Между нами горы - [29]

Помнишь, как мы ликовали, когда получили предложение работать в Джексонвилле? Прямо до потолка прыгали. Назад на пляж, к океану! Запах соли! Вкус рассвета! Звуки заката! Мы возвращались домой, поближе к твоим родителям.

Но ты была организатором внелечебной деятельности в детской больнице и даже мысли не допускала, чтобы уехать, не дождавшись замены. Поэтому гнать грузовик с нашим скарбом из Денвера в Джексонвилл, от Скалистых гор до океанского пляжа, выпало мне одному. Все 1919 миль.

Я пообещал купить тебе кондоминиум, любой дом, какой пожелаешь, но ты сказала: пусть остается тот, который был у меня.

Ты повисла на дверце кабины, так, что заскрипели петли, болтая в воздухе левой ногой и указывая в глубь кабины.

«Здесь для тебя подарок. Только, чур, не открывать, пока не отъедешь».

На полу, под пассажирским сиденьем, стояла картонная коробка. К ее крышке был прикручен клейкой лентой портативный серебристый магнитофон с запиской «нажми «воспроизведение».

Я отъехал от дома, переключил автомат на «ход» и нажал воспроизведение. Раздался твой голос. Я буквально услышал, как ты улыбаешься.

«Привет, это я. Я подумала, что тебе не помешает компания. – Ты облизнула губы, как всегда делаешь, когда волнуешься или озорничаешь. – Такое предложение… Я беспокоюсь, как бы тебя не похитила у меня больница. Как бы мне не стать докторской вдовой с ложкой сливочного крема в одной руке и с дистанционным пультом в другой, листающей каталог клиники пластической хирургии. Я засунула в кабину эту штуку, чтобы быть с тобой даже в разлуке. Потому что скучаю по звуку твоего голоса, когда тебя нет рядом. И… И я хочу, чтобы ты скучал по моему голосу. Скучай по мне! Я попользуюсь магнитофоном денек-другой, расскажу тебе, о чем думаю, и отдам его тебе. Можем передавать его друг другу, как эстафетную палочку. И потом, надо же мне конкурировать со всеми хорошенькими медсестрами, которые будут вокруг тебя роиться! Придется сбивать их с тебя палкой. Или стетоскопом. Бен… – Тон твоего голоса сменился с серьезного на игривый. – Если тебе захочется услышать, как кто-то теряет голову, слабеет в коленках, краснеет, если тебе захочется поиграть во врача, просто нажми «воспроизведение». Идет?»

Я кивнул, глядя в зеркальце заднего вида. «Идет».

Ты засмеялась.

«В этой коробке – предметы, которые помогут тебе в пути. Первый у тебя в руках. Остальные помечены цифрами, не смей их доставать, пока я не скажу. Идет? Только честно. Если ты не согласен, я отключаюсь, больше ты меня не услышишь, понял?.. Хорошо. Рада, что мы все решили. Теперь ты можешь посмотреть предмет под номером два».

Я достал конвертик с CD-диском и вставил его в плейер.

«Наши песни».

Тебе было нетрудно делиться своими чувствами. Душа у тебя была нараспашку, а то, что было на душе, легко выговаривал язык. Твои родители посвятили жизнь тому, чтобы научить тебя этому, в отличие от моего отца, который всю жизнь меня запугивал, отучая высказывать свои чувства. Он говорил, что выражать свои чувства – это слабость, которую надо искоренять. Облить ее бензином и бросить спичку! В итоге из меня получился неплохой хирург экстренной помощи. Я способен действовать, не испытывая чувств.

Целые сутки ты не убирала магнитофон ото рта, ведя меня по своему маршруту и сопровождая беседой каждый шаг. У тебя всегда был дар общения с детьми, поэтому первым делом мы отправились к тебе на работу, в детское отделение, и там ты провела меня по всем палатам, где каждого ребенка называла по имени, всех обнимала, совала плюшевого мишку, играла в видеоигры или в куклы. Ты без труда переходила на их уровень. Собственно, почти все, что я знаю о врачебном такте, – твоя наука. Они увидели магнитофон и спросили, зачем он тебе. Ты совала им магнитофон, и каждый обращался ко мне, звеня теперь у меня в кабине весельем и надеждой. Я мало что знал об их диагнозах и врачах, но подсказкой служили их голоса. То, как ты на них действуешь, можно было осязать. Как и то, как им будет тебя не хватать.

Мы побывали в продовольственном магазине и сделали покупки по твоему списку. В торговом центре купили туфли и подарок кому-то на день рождения. Сидя в кресле парикмахерской, ты слушала рассказ мастера-стилиста о проблеме запаха из подмышек у ее бойфренда. Когда мастер отлучилась, чтобы встретить очередную клиентку, ты прошептала в магнитофон: «Если она думает, что от ее парня пахнет, ей стоило бы пробежаться с тобой». Потом ты взяла меня на педикюр, где педикюрша сказала, что у тебя многовато мозолей из-за злоупотребления бегом. На дневном киносеансе ты, хрустя прямо мне в ухо попкорном, велела мне закрыть глаза, потому что на экране целуются. «Ладно, шучу. Ты целуешься лучше, чем он. Он грубиян. Спрашиваешь, откуда у меня такие познания? Ну… – Я слышал, как ты улыбаешься. – Разбираюсь, и все». После сеанса ты отправилась в туалет и перед дверью сказала: «Сюда тебе нельзя. Только для женщин».

Пока я катил по Алабаме, ты привела меня в наш любимый придорожный ресторан, где принялась чавкать у меня над ухом пирогом с лаймом и со сгущенным молоком, приговаривая: «Звучит вкусно, правда?» Потом ты сказала: «Загляни в коробку и достань большой пакет с надписью «Десерт»». Я подчинился. «Теперь открывай, только осторожно». Я приподнял крышку и обнаружил внутри кусок именно такого пирога с лаймом. «Ты уже решил, что я про тебя забыла?» Я свернул в зону отдыха, и мы полакомились пирогом вдвоем. Ты отвела меня в нашу комнату, и мы вместе улеглись. Внешний мир перестал существовать. Ты лежала рядом и запускала пальцы мне в волосы, почесывала мне спину. «Теперь я усну рядом с тобой. Но ты смотри, не засыпай, пока не доедешь до нашего кондоминиума на море. Я обвиваю тебя руками. Какой ты тощий! Изволь набрать вес. Слишком много работаешь!»