Метель - [6]

МАША (негромко.) Что же это мой ангел, Володя, все не едет и не едет… Я так боюсь за него… И еще этот сон…

К.И.Т. Какой сон?

МАША (готова заплакать.) Плохой… плохой сон.

К.И.Т. Какой сон? Какой, милая?

К.И.Т. бледнеет, встает и идет к Дравину. Маша закрывает лицо руками и плачет.

МАША (замолкает, шепчет молитву). Прошлой ночью… Прошлой ночью мне приснилось, что Володя… что Володя… что он умер. (Ёжится.) Мне было так жутко смотреть на него, лежащего на траве… бледного и окровавленного. Было видно, что душа покидает его, а между тем… между тем он молил меня страшным пронзительным голосом, молил меня поспешить с ним обвенчаться. Как это ужасно! Как ужасно! Я так ненавижу свои сны! Они всегда такие реальные. Такие страшные и непонятные… Где же мой Володя?! Что с ним?! Какая беда его задержала?!

К.И.Т. (Дравину.) Что там, корнет? Не видно?

ДРАВИН. (Отходит от окна.) Ни черта! Только дьявольская метель бесится, как сумасшедшая.

К.И.Т. (Прижимает указательный палец к губам.) Тише, корнет, тише. Грешно поминать имя нечистого в храме Божьем.

ДРАВИН. (Одаряет небрежным взглядом иконы.) Деньги плочены — пускай терпют.

К.И.Т. Тс-с-с, корнет… Стыдно перед батюшкой.

ДРАВИН. (Усмехается.) Перед этим… (Делает жест в сторону иконостаса.) Он уже пьян, как ямщик…

К.И.Т. (Шепотом.) С чего вы взяли, вовсе он не пьяный.

ДРАВИН. (Зло.) Не пьяный, так будет, пять рублей содрал, гад! Пройдоха! Божья свинья с бородой!

К.И.Т. (Строго.) Перестаньте… Пойдёмте лучше к Марье Гавриловне. Она себе места не находит. Вся извелась. Да и мне неспокойно от этой метели… (Задумчиво.) Странная она какая-то. Точно беду предвещает… Ох, чего бы не случилось, чего бы не стряслось с Владимиром Николаевичем. Ох, не стряслось бы чего… Ведь уже должен быть. Ведь должен?

ДРАВИН. Молчи, дурочка. Не смей при ней.

Идут к Маше, которая сидит, опустив голову и обхватив себя руками. Садятся по сторонам. К.И.Т. обнимает её. Гладит плечо.

К.И.Т. Бедная моя девочка! Что же ты себя терзаешь? Что же мучишь? Что же так убиваешься? Всё будет хорошо, дитя моё. Всё будет хорошо. Осталось недолго… Совсем недолго… Скоро приедет ваш поручик. Должно быть, что-то задержало его в пути. Ведь такая метель…

МАША. (Шепчет.) Жуткая…

К.И.Т. Никакая она не жуткая.

ДРАВИН. Пустяковая.

К.И.Т. Вот видите — пустяковая. Корнет знает в этом толк. (Дравину.) Правда, милый?

ДРАВИН. (Бодро.) Чистая…

К.И.Т. Вот видите, душа моя, вот видите. Скоро будет ваш поручик. Уже недолго осталось. Скоро будет. Лучше расскажите нам с корнетом о нём. Мы ведь только и знаем, что звать его Владимиром Николаевичем. Он, верно, страшно мил, раз так понравился вашему романическому воображению? (Смеётся.) Признайтесь, он — мил, мил, как белый почтовый голубь?

Маша поднимает голову и нежно улыбается от тёплых воспоминаний.

МАША. Он самый милый на свете, мой Володя. Он писал мне письма, когда не было случая свидеться. Я часто плакала от этих писем. Они были такие… такие… они прямо пылали страстию. Я просто не могла читать их спокойно — слёзы всякий раз душили меня. Он такой трогательный… такой… такой… такой… Но он беден… (Пауза.) И от этого все наши несчастия! От этого все наши злоключения! Ох, если бы только он не был беден… если бы только… (Плачет.)

К.И.Т. Несчастная девочка моя. Как, должно быть, это скверно, не иметь денег.

ДРАВИН. (Философски.) Да уж… Без денег ты не человек. Без них, деточек, ты — мужик, только что при звании. (Грустно.) Да и какое там звание, если не можешь проиграть рубля три в бостон. Даже вон этот (кивает головой в сторону иконостаса) и то за «спасибо» не венчает — пять рублей сорвал, паразит! Знамо дело — напьётся! Я их, гадов, по бороде узнаю — у всех липкая от вина. Напьётся, если не уже. Пренепременно напьётся…

К.И.Т. Тише, корнет, тише. Побойтесь Бога. Не терзайте душу бедной Марье Гавриловне! Никакой он не пьяный, наш батюшка! И не напьётся! А деньги, что взял, так их везде берут — это на нужды церкви. (Маше.) А вы, Марья Гавриловна, не слушайте его. Он ведь только и согласился в свидетели, что это приключение напомнило ему прежнее время и былые гусарские забавы. Господи, что я говорю! Не слушайте меня, дурочку! Не слушайте меня, любезная Марья Гавриловна! Не слушайте! Всё у вас будет как у людей! Приличное будет венчание! Всё как у людей! И детки будут! И деньги! И дражайшие ваши родители оттают душою! Только бы ваш поручик приехал! Только бы приехал… Ой, что я болтаю?! Конечно, он приедет. Конечно, приедет. Только вот задержался в пути…

МАША. (Как будто сама с собой.) А ежели нет?

К.И.Т. Приедет, глупенькая, приедет. (Дравину.) Идите, корнет, подежурьте на паперти. Кабы не проскочил он церковь. Ведь метель… Только оденьтесь… Только оденьтесь.

Дравин молча встаёт и идёт к дверям. По пути берёт с лавки полушубок, шапку. Надевает. Уходит.

Ворвавшийся из дверей порыв ветра тушит одну из свечей. Становится ещё темнее.

И как бы по этой причине ветер начинает яростнее бесноваться за стенами. Теперь его вой ещё более страшный, ещё более душераздирающий.

К.И.Т. (Встаёт.) Пойдёмте тоже, моя милая. Пойдёмте, сядем в другое место… Здесь холодно… Вон и угол весь заиндевел…