Между клизмой и харизмой - [37]
— Молодые профессионалы — это те, кто в отличие от новых русских вопросы решают не за счет бицепсов или распальцовки, а с помощью знаний и навыков. Кто они по профессии? Это лойеры, трейдеры, фандрайзеры, девелоперы, риелторы, рисёчеры, дизайнеры, хедхантеры и прочие прочеры.
— Кто? Дрочеры? — засмущался Алексей Розов.
— Не отвлекаемся, — рявкнул Ярдов.
— Вместо полукриминальной фени (стрелка, перетереть, развести на бабки) они говорят на смеси офисного арго и business english[24]: факап, месседж, рестайлинг, релонч, кор компетенс, экзекьюшн, продакт шот, маркет шеа. Они не ищут работу. Они на пафосе. Но это их пасут и находят хедхантеры.
— А что у них с сексом? — лениво спросил Платон и тоже залез в бассейн.
— Ты лучше меня знаешь. Шоковый для homo soveticus расклад «он с двумя телками и желательно с разноцветными» для молодого профессионала ситуация обычная — типа заурядного sport fucking,а[25].
— Это не так, — возразил Алексей и взглянул на жену.
— Так, Леша, так. Как минимум в твоих мечтах, — улыбнулся Платон.
— Я продолжу? Молодые профессионалы кажутся страшно рациональными и жесткими. — не выдержав солнцепека, и я плюхнулся в бассейн. — на деле, они «добрые внутри» и способны откликаться на искренние, глубокие, порой нежнейшие отношения. Только сегодня куда круче быть циничными прагматиками.
— Окей, убедил. Все согласны?
Все согласились.
— Что с ценой? — Ярдов придвинул к центру бассейна надувной матрас с бутылками пива и водки во льду. — Кто что будет? Подплывайте!
— Ценовая война на рынке ведется в сегменте 13–18 рублей. Там бьются почти все производители, от «Очакова» до «Бочкарева». Лезть туда бессмысленно. А вот в сегменте local premium, от 25 до 30 рублей, где идет вялая конкуренция между лицензионным и импортным пивом, мы могли бы продаваться по 22–24 рубля.
— Какой на хуй локал? Только ultrapremium. Мы создаем самое дорогое пиво, и оно должно стоить не меньше 40 рублей. Ясно?
Снова все согласились.
Через три часа совет прервался на обед, чтобы после сиесты продолжить работу. И так каждый божий гавайский день. А каждый вечер после ужина, который плавно перетекал в пьянку, мы резались в домино до глубокой ночи. А утром, чтоб не проспали, Ярдов врывался к нам в комнаты с криком: «Вы что, вашу мать, сюда спать приехали?» — и будил нас водкой и шампанским. Он называл это русским допингом — натуральным, без химии. Так что за две недели изнурительного отдыха мы тщательно промыли себе печень и скрупулезно протерли мозги. Благодаря этому к концу отдыха стратегический план был досконально разобран и утвержден. Утвержден был и концепт будущей рекламы. По возвращении в Москву Ярдов велел мне объявить конкурс на лучшую рекламную идею и пообещать победителю приз в сто тысяч долларов.
— Пусть шлют мне на почту любые идеи.
— Будет много спама, — заметил я. — может, лучше пропустить через меня? А я составлю шорт-лист для тебя.
— Не корчь из себя профессионала. Мне не нужны идеи, кастрированные тобой. А спам я переживу.
С концепцией ресторанов мы тоже разобрались. Им отводилась роль своеобразных храмов, куда ежепятнично должны были приходить причащаться целевые прихожане, а на каждый день в «красном углу» холодильника у них всегда должна была быть любимая «икона» — упаковка с пивом Yardoff.
Из Гонолулу мы вылетели в Сан-Франциско. Там у Ярдова был дом на побережье, где он должен был проводить два или три месяца в году. Таковы были иммиграционные правила для тех, кто собирался стать гражданином Америки. В первый же вечер Ярдов повел нас в любимый им ресторан Gordon Biersch неподалеку от Bay Bridge. Войдя в него, мы ахнули — ах вот он откуда «слизал» идею ресторана-пивоварни, скопировав буквально все — вплоть до кружек.
— А наш ресторан круче, — произнес всегда молчаливый Владислав.
— И пиво вкуснее, — поддержал его Басов.
— Разумеется. У нас ведь вода невская, мягкая, — добавил я.
— Так, долбоебы, слушайте сюда, — прервал всех Ярдов, раздраженный грубой лестью. — завтра последний день. Жены могут идти на шопинг. Остальным предлагаю экскурсию на Anheuser-Busch в Фэйрфилде, ехать полчаса. Чтоб вы знали, это самый крупный пивоваренный завод в мире. Мощность его пять миллиардов бутылок в год. Он в тысячу раз больше нашего завода, который нам еще надо построить. Кто за?
