Между буйством концепций и реальностью перемен. Современники К. Маркса о его практической деятельности - [29]
Во-вторых, практическая деятельность человека обладает целенаправленностью, ее ключевой целью является свобода.
Гегель подчеркивает важнейший смысл производственного процесса и использования человечеством орудий труда, но еще большее внимание он обращает на значение разума в этом процессе. В рамках практической деятельности разум находит свое выражение в целенаправленности. Гегель отмечает, что главное отличие человека и животных заключается в том, что человек способен мыслить рационалистически, а животные – нет. Звери также ведут практическую деятельность, исходя из своих естественных потребностей, но эта деятельность в корне отличается от человеческой: как бы изящна ни была, она не обладает целенаправленностью. Философ считает, что человек, в абсолютном смысле существующий благодаря объективному духу, обладает свободным духом, который и есть проявление его человеческой сути. Другими словами, корень человека заключается в духе; дух – свободен. В таком случае свобода есть человеческая суть.
Гегель критически рассмотрел и внес коррективы в концепцию свободы своих предшественников. Так, у Спинозы он взял идею о том, что свобода представляет собой познание необходимости, а также концепцию комплексности и тождественности предметов. У Канта был заимствован принцип рассмотрения свободы как диалектического фактора объединения знания и практики. Одновременно с этим Гегель полностью отказался от их однобоких тупиковых трансцендентальных концепций, призывов использования диалектики для изучения свободы; так ему удалось понять ее истинный смысл и сформировать собственную законченную концепцию. По форме своей такая свобода призвана преодолеть отстраненность и противопоставление объекта (включая себя и других) внешнему миру. Свобода заключается не в том, что субъект и объективная вещь находятся во внешней связи, и не в ограничительных рамках и мерах, а в том, чтобы через объект помочь субъекту раскрыть себя. По своему содержанию свобода – не только познание необходимости, но и потребность действовать целенаправленно на практике. «Постановка целей должна соответствовать объективности; в таком случае цель будет служить не достижению новых частностей, но приведет к полной реализации»[47]. Другими словами, реальный процесс достижения свободы заключается в сочетании знания с практикой и достижении единения объекта и субъекта. Таким образом, любая практическая деятельность человека заключается в реализации его свободного начала.
В-третьих, практическая деятельность характеризуется наличием средств, средство является средним пропорциональным от умозаключений.
Одновременно с разъяснением целенаправленности практической деятельности человека, Гегель указал, что эта деятельность подразумевает определенный инструментарий. Он подверг критике субъективистскую иллюзию о том, что для достижения цели необходимо отбрасывать средства, отметив: «Понятие есть не только некоторое долженствование и стремление, но, как конкретная тотальность, тождественно с непосредственной объективностью… субъективность конечного понятия, презрительно отметая средство, не достигла в своей цели ничего лучшего»[48]. Исходя из практической деятельности, соответствующей концепции целенаправленности, Гегель в данном случае под терминами «понятие» и «субъективность конечного понятия» подразумевает «субъект». Он подвергает резкой критике концепцию Канта и некоторых других мыслителей, подчеркивающих важность цели и совершенно забывающих о средствах. Гегель утверждает, что детерминация средств является «началом реализации» поставленных целей, важнейшей вехой на пути единения субъекта и объекта. Только после определения средств, представляющих собой опосредованный продукт в рамках практической деятельности, может быть устранено «отторжение» субъекта и объекта и достигнута их тождественность.
При объяснении смысла и местоположения категории «средства» в рамках практической деятельности, Гегель превращает логизацию практики в некий вывод, представляющий собой усредненный набор подходящих средств. Он заявляет: «Цель связывает себя через средство с объективностью, а в объективности – с самой собой. Средство есть средний член умозаключения»; «Средство есть внешний средний член умозаключения – осуществления цели»[49]. Несомненно, логические нормы имеют прикладной смысл только в рамках логической дедукции, а средства будут представлять общий практический вывод. Иными словами, лишь в ходе дедуктивной практической деятельности возможно выполнить сочетание субъекта с объектом, достигнуть их полноценного слияния. Из общего процесса целенаправленной деятельности – то есть из практики – можно видеть, что средство – это всего лишь одно из звеньев сложной цепи. Тем не менее при рассмотрении конкретного, ограниченного целью, вида деятельности оказывается, что средний член, как средство для проведения слияния, должен сам по себе представлять комплексную цель. Кроме того, средства имеют гораздо более длительный период существования, чем ограниченная цель, обеспечивая, таким образом, ее многократное достижение. Поэтому средство – явление несравненно высшего порядка, нежели внешняя ограниченная целенаправленность.
