Меж двух огней - [16]

Идти ей было километров пять, и все лесом. Это время она считала самым лучшим за весь тревожный и тяжелый день.

Она шла и думала, вспоминала прошлое, мечтала. Лес всегда бодрил ее. Он никогда не дремал: полнился жизнью, пел.

Валю покоряла красота его песни, широкой и напевной. Песня плыла медленно, как текут реки этого края, как говорят здешние люди. Тянуло остановиться, отдохнуть, набраться сил. Солнечным утром, когда на листьях и траве блестит роса, когда воздух звенит от гомона лесных птах, приятно идти под зелеными кронами и думать бесконеч­ные думы.

Правда, в последние дни мысли ее стали тревожные. Ее беспокоило не то, что будет с нею, нет! Ее пугало, что немцы рвутся на восток, что наша армия не может их остановить и вынуждена отступать, бросая на произвол судьбы миллионы людей. До каких же пор это будет? Неужели вражеская сила докатится и сюда?

А что теперь с ее мужем? Где он? Жив ли? Ему, на­верное, теперь тяжело, во сто крат тяжелее, чем ей,— ведь на его плечи легла ответственность за жизнь всего наро­да, всей страны. Только бы он выстоял, не сломался, не погиб нелепой смертью. И незаметно тихий, едва улови­мый шум леса переходил в Валином воображении в гро­зовой гром канонады, в дикий вой вражеских самолетов, наполнялся предсмертным криком раненых, перерастал в нестройную похоронную музыку пулеметов и моторов. Валя невольно затыкала уши и пускалась бежать, чтобы спастись от назойливых образов-мыслей, чтобы не оста­ваться с ними наедине,— они, казалось, могут довести до сумасшествия.

Она попадала в кипучий людской муравейник, и у нее становилось легче на душе. Брала лопату и начинала ра­ботать — упорно, до самозабвения.

Женщины и девушки расширяли небольшой старый аэродром, на котором стояло несколько легких самолетов.

Солнце летом встает быстро, и лучи его с самого утра не щадят людей.

Для Вали не было новостью держать лопату в руках, однако первые дни работы на аэродроме дались нелегко.

С непривычки болела спина — нельзя было согнуться. Ладони горели от мозолей, лопата выпадала из рук. Му­чила жажда. Люди не отходили от бочки с водой. Лица их блестели от пота, будто смазанные жиром.

Силы всем придавали наши самолеты, которые с рас­светом начинали свои полеты.

Люди задирали головы, провожая каждую машину, и с тревогой ожидали ее возвращения. Проходило с полчаса, и над лесом, почти цепляясь фюзеляжем за вершины де­ревьев, показывался тупоносый истребитель.

Чаще всего пилот выскакивал из кабины, как только переставали вращаться лопасти винта. Однажды летчика доставали из машины: он был ранен в голову, а весь са­молет был изрешечен пулями.

Такое зрелище угнетало людей, и лопаты мелькали не так часто, земля отлетала не так далеко. Опускались руки: может, то, что они делают, уже не нужно? Но это были короткие минуты отчаянья. Люди собирали в кулак свою волю и работали с еще большим упорством.

Сегодня Валя ощущала какую-то усталость и вялость во всем теле — как будто не выспалась. Слепило солнце; на небе — ни облачка, оно чистое, как двор у хорошего хозяина. И только шмелиное гудение, то близкое, то дале­кое — самолеты, а чьи, не разберешь.

После обеда работалось тяжелее — хотелось спать. Руки поднимались механически, как чужие. Раз-два, раз-два... Мелькает лопата, серыми комьями падает земля. Удары лопат сливаются в один протяжный и невырази­тельный звон.

Валя с силой вгоняет лопату в сухую землю и поправ­ляет косынку. Не слушаются пальцы, шершавые, распух­шие, потрескавшиеся. Тонкие волокна шелка цепляются за руки, будто они вымазаны в смоле. Валя проводит ла­донью по платью и чувствует, как горят мозоли.

Снова гул. Валя прислушалась. На север, в сторону города, плыли тяжелые машины. Город неожиданно встре­тил их зенитным огнем. В тот же миг первый самолет нырнул вниз, и из-под фюзеляжа посыпались бомбы. Взрывы слились в один мощный аккорд, от которого вздрогнула земля.

Шесть самолетов, как коршуны, начали кружить над городом.

Женщины в ужасе бросились к лесу, к ангарам, где недавно стояли самолеты. Бойцы из охраны преградили им дорогу, успокаивая и уговаривая не поднимать паники.

Самолеты начали брать правее, ближе к станции. Взрывы один за другим сотрясали воздух. Жуткий рев моторов резал по сердцу и леденил кровь.

Было обидно, что не слышно наших истребителей, что затихли вдруг зенитки...

Наконец из-за леса выскочили и начали приземляться наши самолеты. Они спешили заправиться горючим.

Те, что поднялись первыми, сразу брали курс на го­род, уже дымившийся от пожаров. Но было поздно: не­мецкие бомбовозы, разгрузившись, удалялись на запад.

Вечером Валя, присоединившись к людям, шла домой. Никто не думал, что завтра придется тут работать. Хотя штатские люди не совсем разбираются в тактике и стра­тегии, однако и они поняли, что немцы готовятся к на­ступлению.

Уже совсем стемнело, когда Валя, обессиленная, вы­бралась из леса. Шоссе гудело и плыло. Машины, пушки, обозы двигались на восток. Шли и ехали беженцы. На обочинах валялись чемоданы и узлы.

Сначала у Вали появилось желание, не заходя домой, пойти с этим потоком на восток. Только крайняя усталость и какой-то неясный страх остановили ее, и она вслед за своими односельчанами стала отдаляться от бурлящей лавины беженцев. «Завтра, завтра...» — повторяла про себя Валя.