Все подняли руки.
— А может, хотите на виноградники в Napa Valley? 90 миль отсюда, два часа переть. — Ярдов хитро прищурился.
Про виноградники, ясен пень, была провокация, но Платон и я набрались смелости поднять руки. Ярдов посмотрел на нас удивленно и еле сдержался, чтоб не обматерить.
— Ладно, бл…, езжайте куда хотите. Но привезите мне пару ящиков вина от Копполы. С паршивой овцы хоть шерсти клок. Только купите Rubicon, а не всякое у него говно. У меня погреб пустой. Вечером жду всех на вилле. Буду барбекю готовить.
Винодельня Niebaum-Coppola Estate, которую мы теперь не могли не посетить, имела отношение скорее к кинематографу, чем к вину. Хозяйство представляло собой комплекс из помпезного музея, нескольких потрепанных ресторанов, винного бара, магазина сувениров и зачем-то бассейна. Самой винодельни мы не увидели, а спросить поленились. Фрэнсис Форд Коппола когда-то на деньги, вырученные от «Крестного отца», купил это поместье, основанное еще в XIX веке Густавом Нибаумом, выходцем из Финляндии, входившей тогда в состав Российской империи. Позже Коппола заложил имение, чтобы доснять Apocalypse Now
Владимир Фромер — писатель, журналист, историк. Родился в Самаре. В 1965 году репатриировался в Израиль. Участвовал в войне Судного дня. Был ранен. Окончил исторический факультет Иерусалимского университета. В 2004 году совместно с Марком Зайчиком был удостоен премии Федерации союзов писателей Израиля. Автор книг «Кому нужны герои», «Реальность мифов», «Солнце в крови», «Чаша полыни», «Хроники времен Сервантеса». В книге «Ошибка Нострадамуса» несколько частей, не нарушающих ее целостности благодаря единству стиля, особой ритмической интонации, пронизывающей всю книгу, и ощутимому присутствию автора во всех описываемых событиях. В первую часть ЗЕРКАЛО ВРЕМЕНИ входят философские и биографические эссе о судьбах таких писателей и поэтов, как Ахматова, Газданов, Шаламов, Бродский, три Мандельштама и другие.
Маргарет Тэтчер смело можно назвать одной из самых сильных женщин ХХ века. Несмотря на все препятствия и сложности, она продержалась на посту премьер-министра Великобритании одиннадцать лет. Спустя годы не утихают споры о влиянии ее политических решений на окружающий мир. На страницах книги представлены факты, белые пятна биографии, анализ и критика ее политики, оценки современников и потомков — полная документальная разведка о жизни и политической деятельности железной леди Маргарет Тэтчер.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Мне некого было винить, кроме себя самой. Я воровала, лгала, нарушала закон, гналась за кайфом, употребляла наркотики и гробила свою жизнь. Это я была виновата в том, что все мосты сожжены и мне не к кому обратиться. Я ненавидела себя и то, чем стала, – но не могла остановиться. Не знала, как». Можно ли избавиться от наркотической зависимости? Тиффани Дженкинс утверждает, что да! Десять лет ее жизнь шла под откос, и все, о чем она могла думать, – это то, где достать очередную дозу таблеток. Ради этого она обманывала своего парня-полицейского и заключала аморальные сделки с наркоторговцами.
Книга посвящена выдающемуся политическому, государственному и военному деятелю Казахстана — Кенесары Касымову. Восстание, поднятое Кенесары, охватило почти весь Казахстан и длилось десять лет — с 1837 по 1847 год. Идеологические догмы прошлого наложили запрет на историческую правду об этом восстании и его вожде. Однако сегодня с полным основанием можно сказать, что идеи, талант и бесстрашие Кенесары Касымова снискали огромное уважение казахского народа и остались в его исторической памяти как одна из лучших страниц национально-освободительной борьбы казахов в XIX веке.
Граф Ф. Г. Головкин происходил из знатного рода Головкиных, возвышение которого было связано с Петром I. Благодаря знатному происхождению граф Федор оказался вблизи российского трона, при дворе европейских монархов. На страницах воспоминаний Головкина, написанных на основе дневниковых записей, встает панорама Европы и России рубежа XVII–XIX веков, персонифицированная знаковыми фигурами того времени. Настоящая публикация отличается от первых изданий, поскольку к основному тексту приобщены те фрагменты мемуаров, которые не вошли в предыдущие.