Между Тигром и Евфратом - [14]

Тигр и Евфрат около города Эль-Курна соединяются в одну речную артерию — Шатт-эль-Араб, несущую свои воды в Персидский залив. По преданию, здесь в стародавние времена находились райские сады. Сейчас неподалеку от реки стоит довольно невзрачного вида дерево, окруженное железной оградой. Рядом с ним укреплен щит с надписью: «На этом священном месте, где Тигр сливается с Евфратом, растет священное дерево праотца нашего Адама, символизирующее сады эдема на земле, в которых две тысячи лет до рождества Христова молился Авраам».

В районе слияния Тигра и Евфрата и обитают мааданы — озерные арабы. Площадь заселенного ими края весьма приблизительно определяется в 20 тысяч квадратных километров — подсчитать точно почти невозможно: она не бывает постоянной из-за разливов рек, дождей, жары.

Первые поселенцы появились в этом районе еще в давние времена. По всей вероятности, ими были люди, скрывавшиеся от расправ и преследований со стороны тех, кто оказался победителем в войне. Пришельцы сменили седла лошадей и верблюдов на весла и лодки, научились сооружать жилища из тростника, единственного доступного им строительного материала, промышлять озерную дичь и рыбу.

Доехать, вернее, доплыть до нужной деревушки мааданов человеку, прибывшему сюда впервые, — затея нереальная. Узкие и широкие протоки (им нет числа), берущие начало в больших и малых озерах или впадающие в них, образуют причудливый лабиринт. Найти путь, определить свое местоположение по каким-либо ориентирам чрезвычайно трудно: высокие заросли, вплотную подступающие к берегам, а иногда и нависающие над ними, полностью скрывают горизонт. Самая подробная карта района, будь она составлена, устарела бы, еще не выйдя из печати: за этот период могли возникнуть сотни протоков. Мааданы прокладывают их в случае необходимости простым и оригинальным способом — прогоняют в нужном направлении стадо буйволов, которые проламывают, как бульдозеры, тростниковые джунгли, образуя новые водные пути. Когда надобность в том или ином протоке отпадет, им перестают пользоваться, и он довольно быстро вновь зарастает тростником.

Есть тут, конечно, и обжитые «дороги», своего рода широкие проспекты, по ним движутся катера. Но ведь и и городах люди живут не только на проспектах. В переулках и тупичках житель соседнего района отнюдь не всегда способен отыскать нужный дом. А города то расположены на твердой земле. Словом, без хорошего проводника к мааданам ездить нечего. Порой о близости деревни можно догадаться по запаху дыма, легко различимого в чистом воздухе, звонкой перекличке голосов обитателей, стуку деревянных пестиков, толкущих зерно в ступах, по мычанию буйволов и лаю собак. Однако не разглядишь за плотной стеной тростника нужного протока и проплывешь мимо.

Вот почему в озерный край я отправился с Гургисом Юсефом, сотрудником Багдадского телевидения, получившим задание снять фильм о мааданах. Даже мне, сидящему на дне верткой, выдолбленной из ствола дерева лодки, нелегко было сохранять равновесие, оперируя одновременно фото- и киноаппаратами. А наш гребец, двенадцатилетний Саддам Саббат, стоя во весь рост на корме, уверенно вел «суденышко». Мастерству его нельзя было не удивляться.

Для местных жителей лодки (здесь существует несколько типов их) — единственный вид транспорта. Небольшая, низко сидящая в воде матаур обычно вмещает одного человека. Самый распространенный тип — таррада — узкая, с высоко поднятой кормой и носом лодка, напоминающая индейскую пирогу, легко проходит сквозь заросли. Она отличается красотой, устойчивостью, быстротой.

Пробираясь по протокам-улицам одной из деревень, вдоль тростниковых домишек, приткнувшихся на островках, мы встретили лодку, которой управляла девочка лет пяти; пассажиром была ее годовалая сестренка. Мимо пас проследовала закутанная в абайю пожилая арабка. Не переставая грести, она прикрыла краем покрывала лицо. Попалась нам группа школьников, возвращавшихся с букварями и тетрадями с занятий, куда, на зависть своим «сухопутным» сверстникам, они попадают только по воде. Неторопливо объезжал участок полицейский на «персональной» тарраде.

Уклад жизни мааданов во многом остается неизменным, хотя в их домишках появились транзисторные приемники. Все еще очень велик авторитет шейхов, вождей племени. Лишенные ряда привилегий, они тем не менее по-прежнему решают повседневные вопросы, выступают в роли судей при рассмотрении долговых споров, назначают людей на совместные работы и руководят этими работами. Шейхам принадлежит последнее слово при разборе жалоб и недоразумений.

В какой-то степени это объясняется тем, что «до Аллаха высоко, а до властей далеко». В самом деле, представители центра не так уж часто посещают затерявшиеся в тростниковых джунглях деревушки, нередко меняющие место то из-за слишком высокой, то из-за слишком низкой воды. С другой стороны, мааданы предпочитают, чтобы их дела рассматривались соплеменниками, а не где-то в незнакомых городах незнакомыми им людьми.

Иногда вопросы решает не сам шейх, а совет наиболее уважаемых членов племени. Заседают они в музыфе — специально построенном просторном помещении, в котором, кроме того, принимают гостей и собираются вечерами побеседовать, покурить, выпить чаю или кофе.