Метелица - [29]

Похороны начальника

Петр Иванович Хмарь, наш управляющий, умер. Случилось это для всех неожиданно. Вчера еще он распоряжался, подписывал бумаги, спешил на совещание в крайком, но в крайкоме уже не появился, а поехал домой и скончался.

О печальном происшествии я узнал лишь на следующее утро. Как только я появился на службе, ко мне подошла заведующая секретной частью Клавдия Дмитриевна и шепнула:

— Пройдите в кабинет Петра Ивановича.

Я настороженно глянул на нее, но мне показалось, что сегодня всесильная дева наша не имела обычного, свойственного ей по должности, зловещего вида.

В кабинете собралась уже вся элита нашего заведения. В центре, на зеркальном стекле письменного стола сидел в пальто и фуражке секретарь ячейки Сергеев и болтал ногой в плетеной корзине для бумаги. На диване, под портретом Сталина, и на стульях разместились главный инженер, главный бухгалтер и прочая знать и партийцы. Независимые позы этих господ и отсутствие хозяина заставили меня предположить худшее:

— Забрали старика! — подумал я.

Но в этот момент Сергеев, решительно отшвырнул наседающую на его ногу корзину, и заговорил:

— Так вот товарищи, наверно вы уже знаете об ужасной, постигшей нас потере. Вчера на дому скончался наш горяча любимый начальник и товарищ Петр Иванович Хмарь.

Далее Сергеев сообщил, что постарался и многим уже преуспел для покойного: молнировал Главку, последний ответил, что соболезнует и позволяет взять расходы по похоронам на казенный счет. Кроме того им, Сергеевым, оповещены местные власти, которые тоже соболезнуют. Наша задача теперь в том, чтобы не ударить лицом в грязь, и устроить нашему управляющему достойные похороны.

Наступило молчание, затем выступил главбух Сидор Карпович:

— Во первых, надо составить смету расходов, — сказал он, — во-вторых, — оповестить мастерские и прорабову в третьих, как же это так…, кто мне подпишет сегодня чеки?!

Мы все дружно зашикали на чернильную душу. До того ли нам было?!

В самом деле, далеко не всем и не каждый день выпадает такой случай: естественная смерть управляющего! Не думаю, чтобы кто либо в конторе искренно любил Петра Ивановича, его скорей побаивались и уважали, но такой благородный поступок с его стороны, джентльменский уход без неприятностей для окружающих, многих расположил в его пользу. Покойник всем приятен: не выдаст, не подгадит! И партия и правительство тоже очень любят покойников.

Похороны должны были состояться на следующий день, в воскресенье, но в субботу уже никто не работал, каждый, в особенности же наши дамы, не на страх, а на совесть старались постоять за честь фирмы. Образцом печальной процедуры мы, не сговариваясь, взяли Кремль, все должно было произойти в точности как там, при погребении «великого» вождя. Покойник был скуповат и держал нас в черном теле, теперь же мы, получив легкомысленный карт-бланш Главка, могли отыграться. Уже много времени спустя, приезжий ревизор, просмотрев похоронный отчет, задумчиво качал головой:

— На цветы и за прокат пальм из гостиницы Интурист — 500 рублей, гм… предположим; на газированные воды — 300… Простите, Сидор Карпович, не пойму: зачем покойному, царство ему небесное, могли понадобиться в таком количестве газированные воды?

Дирекция, как говорится, не поскупилась на расходы, зато еще и сейчас есть о чем вспомнить!

К концу дня цинковый гроб с бренными останками Петра Ивановича был привезен в контору и водворен в кабинете на его же письменном столе. Вся остальная мебель была вынесена, и большая комната заставлена пальмами, фикусами, олеандрами и прочими представителями субтропической флоры. Гроб утопал в венках, над ним колыхались красные, с черным крепом знамена. Возжечь восковые свечи постеснялись, зато наши техники соорудили великолепную, из разноцветных лампочек, иллюминацию. Впечатление было такое, что вот-вот по комнате запорхают колибри и на ветвях закричат павлины…

В девять часов вечера я, с Володей Мицкевичем, пробрались к саркофагу и стали у изголовья на почетный караул. Дежурить предстояло по расписанию два часа.

Петр Иванович лежал в гробу строгий, скуластый, с приплюснутым носом и с несколько растянутой, лягушиной физиономией. Выглядел он маленьким, в жизни же был среднего роста, коренастый, лет пятидесяти, мужчина.

— Еще одна жертва режима, — думал я, озираясь по сторонам.

Пять лет назад Петр Иванович впервые явился в контору и на вопрос швейцара тихо отрекомендовался: я ваш новый управляющий. Вскоре мы узнали, что он единственный из партийцев, сохранившийся после чистки на заводе «Сельмаш», там он был предзавкомом. Ценой каких предательств ему удалось удержаться на поверхности — осталось тайной. Происходил он из крестьян, был малограмотен и не красноречив. Тогдашний вридуправляющий конторой, некий Липман, решив должно быть с разбега, что новый начальник дурак, не выпускал из своих рук браздов правления, и Петр Иванович безропотно побежал рядом, пристяжной. Такое положение длилось около полугода. Петр Иванович присматривался и изучал. И вдруг все изменилось. В один прекрасный день Липман взмахнул могучими крылами и исчез, больше мы его не видели. Петр Иванович сам повел корабль, и надо отдать ему справедливость, что за пятилетие его управления контора процветала, посколько, конечно, может процветать какое- либо дело в условиях советского хозяйства.