Метресса фаворита. Плеть государева - [126]

Пройдясь по комнатам, Ушаков прикинул, что, должно быть, в одной из них и держали Сашу Загряжского. Мальчик утверждал, что монах спас его от похитителей. По его же словам, он всё время спал или чувствовал дурноту и головокружение. Могильщику не пришлось даже разыгрывать перед Загряжским спектакль, доблестно вырывая отрока из лап лиходеев. Напичканный лекарствами, он мало что соображал и поверил, когда разбудивший его толстяк поведал душещипательную историю его похищения и счастливого избавления. А после предложил не просто помочь, а доставить его в дом к начальнику Тайной канцелярии, дабы отрок мог лично рассказать о том, что с ним произошло, и, если понадобится, составить рапорт. Сын генерала Загряжского, Саша отлично знал, что такое рапорт и сразу же откликнулся на разумное предложение доброго монаха, вести его не домой к проливающей горючие слёзы матери, а прежде доложить куда следует. Дома отец по любому поводу рассказывал о долге перед Богом, государем, отчизной, так что мальчик давно уже затвердил себе, что, прежде всего, он обязан делать то, что положено, а уж потом, если, конечно, останется время, уделять внимание собственным чувствам. Генерал Загряжский был военным от Бога, и если сослуживцы Артема Григорьевича, приходя домой, облачались в роскошные халаты и шлафроки, целовали жён и детей, читали малышам на ночь сказки или устраивали бои с оловянными солдатиками, генерал Загряжский и на службе и дома был совершенно одинаков. Саша прекрасно знал, у отца не забалуешь. Не выполнил должного — милости просим принять экзекуцию розгами или последовать на всю ночь в холодный карцер (чулан). А поскольку спасший его незнакомец, так же как и отец, говорил о долге, слова попали на благодатную почву, и мальчик понял, что обязан повиноваться незнакомцу.

Так как спасший его священник не был военным и, скорее всего, не смог бы противостоять разбойникам, решись те отбить у него Загряжского, Могильщик предложил мальчику переодеться в платье служки, дабы его не опознали. Вместе они сели в карету. На всякий случай, пряча лицо, Саша низко опустил голову. Он понятия не имел, как ведут себя служки в лютеранской церкви, что они должны делать, как помогать священнику. Мать постоянно водила его в храм, но это был православный храм, и, случись Саше изображать из себя православного служку, он, без сомнения, справился бы с этой задачей. Теперь же он полностью зависел от своего спутника. Слава богу, в церковь они не поехали, а, как и было условлено, добрались до дома начальника Тайной канцелярии Андрея Ивановича Ушакова. Тут смелость оставила мальчика, и он еле вылез из кареты. Шутка ли сказать, ему предстояло предстать перед самим Ушаковым, начальником Канцелярии тайных дел, одного взгляда которого достаточно для того, чтобы неугодный ему человек исчез с лица земли, испарился, будто его и не было никогда.

Наверное, следовало умолять святого отца, чтобы тот отвёз его к Светлейшему князю Меншикову, во дворце которого они сейчас проживали. Друг покойного государя Петра Алексеевича — это, конечно, тоже страшно, но не так страшно, как к Ушакову. И зачем он согласился ехать? Зачем дал себя уговорить? Кулём Саша вывалился из кареты, чудом не грохнувшись в лужу. В последний момент кучер Джузеппе успел схватить его за шиворот, в противном случае как бы он посмел войти в дом к начальнику Тайной канцелярии, будучи мокрым, точно сбежавшая с пиратского корабля крыса?

— Как ты? Можешь идти? — Священник склонился над ребёнком, с участием заглядывая ему в глаза. — Ну же, соберись. Ты же будущий военный. Что скажет твой отец, если ему доложат, что ты дрожал, как осенний лист?

Саша сглотнул. Напоминания об отце подействовали отрезвляюще.

— Всё хорошо, должно быть, меня немного укачало в карете.

— Идти сможешь? Или попросить Джузеппе нести тебя на руках?

Нет, такого унижения Саша не мог вытерпеть, он дерзко взглянул в жирное лицо своего спасителя.

— Смогу. — Мальчик попытался обойти мощную фигуру священника, но тот остановил его, ловко поймав за плечо.

— Доброму отроку не престало идти перед своим духовным наставником. Запомни, сейчас ты сопровождаешь меня. Поэтому идёшь следом, взгляд держи долу и, главное, молчи. У меня есть дело к Андрею Ивановичу. Так что, пока мы будем разговаривать, сделай так, чтобы тебя было не видно и не слышно. Сядешь, где укажут, и, что бы ни произошло, не поднимайся, пока тебя об этом не попросят. Всё понял?

Саша Загряжский отлично знал, что такое приказ. Поэтому он опустил голову и последовал за святым отцом, ступенька за ступенькой. Если бы похитившие его разбойники сделали засаду в доме Ушакова, они бы нипочём не заметили хрупкую фигурку мальчика за мощной тушей священника. Конечно, неприкрытым оставался тыл, но Загряжский уже осознал, что здесь ему придётся полагаться исключительно на себя.

Как и предсказывал священник, всё прошло гладко, и, миновав анфиладу комнат, Загряжский наконец лицезрел начальника Тайной канцелярии. Во время соревнований он уже видел его дочь, хорошенькую большеглазую Катю Ушакову, теперь, глядя на её отца, он не обнаруживал семейного сходства, и от этого делалось ещё страшнее.