Не будет преувеличением сказать, что территория Ирака является творением двух крупнейших рек Ближнего Востока: Тигра и Евфрата. С этими водными артериями теснейшим образом связана история страны, на них (либо на их притоках) возникли все большие города Ирака. Древние греки назвали данный район Месопотамией — «Двуречьем» или «Страной между двух рек». Нынешнее название имеет тот же смысл: слово «ирак» в переводе с арабского означает «земли, расположенные по берегам».
Самый красивый вид на Багдад открывается, пожалуй, с середины моста ал-Джумхурия, пересекающего Тигр. В желтоватых водах, над которыми без устали кружатся чайки, отражаются рыбачьи лодки, слегка размытые контуры зданий, разноцветная мозаика мечетей, зелень пальм и голубизна неба.
Багдад принадлежит к весьма древним городам мира: несколько лет назад он отметил свое 1200-летие. Его основатель Абу Джафар ал-Маисур, второй халиф из династии Аббасидов, место для столицы своего государства выбирал долго и обстоятельно. В конце концов ее начали строить на западном берегу Тигра — там, где он ближе всего подходит к Евфрату и где в еще более древние времена был прорыт канал Сурат, соединивший обе реки. Широко разветвленная ирригационная система, созданная в свое время вавилонскими рабами, снабжала водой окрестные поля, на которых выращивались богатые урожаи.
Очевидно, ал-Мансур принял в расчет и то, что здесь издавна перекрещивались пути, связывавшие Европу с Индией и Египет с Китаем. Этот район не впервые выбирался правителями государств Месопотамии для столиц: от Багдада до руин Вавилона насчитывается лишь 90 километров, а до развалин Ктесифона, главного города некогда могущественного персидского царства Сасанидов, и того меньше — 35 километров.
По преданию, Багдад строился в соответствии с заранее составленным «генеральным планом». Был расчищен огромный участок, для чего потребовалось снести 60 деревень, и на нем в определенном порядке разложены кипы пропитанного нефтью хлопка. Оставшийся после его сожжения пепел обозначил контуры крепостных стен, улиц и площадей будущей столицы.
Во все районы халифата гонцы доставили именные указы ал-Мансура, повелевавшего выслать землекопов, плотников, самых искусных резчиков по камню и дереву, ремесленников других профессий. И потянулись бесчисленные караваны со строительными материалами, стеклом, изразцами, коврами и шелком. Из Дамаска и Куфы были привезены порталы нескольких дворцов, свою «лепту» внесли и другие города государства.
В 762 году Абу Джафар ал-Мансур торжественно заложил первый кирпич в стены новой столицы, за которой сохранилось название небольшой персидской деревушки, ничем до той поры не примечательной. Через несколько лет основные работы были закончены, и вскоре слух о грандиозности и великолепии Багдада распространился в соседних странах. В Багдад стали стекаться ученые и поэты, искатели приключений, ловцы удачи, любители наживы, рабочий люд.
Приближавшиеся к городу путники уже издалека могли видеть зеленый купол халифского дворца, поднимавшийся на 43 метра над землей, и изображение всадника с копьем, который, как говорили, поворачивался всякий раз в ту сторону, откуда угрожала опасность.
Четыре входа в крепость преграждались массивными воротами, настолько тяжелыми, что утром их открывала, а вечером закрывала целая рота солдат. Эти ворота некогда украшали город Васит, расположенный к югу от Багдада между Тигром и Евфратом (в районе современного городка Кут эль-Хай). Стена тридцатиметровой высоты, сложенная из кубических кирпичей (причем каждый весил около 90 килограммов), служила первым внешним кольцом укреплений; диаметр его составлял 2500 метров. Между вторым и третьим кольцами стен размещалась охрана. И только за третьим находилась резиденция самого халифа, получившая название «Дворец золотых ворот» (позолоченные ворота тоже были вывезены из Васита), и главная мечеть. Строительство столицы, по подсчетам историков, обошлось в 9 миллионов динаров.
При внуке ал Мансура, Харуне ар-Рашиде, герое сказок «Тысяча и одна ночь», Багдад переживал пору расцвета. Он превратился в крупнейший торговый центр, связанный со многими странами мира. Вдоль причалов, протянувшихся на десятки километров, стояли сотни судов, регулярно доставлявших на местные базары фарфор и шелк из Китая, пряности и краски из Индии и с островов Малайского архипелага, меха, воск и белых рабов из северных стран, драгоценные породы дерева, слоновую кость, золото и черных рабов из Африки.
Историографы халифа не. жалели красок, описывая блеск, роскошь и богатство двора. Во дворце, где устраивались приемы иностранных гостей и давались пиры для знати, длившиеся порой несколько дней, насчитывалось 22 тысячи ковров и 38 тысяч покрывал и гобеленов. В празднествах в честь посла Византии приняли участие 160 тысяч кавалеристов и пехотинцев, тысяча дрессированных львов. На свадьбе Мамуна, сына Харуна ар-Рашида, новобрачных осыпали тысячью уникальных жемчужин, а особ «благородной крови» одарили поместьями и рабами.
