Между клизмой и харизмой - [49]

Шрифт
Интервал

За день до намеченного концерта я вылетел в Куршевель — принять груз, встретить музыкантов, развесить рекламу и наконец успокоить мэрию Куршевеля, которая жутко переполошилась, приняв увиденные на YouTube концерты «Ленинграда» за пьяные оргии. Мэр лично принял решение усилить меры безопасности и выделил на концерт двух жандармов.

Уладив все дела, я решил прогуляться по Куршевелю. Шел медленный, вальяжный снег. Вдоль узких тротуаров были небрежно припаркованы «Майбахи» и «Мазерати» с русскими номерами. В шикарных шубах, с биркинами и на лабутенах прохаживались угрюмые прохожие. То тут, то там звучала родная речь, инкрустированная филигранным русским матом и английскими модальными глаголами. В руках особо тонких натур тявкали пекинесы или чихуахуи.

Улочку пройдя до середины, я очутился в погребе. Это же знаменитый Le Cave de Bernard Magrez. На всякий случай представился туристом из Армении.

— Vous etes armenien?[53] — продавца звали Жан-Люк. J’adore Aznavour[54] — это я слышу от каждого второго встречного француза.

— I guess you have a lot of noble clients[55]. - по-французски изъясняться я не мог. Хотя студентом я читал французских поэтов, не понимая слов. Например, Верлена:

Les sanglots longs
Des violins
De l'auotomne
Blessent mom Ceaure
D’un Languer
Monotone[56]

и так далее…

— Magnifique![57]

— Who buys your wines?[58]

— Monsieur Michael.

Кто такой мсье Майкль? Ах да! Что ж я не сразу догадался? Разумеется, Прохоров. Кто ж еще? Два дня назад, поведал Жан-Люк, мсье Майкль купил у него Chateau Petrus 1982 и тут же разлил в бумажные стаканы. Ему показались грязными бокалы Жан-Люка. C’est du vandalisme[59]. И не допил. А это уже оскорбление для француза.

Глубокой ночью прилетели наконец музыканты Шнура. Почему они так долго добирались, осталось для меня загадкой. Ребята из Billy’s Band заехали в Куршевель еще днем. А летели все одним рейсом.

— Почему это, блядь, хотелось бы поинтересоваться, лобби-бар не работает, а? — Директор Шнура был трезвее других, хотя тоже не стоял на ногах.

— Вы помните, что завтра в три саундчек. — Я прижал директора к барной стойке, чтоб он не грохнулся. — Шнуров не проспит?

— Не проспит, не бзди! А вот если не проблюет, тогда хреново.

— Что значит хреново?

— Что тут, сука, непонятно? Проблюет — будет концерт. Не проблюет — не будет.

Прохоров — Кадум

…Во-вторых, я ничего еще не сказал о гостинице, куда мы поселили Шнурова и всю его группировку. А это, на минуточку, тринадцать рыл, включая директора. Туда же я поместил себя, ибо нужен был глаз да глаз за группировкой. Ребятам же из Billy’s Band мы нашли чистый хостел. Не потому, что мест не было в гостинице, а из экономии.

Ну, так вот о гостинице. Отель Le Chabichou принадлежит хлебосольной семье Мариз и Мишель Рошеди. Их судьбы пересеклись в далеком 1963 году, когда им было по семнадцать лет. С тех пор вот уже полвека грациозная Мариз привечает гостей в шале из белого дерева, а муж Мишель колдует на кухне. И наколдовал уже на два мишлена. Le Chabichou славен также своим спа-центром, где русская баня и соляная пещера, дополняя друг друга, стимулируют лимфоузлы и иммунную систему капризных постояльцев из России.

Все это я вычитал из буклета в холле отеля в ожидании хозяйки.

— Bonjour[60], madame! У меня просьба. Могли бы вы отложить завтрак для одного нашего музыканта на более позднее время?

— Bien shr[61].

— И поменять бокал шампанского на две кружки пива?

— II est malade[62]?

— О, да! Мигрень. Merci[63], madame!

До саундчека оставалось чуть более двух часов. Пора будить Шнурова. Я стал потихоньку волноваться, но директор Шнура был спокоен:

— Серега проснется ровно в час. Отвечаю. Условный рефлекс у него. Когда бы он ни заснул, ровно в час железобетонно просыпается. Но вот проблюет ли, как проснется, — большой вопрос.

— У него перед саундчеком интервью с «Намедни».

— Не бзди, успеем.

И вправду, к часу дня Шнуров проснулся. Я и подошедший позже Алексей Пивоваров с оператором стояли перед дверью Шнурова. Директор и тромбонист Валдик попеременно выглядывали из номера и оглашали бюллетень:

— Пока не проблевал.

Мы с Алексеем по очереди склонялись к замочной скважине и глубоко вдыхали:

— По-моему, завоняло.

— Не-а, не воняет.

Неизвестно, сколько бы еще мы томились в ожидании, как вдруг распахнулась дверь и в проеме дверей показалась тонюсенькая плоть незнакомки в мужской рубашке и с ужасом в глазах:

— Его вырвало. Он просит борща.

— Ну, слава богу, — выдохнул я.

Всей ждущей гурьбой мы спустились в ресторан. Шнур с подругой заявились позже.

— Ду ю хев зе борщ? — подозрительно бодро произнес он.

— Bortch?

— Не Bortch, a Borshch. Со сметаной, вот.

— So what?[64] — переспросил официант.

— Мог бы уже русский выучить. Ладно, давай что есть.

— Bouillabaisse, s’il vous plait[65].

— Буйабес? Олеся, ты уху ела по-французски? Кстати, знакомьтесь, это Олеся. Кхе-кхе… Представься сама.

— Олеся Сухозад, ведущая NewsБлока на МузТВ. Приехала вот брать интервью у Шнурова.

— И, по всей видимости, взяла, — улыбнулся Пивоваров.

— Нет, не брала еще. — Сухозад придвинула поближе к Шнурову стул, достала из розовой сумочки диктофон и зачем-то тушь для ресниц. — Сергей, с утра, чтобы ввести себя в рабочее состояние, что вы делаете?


Рекомендуем почитать
Георгий Димитров. Драматический портрет в красках эпохи

Наиболее полная на сегодняшний день биография знаменитого генерального секретаря Коминтерна, деятеля болгарского и международного коммунистического и рабочего движения, национального лидера послевоенной Болгарии Георгия Димитрова (1882–1949). Для воссоздания жизненного пути героя автор использовал обширный корпус документальных источников, научных исследований и ранее недоступных архивных материалов, в том числе его не публиковавшийся на русском языке дневник (1933–1949). В биографии Димитрова оставили глубокий и драматичный отпечаток крупнейшие события и явления первой половины XX века — войны, революции, массовые народные движения, победа социализма в СССР, борьба с фашизмом, новаторские социальные проекты, раздел мира на сферы влияния.


Дедюхино

В первой части книги «Дедюхино» рассказывается о жителях Никольщины, одного из районов исчезнувшего в середине XX века рабочего поселка. Адресована широкому кругу читателей.


Школа штурмующих небо

Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.


Небо вокруг меня

Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.


На пути к звездам

Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.


Вацлав Гавел. Жизнь в истории

Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.