах. В моих любимых мирах я не раз попадал в ситуацию, где огромные куски сюжетной линии были настолько неинтересны мне, что я торопился перепрыгнуть через них, чтобы поскорее окунуться в сцену, обещавшую мне блаженство ожидаемых переживаний. И я перепрыгивал, лишь схематично описывая пропущенные эпизоды. Но потом всё равно возвращался, чтобы механически, с усилием пройти этот эпизод, обработать его профессионально, без любви, без трепета, без ожидания чуда. Но чудо иногда происходило, и я погружался в то, что мне прежде казалось неинтересным. Оказывается, и это возможно. Неинтересного нет. Мёртвого тоже нет. Всюду присутствует жизнь, и ею можно наслаждаться.
К профессиональной стороне дела относится и освоение документального материала. Он всегда открывает шлюзы, через которые обрушивается сметающий поток информации. Иногда хватаюсь за голову: всё кажется нужным, но нельзя использовать всё. Необходимо научиться брать минимум. Временами я грешу и вшиваю в ткань произведения то, что там неуместно. Но когда сверкнувшая песчинка какого-то факта очень нравится, я не в состоянии отказать себе в её использовании. Документального материала всегда так много, что после завершения работы он продолжает владеть мною, и меня долго не покидает желание сделать ещё что-то на ту же тему. Освоенный материал – как раскалённые угли под босыми ногами. Хочется двигаться в заданном направлении дальше и дальше, ибо велика сила инерции. От этой инерции надо избавиться сразу.
Не знаю, как работают другие писатели, насколько важно для них предварительное выстраивание схемы, насколько важно вдохновение. Наверное, у всех есть свои секреты, свои профессиональные приёмы, свой ритм. У меня есть только жизнь внутри творческого потока. Этот поток нередко лишает меня «настоящей» жизни, друзей, знакомых, коллег, родственников, потому что я теряю здешнее время, здешние связи. Всё, что находится «здесь», теряет свою значимость по сравнению с «там», потому что «там» находится мир, где я – Создатель Всего, а «здесь» я – всего лишь человек, называющийся писателем.
***
Мы цитируем обычно то, что совпадает с нашими взглядами. Или то, что просто очень красиво звучит. Никогда не цитируем то, что противоречит нашим мыслям, даже если это очень красиво. Мы озвучиваем себя чужими словами.
***
Вернуть себе зрение художника. Смотреть на мир восторженно.
Пушистой краской снега обведены сегодня деревья. Первый снег, мокрый снег, временный снег.
***
Воспоминания отличаются от мечтаний только тем, что они лежат на шкале времени по разные стороны от сегодняшнего дня. Они не материальны, они – только в голове, их не существует в действительности. Получается, что воспоминания можно выдумать.
***
Гамлет, Макбет, Отелло – это всё тени Шекспира, его бесчисленные призраки. У них разные лица. Стольких лиц не имел ни один человек на земле. Даже великий Цезарь не имел столько лиц – ни в мраморе, ни на сцене. А эти люди, извлечённые гусиным пером из чернильницы, сегодня живее любой подлинной истории. И все они – Шекспир. Никто не знает его настоящего лица, но все мы слышим его слова.
***
Люди не смотрят в глаза друг другу, разучились смотреть в глаза, привыкли общаться с телефонной трубкой, а не с человеком, приучились прислушиваться к телевизору, а не к человеку.
***
Рабом собственных капризов становится тот, у кого есть возможность исполнить любое своё желание.
***
Человек совершенно беззащитен перед агрессивным проявлением жизни, если он не готов ответить насилием на насилие.
***
Совесть выдумали для того, чтобы ею можно было спекулировать и чтобы на ней хорошенько зарабатывать.
***
Вокруг родятся дети – отзвуки любви, отголоски радости и печали.
Вокруг умирают старики – свидетели времени и хранители никому ненужного опыта.
И всё это называется словом «жизнь».
***
Всех, у кого есть крылья, общество приколачивает к стене, как бабочек. Человечество не любит людей, умеющих возноситься над землёй. Оно любит таких людей только после их смерти. Так гораздо удобнее.
***
Кому не случалось пить напропалую несколько дней кряду, тот не знает, что такое счастье умиротворённого выхода из запойного состояния – мягкий туман, тотальное успокоение души, полное безразличие к прошлому и будущему, что бы там ни таилось.
***
Сегодня мало людей, которых я люблю. Любовь пробуждается на час или два, пока мы вместе, затем она растворяется где-то, перестаёт быть. Долгая, вечная любовь с неугасимым интересом – только к умершим, к их делам. Они ближе мне, чем кто-либо из живых, ближе даже, чем я сам себе. Они ближе живых, потому что меж нами никогда не случится никакой ссоры.
***
Схватывание рождающихся мыслей становится похоже на раскопки. Не уверен, что раньше было иначе, но кажется, что они сразу приходили ко мне, в готовом виде, сформированные, цельные. Конечно, такого не было, но так кажется. Возможно, раньше было достаточно чувственного уровня и легко можно было обойтись без точной мысли, над которой приходится работать долго и тщательно. Возможно, раньше не требовалась ясность?
