Между Памиром и Каспием - [70]

Рис. 77. «Зал воинов» в Топрак-кале (реконструкция)

Очень интересен и не менее эффектен был и «зал воинов» (рис. 77), украшенный стоящими в нишах большими статуями царей и помещенными между нишами на специальных подставках фигурками воинов в чешуйчатых (вероятно, железных) панцирях, с плетеными камышовыми щитами. «Зал воинов» — не только богато украшенное, но и весьма обширное помещение: его площадь превышает 60 кв. м. Однако его внутреннее устройство и план полностью повторяли обычные для топрак-калинского дворца устройство и планировку жилых комнат. У одной из длинных стен располагался большой очаг-камин, а напротив была устроена круглоарочная ниша. Точно такие же по устройству, хотя и гораздо меньшие по размерам, очаги-камины и ниши были встречены в обычных, «рядовых» жилых комнатах. Как и там, в «зале воинов» в противоположной входу стене помещалась дверь, ведущая в небольшую замкнутую комнату-каморку. Все это дало С. П. Толстову основание предполагать, что «зал воинов» представлял собой «не что иное, как царскую опочивальню, жилой покой самого хорезмийского царя».

С этой пышной «царской опочивальней», вернее с украшавшими ее фигурками воинов, связана очень смелая и заманчивая, хотя и весьма спорная, гипотеза С. П. Толстова, получившая широкую известность не только в научной но и в научно-популярной литературе. Это нашумевшая в конце 40 — начале 50-х годов история о неграх — воинах личной гвардии хорезмийских царей. История этой истории такова. В полевой сезон 1948 г. по лагерю Хорезмской экспедиции на Топрак-кале вдруг прошел слух о диковинных находках — глиняных головах каких-то темнокожих персонажей — негров, «черных, губастых, с курчавыми волосами». Это первое представление впоследствии пришлось несколько изменить: «негры» оказались не черными, а смуглыми (черным цветом на их лицах отмечена не кожа лица, а борода), кудрявых волос на сохранившихся кусках статуй нет, что же касается «губастости», или, как значилось в научных отчетах, «гротескно утрированных, вздутых губ», то скорее всего эти персонажи держали во рту трубки или какие-либо иные предметы.

В литературе — и в популярных очерках, изданных массовыми тиражами, и в солидных научных трудах — получила широкое распространение гипотеза о том, что в «зале воинов» дворца хорезмийских царей III в. найдены несомненные изображения «людей негроидного типа, хотя и с несколько смягченными особенностями». Эти «негроиды» были признаны воинами личной гвардии хорезмийских царей. А из двух этих положений были сделаны выводы и «о структуре вооруженных сил, на которые опиралась власть хорезмийских царей». «Их гвардия, — писал С. П. Толстов, — комплектовалась из далеких чужеземцев — либо обитателей южной Индии, связь с которой хорезмийцы несомненно поддерживали со времени кушанов, или еще более далекой восточной Африки. Гвардия эта, вероятно, составлялась из купленных невольников». В этих гвардейцах-невольниках стали видеть ценное свидетельство о рабстве и рабах в древнем Хорезме и всей Средней Азии в целом.

Позднее антропологическое изучение черепов из древ-них хорезмийских памятников, произведенное Т. А. Трофимовой, привело ее к выводу, что «темнокожие воины-гвардейцы» Топрак-калы хотя и воспроизводят облик людей индо-дравидоидного типа, по внешнему виду были сходны с людьми примерно того же времени, погребенными на Калалыгыр I, которых, однако, нет никаких оснований считать рабами или невольниками. По мнению Т. А. Трофимовой, и те и другие могли быть как выходцами из индийских владений Кушанской державы, так и потомками древнейших темнокожих племенных групп дравидоидного типа, обитавших в Средней и Передней Азии с IV–III тысячелетий до н. э. Таким образом наметился и несколько иной путь к решению загадки о «неграх» из Топрак-калы. Но кто знает, не выявятся ли какие-либо новые, еще неведомые нам пути к ее разрешению?

Но продолжим наше ознакомление с топрак-калинским дворцом и как бы заглянем в западную часть его основного массива. Здесь среди многих дворцовых помещений открыты еще два больших парадных зала. Один из них, названный «залом оленей», был украшен барельефами, изображавшими пасущихся оленей; другой — расположенными попарно фигурами. Эти фигуры (от них сохранились лишь ноги и подолы одежд) размещались, однако, совсем иначе, чем в «зале побед» или «зале царей», где мы встречались уже с групповыми изображениями: здесь все они составляли танцующие пары — мужчину и женщину. На основании найденных здесь же фрагментов голов С. П. Толстов предполагает, что танцующие были изображены в масках и что в целом сцены этого «зала танцующих масок» следует связывать с каким-то дионисийским культом, некогда распространенным в древнем Хорезме.

Из западной части дворца можно было попасть во внутренние жилые покои царской семьи, расположенные в южной половине замка. Путь в этот «комплекс гарема», как назвал его С. П. Толстов, вел через еще один зал, украшенный особым, весьма своеобразным способом, не известным ранее ни на Востоке, ни на Западе: все его стены имели круглые циркульные ниши (диаметром 1,2