Метро 2033: Холодное пламя жизни - [84]

И оба кинулись к низкой бетонной постройке.

Михалыч посмотрел вслед, сплюнул и выпрыгнул из кабины, что-то зло бормоча сквозь зубы. И пошел за ними.

Надшахтное здание конвейерного ствола было небольшим, не крупнее какой-нибудь каптерки. Несведущему и в голову не придет, что темнеющий проход уходит вниз, в огромные лабиринты горных выработок.

Ворота сорвало еще тогда, взрывом.

Не задерживаясь возле выхода, спустились по стволу, у которого был небольшой наклон, метров на пятьдесят. Свет с поверхности сюда уже не проникал. Тут ствол пересекался с одним из горизонтальных штреков (их соединяла сбойка), и была площадка – сход с ленты. Тут и остановились.

– Темнеет сейчас рано, – сказал Серега, усаживаясь на рудничную стойку (их тут был целый штабель), – подождем часов до восьми и поедем.

Баранов кивнул, а Сиделец ничего не ответил, только зашелся в надсадном кашле.

Время тянулось медленно. Чтобы как-то его скоротать, завели разговор. И про то, как страну надо было обустроить, и про то, кто виноват, что до этакого докатились. Михалыч больше слушал, лишь иногда вставлял слово, всегда веское. Например, про Борьку-алкаша, который всю Россию пропил.

– А помните, как вы меня сцапали, мужики? – сменил тему Михалыч.

На несколько секунд установилась полная тишина.

– Блин, сколько лет прошло, а ты все дуешься, – хмыкнул горный мастер.

– Полтора червонца, как с куста, – кивнул Сиделец. – Но помню все, как вчера.

– Да не обижайся ты, Михалыч, – произнес бывший охранник. Ни разу за время, что они жили в больнице, Сиделец не поднимал эту тему.

– А я ведь новую жизнь хотел начать, – продолжал Сиделец. – ГРПушником¹ устроился. Четвертый разряд собирался получать. И тут вы меня ловите на площадке. И сразу не выговор, а деньгами наказали.

– Ты это… не серчай, дружище, – вкрадчиво заговорил Баранов, – но «Правила внутреннего распорядка» не я выдумал. Ты ж вышел на поверхность через пять минут после конца рабочего дня.

– Ну, – кивнул Михалыч. – «После», а не «до».

– А ты что, телепортацией владеешь? – поднял вверх указательный палец горный мастер. – От места, где ваш участок монтажные работы вел, до выхода надо еще пятнадцать минут добираться. Даже на электровозе. Свое рабочее место ты оставил минимум на десять минут раньше. А это называется «ранний выход».

– Ну, вы и редиски, – без особой злобы, скорее с сожалением изрек Михалыч. – Это сейчас я добрый. А тогда был не очень. Не пойди весь мир в расход в тот день… знаете, что было бы?

– Что? – хором спросили бывший горный мастер и бывший охранник.

– Я бы раздавил пол-литра, выцепил бы одного из вас и дал в бубен как следует. И загремел бы опять на кичу.

– Ну ты, блин, вообще, – произнес Лыков с неприязнью. – Отмороженный. Миллиарды людей погибли, а он помнит, как его на четыре тысячи оштрафовали.

– Да я же по-доброму, – усмехнулся Сиделец щербатой улыбкой. – Чисто так вспомнить. Вот жисть как повернулась.

Он сделал большой глоток из фляжки с очень крепким чаем без сахара.

Следующий час разговор не клеился. Сидели молча, жевали «тормозки», пили из фляг, и каждый вспоминал что-то свое.

– Вы как хотите, а я… отойду, – горный мастер поднялся на ноги и пошел по сбойке. Вскоре свет от его фонаря исчез, хотя отошел он недалеко. Видимо, там был поворот.

– А ты как думаешь, Михалыч, откуда твари взялись? – неожиданно спросил Лыков, когда они остались одни.

Тот лишь пожал плечами и сплюнул.

– А у меня есть идея. Тут было животноводческое хозяйство. Крупное. Когда на работу ехал на автобусе, ты запах не чуял? Свиньи там были, куры, даже индюки. Потом случилось «это». Люди погибли. Или сначала разбежались, а потом померли. Животные остались взаперти в загородках. А потом «это» попало им в воду и в корма.

– И они все выломились на волю и стали тварями? – вид у Сидельца был невозмутимый.

– Не все, конечно, – ответил охранник. – Ты про крысиного волка слышал? Это когда десять крыс в бочку сажали без жратвы и через несколько дней оставалась…

– Одна, – перебил его Михалыч. – Можешь не продолжать. Ты «зону» не топтал. В пресс-хату тебя не сажали. А «зона»… она школа жизни. Там вещи, которые в умных книжках написаны… на своей шкуре узнаешь. Кто человек, а кто фуфло.

Вдруг до них долетел крик боли и ужаса. Не сговариваясь, они схватили – охранник ружье, а Михалыч – недавно подобранный здесь же топор – и бросились по сбойке туда, откуда были слышны вопли, становящиеся все слабее и слабее.

Они опоздали. Метрах в двадцати от площадки в нише рядом с валяющимся на почве фонариком бывший горный мастер лежал в луже собственной крови.

– Наглушняк завалили, – просипел Михалыч.

Три существа размером с собаку, похожие на маленьких динозавров, деловито терзали труп, не обращая внимания на людей. Были они двуногие, с длинными голыми шеями и голенастыми ногами (каждая лапа имела три пальца, оканчивающиеся острыми когтями). Глаза их в темноте слегка фосфоресцировали. По-змеиному гибкие тела покрыты слипшимися перьями, а на головах имелся острый гребень и еще более острый клюв.

Горло у мертвеца было разорвано. Твари уже добрались до внутренностей, вырывали и глотали горячие куски. Громко хлопали короткие крылья. Они шипели, отталкивая друг друга.