Это вторая часть трилогии (первая – «Случай в Кропоткинском переулке»). Честная книга, написанная на документальном материале работы сотрудников сыска. Здесь нет «развесистой клюквы», надуманных ситуаций. Всё достоверно, профессионально. Правда, и только правда.Однако острые моменты во время работы сотрудников правоохранительных органов неизбежны, что делает чтение этой книги захватывающим, напряжённым.«Я, оперуполномоченный…» – о милиции доперестроечных лет, с её успехами и горькими утратами. Книга о милиции, которую мы потеряли.
«Скалистые Горы» — сборник повестей о Диком Западе. Четыре самостоятельные истории с непредсказуемыми сюжетными линиями рассказывают о жизни индейцев и первых белых торговцев, проникших на дикую территорию. Много этнографии, много споров, много замешанной на романтике отваги, много любви — простой, даже грубой, но всё-таки любви. В книге речь идёт о Проткнутых Носах, Абсароках, Лакотах и Черноногих.
«Во власти мракобесия» – заключительная часть трилогии о российских правоохранительных органах и спецслужбах. Первые две книги («Случай в Кропоткинском переулке», «Я, оперуполномоченный…») уже знакомы читателям. «Во власти мракобесия» повествует о совсем недавней истории, главные действующие лица которой известны всей стране и выведены на страницах книги под собственными именами. Увлекательный сюжет, подробности о Службе безопасности президента России, непредвзятый рассказ о коррупции чиновников правительства – всё это делает роман «Во власти мракобесия» неповторимым, а трилогию в целом – уникальной.
Штандартенфюрер Рейтер возглавляет Отдел реконструкций в Институте древностей, входящем в структуру «Аненэрбе». Он серьёзно увлечён магией и занят поисками информации о Тайной Коллегии Магов, не подозревая, какие причины лежат в основе его страсти. Безоговорочно веря в реинкарнацию, Рейтер ищет способы узнать что-нибудь о своих прошлых жизнях, используя все рычаги имеющейся у него власти. В расставленные им сети попадает русская эмигрантка Мария. Кажется, что судьба её предрешена, однако внезапно появляются Ван Хель и Амрит, и в жизни Марии происходит неожиданный поворот.
Сюжет романа «Тропа» разворачивается на американском Дальнем Западе в девятнадцатом столетии, поэтому по всем признакам это произведение принадлежит к жанру вестерна. Но по сути это книга рассказывает о проблеме выбора: кем стать, во имя чего жить. Всякое событие (даже самое незначительное) может оказаться поворотным пунктом в нашей жизни. Каждая минута наполнена энергией всех предыдущих лет, поэтому нужно быть очень внимательным к тому, что происходит с тобой, ибо эта энергия может быть выброшена совсем не в ту сторону, как нам кажется.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В начале семидесятых годов БССР облетело сенсационное сообщение: арестован председатель Оршанского райпотребсоюза М. 3. Борода. Сообщение привлекло к себе внимание еще и потому, что следствие по делу вели органы госбезопасности. Даже по тем незначительным известиям, что просачивались сквозь завесу таинственности (это совсем естественно, ибо было связано с секретной для того времени службой КГБ), "дело Бороды" приобрело нешуточные размеры. А поскольку известий тех явно не хватало, рождались слухи, выдумки, нередко фантастические.
В книге рассказывается о деятельности органов госбезопасности Магаданской области по борьбе с хищением золота. Вторая часть книги посвящена событиям Великой Отечественной войны, в том числе фронтовым страницам истории органов безопасности страны.
Повседневная жизнь первой семьи Соединенных Штатов для обычного человека остается тайной. Ее каждый день помогают хранить сотрудники Белого дома, которые всегда остаются в тени: дворецкие, горничные, швейцары, повара, флористы. Многие из них работают в резиденции поколениями. Они каждый день трудятся бок о бок с президентом – готовят ему завтрак, застилают постель и сопровождают от лифта к рабочему кабинету – и видят их такими, какие они есть на самом деле. Кейт Андерсен Брауэр взяла интервью у действующих и бывших сотрудников резиденции.
«Иногда на то, чтобы восстановить историческую справедливость, уходят десятилетия. Пострадавшие люди часто не доживают до этого момента, но их потомки продолжают верить и ждать, что однажды настанет особенный день, и правда будет раскрыта. И души их предков обретут покой…».
Не каждый московский дом имеет столь увлекательную биографию, как знаменитые Сандуновские бани, или в просторечии Сандуны. На первый взгляд кажется несовместимым соединение такого прозаического сооружения с упоминанием о высоком искусстве. Однако именно выдающаяся русская певица Елизавета Семеновна Сандунова «с голосом чистым, как хрусталь, и звонким, как золото» и ее муж Сила Николаевич, который «почитался первым комиком на русских сценах», с начала XIX в. были их владельцами. Бани, переменив ряд хозяев, удержали первоначальное название Сандуновских.
Предлагаемая вниманию советского читателя брошюра известного американского историка и публициста Герберта Аптекера, вышедшая в свет в Нью-Йорке в 1954 году, посвящена разоблачению тех представителей американской реакционной историографии, которые выступают под эгидой «Общества истории бизнеса», ведущего атаку на историческую науку с позиций «большого бизнеса», то есть монополистического капитала. В своем боевом разоблачительном памфлете, который издается на русском языке с незначительными сокращениями, Аптекер показывает, как монополии и их историки-«лауреаты» пытаются перекроить историю на свой лад.