Меж зеркал воды и неба - [9]

— Конечно. Ты же ему нравишься.

— Откуда знаешь?

— Сам сказал, утром.

— И ты отпустила нас вдвоем на водопад?

— Отправила. Должна же я заботиться о муже.

Задумчиво качает головой.

— Я бы так не смогла, наверное.

Ну и как мне понимать такие слова? Как признание старшинства? А спрошу прямо:

— В смысле, не станешь претендовать на мое место?

— Ями, ну как ты могла подумать. Ты здесь, в этой сказке океана, джунглей и водопадов, — дома. И Йен тоже, он — твой. А я… так, клюю крошки со стола. Ты разрешишь?

С чего бы запрещать, если угрозы моему статусу нет. Аню я совершенно четко чувствую как младшую, причем сестренку. Ведь часто случается, что сестры за одного мужчину замуж выходят.

— Уже разрешила. Отдыхай от своего севера. Здесь теплое море и теплый Йен.

— Йен теплый… Он где?

— Я его домой за новым комплектом белья отправила. Надо бы объяснить, а то ведь не найдет.

Хороший повод, просто отличный. Достаю сотик, набираю номер.

— Йен, захвати комплект белья и беги сюда.

— Да. Как она там?

— А представь, если бы ты от меня в первую ночь так сбежал.

— Ой!

— Приходи и успокаивай. Ластить ее сейчас надо.

— Бегу.

Аня смотрит на меня встревоженно. Ну еще бы, о чем-то говорят, но о чем — непонятно. Я, наплевав на вежливость, говорила не по-английски. А как еще?

— Ями, он придет?

— Ага. Прибежит. Слышишь, топот по доскам?

— Да…

— Во! Уже соскучился.

Улыбается. Смущенно опускает взгляд, опять искоса смотрит на меня. А я что? Я держу лицо… В этот момент вбегает Йен и оба замирают друг перед другом. Картинка: Йен, одетый и со стопкой постельного белья в руках и Аня, голая, завернутая в простыню с красными пятнами и ярко-розовым от смущения лицом. О мудрые духи! И что мне делать с этой парочкой?

— Так. Давайте-ка оба в душ, а я пока постель перестелю.

Йен отмирает, быстро раздевается и протягивает Ане руку, предлагая помочь встать. Та вопросительно смотрит на меня. Я киваю, четко осознавая — отныне все в ее судьбе так или иначе повиснет на моей карме.

Перестилаю постель, слушая плеск воды за шторкой. Простыня в двух местах порвана. Похоже, Йен был несколько буен, но, судя по виду Ани, все обошлось. А вот и они.

— Ну вот — гораздо бодрее выглядите. Я пойду, не стану смущать.

— Не-е-ет!

Оглядываюсь. Что еще?

— Ями, когда ты здесь, мне спокойно.

— А Йен?

— Йен… да.

Смотрю на него и выразительно качаю головой. Своим побегом ты, муженек, подорвал доверие ее тела. Умом-то она тебе по прежнему доверяет, а вот тело — нет. Понимаешь?

Похоже, понимает.

— Аня, хорошо, я останусь. Буду в гамаке под навесом. Если понадоблюсь — позовешь.

— На улице? Там же неудобно.

— С чего? Гамак такой же, как дома, а ночь теплая.

— Если привыкла. Спасибо, Ями.

— Да не за что. И пусть Йен тебе массаж сделает. Полезно и приятно.

— Массаж? Йен, а ты умеешь?

Он молча кивает.

— А что же ты тогда меня в город в массажный салон возил?

Разводит руками и оба опять уставились на меня.

— Он — умеет. Но не такой, как для европейцев, а такой, как для жены.

Йен наконец сообразил, что я имею в виду. Выхожу, прикрываю дверь, из-за нее доносится возглас Ани.

— Ой! Йе-е-ен…

Ну вот. А теперь спа-а-ать. Глаза уже закрываются сами собой.

Перед рассветом меня разбудил ливень. Потоки воды шуршали по тростниковой крыше, стучали по доскам мостков, тихо шелестели по волнам, вплетаясь в привычные звуки январского утра. Заглядываю в домик. Спят. Аня устроилась на Йеновом плече, как на подушке, и закинула правую ногу поверх его колен. Хорошо. Поза жены, поза доверия. Значит, Йен смог договориться с ее телом. Бесшумно прикрываю дверь и усаживаюсь в плетеное кресло ждать рассвета. Дожди в январе коротки, хоть и сильны. Через полчаса небо светлеет, на дерево мостков падают последние капли. Мне пора домой, приготовление завтрака никто не отменял.

* * *

Прошел январь, подходил к концу февраль. Солнце становилось все злее, дожди прекратились и джунгли высохли. Водопады струились тонкими струйками по скалам. Но к берегам пришли косяки мелких цветных рыбок, а вода в океане стала голубой и прозрачной. Туристы любят это время, я не очень. Спокойное, тихое время замершей в ожидании природы.

По словам Ани, у них в Сайберии сейчас тоже все замирает, но не в солнечном огне, а в снегу. Сама она стала меньше ездить по окрестностям и больше нырять с подводной фотокамерой. Так что большую часть дней Йен опять уезжал в город на заработки. Отношения у них, мне кажется, следуют за кругом природы: тоже стали покойнее и как-то проще. Замерев в неустойчивой точке где-то между клиентскими, дружескими, родственными и супружескими. Не склоняясь ни в одну из сторон. Зато теперь Аня часто сидела у нас дома, даже участвуя порой в хозяйственных делах. Ей понравилось ловить крабов сеткой-закидушкой и плести люстры и кашпо из мелких ракушек. А тетушка Маира, которая сидит в городе на рынке со всей продукцией деревни, говорила, именно эти вещи лучше всего раскупались туристами, так что я начала постепенно перенимать Анины модели. Кроме того, все равно приходилось говорить, будто их все плету я. Аню в деревне знали только как туристку из нашего гостевого домика, и слух о том, что она занимается какой-то работой, породил бы огромную волну пересудов. Аня же свои плетения работой не считала.