Между Памиром и Каспием - [11]

Расцвет и упадок культур Анау

Культурные и хозяйственные достижения древнеземледельческих обществ южной Туркмении в периоды раннего и позднего энеолита подготовили наивысший расцвет анауских культур эпохи бронзы, который приходится приблизительно на 2400–1700 гг. до н. э. В это время поселения южнотуркменских древних земледельцев четко делятся на два типа: крупные, занимающие площадь в десятки гектаров, и мелкие, площадью не более 1,5–2 га. Крупные поселения были своеобразными центрами оазисов, мелкие — сельскими поселками, состоявшими из одного-двух многокомнатных домов большесемейных общин. Примером поселений первого типа является Намазга-депе, один из крупнейших древних населенных пунктов предгорий Копет-Дага. Это огромное поселение лежало в 6 км к западу от современного районного центра Каахка.

С севера на юг, на расстоянии почти в целый километр, здесь тянутся безжизненные холмы. При виде этих оплывших песчаных горбов никому, кроме археологов, и в голову не придет, что здесь некогда существовало многолюдное селение. Но величественность многих холмов, достигающих 20-метровой высоты, огромные размеры занятой ими территории[2], многочисленные обломки глиняных сосудов, которые буквально усеяли склоны холмов и впадины между ними, невольно обращают на себя внимание всякого, кто побывал в этих краях. Нечего и говорить, какое профессиональное волнение испытывает перед этим грандиозным памятником археолог.

«Столичный» характер Намазга-депе определялся, по-видимому, благоприятными природными условиями: расположенный здесь ныне Каахкинский оазис представляет собой один из богатейших земледельческих районов копетдагских предгорий. Относительное обилие воды, доставляемой двумя потоками — Арчиньян и Лайнсу, при довольно высоком для того времени уровне развития земледелия и составило, вероятно, экономическую основу для бурного роста Намазга-депе.

Раскопочные работы на Намазга-депе проводились не один год, но и сейчас величина участков, затронутых раскопками, крайне мала по сравнению с колоссальной площадью всего поселения, и судить о его общем облике пока рано. Выяснена лишь последовательность шести археологических комплексов, характеризующихся сменой различных типов расписной посуды (сменой, которая характерна не только для Намазга-депе, но и для всех северных предгорий Копет-Дага), а также основные этапы развития самого поселения и некоторые его особенности.

Рис. 8. Материалы комплекса Намазга III

Впервые поселение на Намазга-депе возникло еще в IV тысячелетии до н. э., в период раннего энеолита, в то время, когда древние земледельцы начинали свое расселение вдоль северных предгорий Копет-Дага (время Намазга I и Намазга II). Бурный рост Намазга-депе относится к концу IV — первой половине III тысячелетия до н. э., к периоду позднего энеолита — времени расцвета Кара-депе и Геоксюра (рис. 8). В это время поселение на Намазга-депе увеличилось во много раз и достигло тех гигантских размеров, в которых оно (вернее, его остатки) дошло до нас (время Намазга III). Слои Намазга-депе, характеризующие три первых этапа его истории, залегают на большой глубине, что особенно усложняет их изучение, и поэтому исследованы они сравнительно слабо.

Лучше изучено поселение на Намазга-депе, относящееся ко второй половине III — первой трети II тысячелетия до н. э., т. е. к периоду бронзового века. К этому периоду относятся два комплекса Намазга — четвертый и пятый (рис. 9), изученные, как уже отмечалось, лишь на отдельных участках, хотя и крупных по своим размерам, но ничтожно малых по сравнению с огромной площадью поселения того времени. Постройки, относящиеся к этому периоду, напоминают многокомнатные дома Кара-депе и Геоксюра.

Рис. 9. Материалы комплексов Намазга IV и Намазга V

Одна из таких построек, раскопанная на Намазга-депе, состояла из 27 комнат, соединенных проходами. Помещения в этой постройке были весьма разнообразны: наряду с квадратными и прямоугольными здесь были и комнаты неправильной формы. Стены построек в Намазга-депе были возведены из крупного кирпича-сырца и больших глинобитных (пахсовых) блоков, причем некоторые коридоры имели не плоское, балочное, а сводчатое перекрытие; своды целиком выводились из сырцовых кирпичей, позволяя, таким образом, экономить такой драгоценный в Средней Азии строительный материал, как дерево (в среднеазиатской архитектуре последующих периодов, как мы еще увидим, своды приобретают чрезвычайно большое значение). Многие помещения были снабжены очажными нишами, служившими для приготовления пищи и отопления. Внутристенные ниши использовались также для хранения посуды, и в одной из комнат в нише были найдены стоявшие в ней шесть глиняных кувшинов. Внутри жилых помещений вдоль стен тянулись глинобитные суфы, наиболее ранний образец которых мы уже отмечали в одном из домов (по-видимому, общественного характера) на поселении Дашлыджи-депе. Такие глинобитные лежанки безусловно покрывали циновками, тканями, возможно кошмами и коврами. Циновками и тканями завешивали, вероятно, и некоторые входы. В других входах находились деревянные двери, ось которых опиралась на каменные подпятники, встреченные во многих дверных проемах.