Между строк - [68]

— Это бесполезно.

— Но ведь вы такие друзья.

— Он и слышать не хочет ни о чем подобном.

— Уж тебя-то послушает. — Она продолжала настаивать.

Спорить с Алиной было бесполезно. Я представила себе наш вечерний разговор с Андреем на эту тему и его бурю эмоций по этому поводу.

— Даже если я уговорю его, какая роль ему предназначена? Согласитесь, малоприятно быть свадебным генералом.

— Это второй вопрос.

— Как скажешь. Тогда я тебя очень прошу, не приглашай Феликса и Игоря Андреева. Во избежание недоразумений.

— Они же друзья. Или это устаревшая информация?

— Похоже, уже не друзья.

— И насколько это серьезно?

— Не берусь судить, но давай не будем рисковать.

— Морозов у Феликса бабу увел? — хохотнул Колька из отдела информации.

— Ты все на баб сводишь. Нет, были другие причины.

— Да ладно тебе. У него же на лбу написано…

— Кто бы говорил. Ладно, смени тему. — Тут я заметила, как заерзал Димка, заиграв желваками. Как бы опять чего не вышло. Хватит с меня драм.

После планерки мы с Димкой поднялись в буфет. На этот раз ограничились кофе.

— Как дела? — Димка закурил и посмотрел на меня в упор.

— Спасибо, ничего.

— Ничего — пустое место.

— Ну, как всегда.

— Я думаю, от меня ты можешь не отделываться общими фразами.

— Знаешь, я иногда уже плохо соображаю, что вокруг происходит. То, что я буду вечно крутиться как белка в колесе, я давно поняла. Но чтобы так…

— Что, семейная жизнь утомила?

— Не язви. Мало кому без проблем удавалось преодолеть бытовые трудности. Просто у меня был достаточно сложный период.

— А почему все проблемы всегда решаешь ты? Или Морозов настойчив лишь в охмуреже?

— Не заводись. Я тебя прекрасно понимаю, но так уж сложилось, что Морозов прочно и надолго вошел в мою жизнь. У него начались проблемы с работой, с его кинопроектом. Подставил лучший друг. Потом, чуть больше, чем на две недели, он вылетел из привычного ритма жизни из-за травмы. А на меня, ко всему прочему, обрушились свои проблемы. Правда, эпопея с Агентством закончена. Иначе это был бы полный финиш.

— Значит, он сидел дома, а ты крутилась на работе и тянула быт?

— Что ты из меня все время пытаешься сделать жертву? Ты же нянчился со мной, когда я болела. Извини, что сравниваю. Но как, по-твоему, я должна была вести себя, когда любимый человек попал в беду? Знаешь, на мой взгляд, этот вынужденный простой пошел ему на пользу. Кроме того, что он привел здоровье в порядок, как ни странно это звучит, учитывая обстоятельства, он стал просто генерировать идеи, сценарий написал. Освоил компьютер. Теперь его из Инета не вытащишь. Вот буквально на днях в театр вернулся, репетирует. Так что жизнь налаживается.

— А ты?

— У меня есть кое-какие задумки, но пока я об этом промолчу. Из суеверия. Ты-то как?

— Нормально.

— Это все, что ты можешь мне сказать?

— Светка ждет ребенка. К Новому году, наверное, родит.

— И это ты называешь нормально?! А где буря эмоций по поводу ожидаемого наследника?

— Знаешь, я, наверное, устал от бурь. А может, это возраст…

— Ты еще скажи «старость»! Дим, ты меня иногда просто поражаешь!

— Как и ты меня.

— Как наследника назовете?

— Мы хотим дочь.

— У вас будет сын. Это я тебе говорю.

— Посмотрим. Значит, хочешь притащить Морозова на нашу тусу?

— Если получится. Он ведь на такие мероприятия «не ездюк». Не захочет, уламывать не буду. Как знает.

— Ладно, давай разбегаться. Мне на прессушку собираться надо.

— Ну, счастливо!

— Увидимся. Пока!

Мы вместе вышли из редакции.

Димка стал другим. Будто что-то в нем сломалось. От того Димки, которого я знала, почти ничего не осталось. Передо мной был другой, словно прибитый жизнью, человек. Я прекрасно понимала, в чем дело. Но что я могла в этой ситуации? В конце концов, голова у меня одна и маленькая, болит она сильно. Как говорила одна наша «звездулька»: «Мне приходится много думать, а от этого устаешь». Надо заниматься текущими проблемами. Я поехала домой, чтобы решать все без посторонних ушей.

Морозова дома не было. Не пришел он и вечером. Что опять могло случиться? Я позвонила ему домой.

— Я решил сегодня поехать к себе. Соскучился по родным стенам. Да и сколько можно тебя обременять?

— Ты соображаешь, что ты говоришь? Хотя бы иногда.

— Вполне.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что нам пора разбежаться?

— Ты, как всегда, все чересчур драматизируешь. Ты когда-нибудь пробовала жить в гостях почти месяц?

— Но ты не гость! Андрей, я тебя иногда не понимаю.

— Я просто хочу дать тебе отдохнуть. Ты же все это время и на работе крутилась, и со мной нянчилась, а теперь я вполне могу сам о себе позаботиться. Устрой себе сегодня праздник. А завтра я приеду. Если хочешь.

— Хочу. Но ты мог бы и позвонить, что не приедешь.

— Извини.

— И еще. У нас намечается юбилей газеты. Как ты смотришь на то, чтобы прийти в качестве почетного гостя? Я сейчас говорю о твоем согласии в принципе. О деталях — потом.

— Я даже не знаю.

— Ну, хотя бы скажешь: «Спасибо газете «Столичная жизнь» за то, что за время своего существования она так и не влезла в мою жизнь».

— Знаешь, я приду только ради этого тоста.

— Я тебя обожаю!

— А я тебя просто люблю. Целую. До завтра.

— До завтра.

Вот и поговорили.