Между Средиземноморьем и варварским пограничьем - [27]

С), и по крайней мере одна из них (А) была составлена сразу после описываемых событии и содержала взгляд, отражающий реалии третьей четверти VII в. Другие же версии относятся к середине VIII и к IX в.^{197} Позиция автора, создавшего «Житие» в третьей четверти VII в., зафиксировала следы противоречий между Леодегаром и поддерживавшей его знатью, и другой группой светских магнатов, опиравшихся на майордома Эброина^{198}. При описании событий после смерти короля Хильдериха в 673 г. автор показывает, что для светской аристократии, обладавшей претензиями на власть, контроль над королевским двором Нейстрии был крайне важен, а потому в их действиях нельзя найти ни малейшей частицы регионального сепаратизма, приписываемого отдельными исследователями^{199}. Однако последующие редакции (B, С) сгладили драматизм этих событий и сделали упор на чудесах, происходивших после смерти Леодегара^{200}. Политическая ангажированность автора жития, который еще мог лично знать епископа Леодегара, и его интерес к тому, во что оказался вовлечен иерарх, говорит о следующем: в VII в. между историями и агиографическими сочинениями еще не существовало жесткой границы, появившейся позднее. Данное наблюдение позволяет подметить интересную тенденцию в агиографических сочинениях: с ходом времени и с распространением реформ церкви и монашеской жизни, предпринятыми в правление Пипина III и Карла Великого, их авторов все меньше интересовала вовлеченность героя в политические события, в то время как его чудодейственные способности выходили на первый план. Необходимо помнить о данной особенности, когда будем исследовать жития, в которых вопрос об опоре королей и епископов на монастыри поднимается уже более детально, т.к. многие из них сохранились в поздних редакциях.

Двумя важнейшими агиографическими источниками по истории Нейстрии VII в. являются жития Эдуэна, епископа Руана, и Элигия, епископа Нойона^{201}. Данные тексты сообщают нам о политических событиях и показывают осведомленность их авторов в делах королевского двора^{202}. Поэтому их можно исследовать не только как агиографические сочинения, но и как тексты, которые отражают взгляд и позицию образованных монахов или священников в отношении власти. Иначе говоря, они содержат не только топосы, характерные для житий, но и позицию своих авторов. Интересным примером того, насколько сложными представали взаимоотношения между королями, местной знатью и церковью для образованных монахов и священников, предпринимавших написание агиографических сочинений, является жизнь и житие Дадона из Mo. Он родился в правление короля Хлотаря II (584–629) в окрестностях Суассона^{203}. Отец будущего епископа Хагнерих в 612/613 г. состоял при австразийском короле Теодеберте II, а потом был референдарием Дагоберта I. Вскоре его семья переехала в свое владение “Vulciacum” (совр. “Ussy”) на Марне, рядом с г. Mo. Этот город находился чуть ближе к Парижу, чем Суассон, что может говорить об амбициях семьи, хотя в отсутствие других данных сложно сделать окончательное заключение. Владения семьи хорошо исследованы, и ученые показали, что они были скромными и разбросанными по сравнению с теми средневековыми доменами, которые мы привыкли ассоциировать с владениями аристократии или монастырей^{204}. Однако владения многих знатных семей и даже королей в Раннем Средневековье были небольшими и рассредоточенными по разным областям^{205}. Поэтому можно предположить — мы имеем дело с весьма заинтересованной в расширении сферы своего влияния группой представителей местной знати, связанной семейными узами.

Иногда исследователи рассматривали Дадона как пример распространения ирландского монашества и, одновременно, — доказательство тесной связи между формой организации аскетизма и светскими властителями Франкского королевства. «Житие Колумбана» сообщает, как этот ирландский миссионер навестил Дадона во владениях его семьи. Данный факт, по мнению автора памятника, мог служить доказательством принадлежности Дадона к ирландской монашеской традиции^{206}. А поскольку из жития самого Дадона следует, что он приложил много усилий для основания монастырей в своем диоцезе, некоторые исследователи предполагали, будто он представлял ирландскую традицию в монашестве^{207}. Но в отношении жития св. Эдуэна нужно ставить другие вопросы. Нет смысла заново изучать, соответствуют ли утверждения этого текста о влиянии ирландского монашества на распространение монастырей истине. Источникам стоит задать вопрос — как строилось взаимодействие между Меровингской династией и влиятельными, богатыми семьями королевства?

Из документов и других источников мы можем определить, что Дадон — св. Эдуэн имел важное место при дворе, т.к. был референдарием Дагоберта I. Другое житие (св. Колумбана) намекает — Дадон занял положение правой руки при королях и майордомах Нейстрии в регионе между Парижем и Северным морем. Из жития следует, что свое место он сохранял и при Хлодвиге II, сыне Дагоберта I^{208}. Возможно, он представлял интересы знатных семей г. Mo при королевском дворе^{209}