Метель - [18]

— Это какое же? — спросил Уландер.

— Что ты заходил в мою комнату, чтобы подслушивать, Элмер. Чтобы понять, что я мог слышать ночью, накануне убийства Хельги. И, пожалуй, ты пришел к выводу, что я мог слышать слишком много, и надо полагать, именно поэтому на меня напал вчера в горах.

— Ради Бога, мистер Хейз, — произнес Уландер с легкой надменной улыбкой, и рука его вяло поднялась, указывая на ногу в гипсе.

— Конечно, конечно, — отозвался Хейз. — Как же мог напасть на меня человек со сломанной ногой, человек, который не может двигаться без костылей? Но думаю, что подслуш… — Внезапно Хейз замолчал. — Костыли! — воскликнул он через секунду.

— Что?

— Твои костыли! Где они, черт бы их побрал?

Только на один миг кровь отлила от лица Уландера. Потом он совершенно спокойно произнес:

— Вон там. Позади вас.

Хейз обернулся и взглянул на костыли, стоявшие у двери.

— В десяти шагах от твоего стола, — проговорил он. — А я-то думал, ты без них и шагу не ступишь!

— Я… я опирался на мебель… когда подходил к столу… я…

— Лжешь, Элмер! — Хейз перегнулся через стол и сдернул Уландера со стула.

— Моя нога! — вскрикнул тот.

— Брось! Как давно ты уже можешь ходить, Элмер? Потому и убил ее в горах? Да?!!

— Я никого не убивал!

— …чтобы иметь алиби, да? Человек с ногой в гипсе не может ни сесть в кресло канатной дороги, ни спрыгнуть с него, верно? Разве что он снимал и надевал этот гипс уже Бог знает сколько раз!

— У меня сломана нога! Я не могу ходить!

— А убивать можешь, Элмер?

— Я ее не убивал.

— Мэри слышала вашу ссору, Элмер!

— Нет! Нет…

— Тогда почему ты напал на нее?

— Я не нападал на нее! — Он попытался вырваться. — Вы с ума сошли! Мне больно… Пустите!

— Я с ума сошел? Я сошел с ума, подонок?! Это ты проткнул девушку палкой, другую задушил полотенцем…

— Не я, не я!

— Мы нашли розетку от твоей палки! — крикнул Хейз.

— Какую розетку? Не понимаю…

— На ней отпечатки твоих пальцев, — соврал Хейз.

— Вы сумасшедший, — настаивал Уландер. — Как я, по-вашему, сел в кресло канатной дороги? Я ведь ходить не могу! Нога сломана в двух местах. Один из переломов открытый. Я не мог бы ездить канатной дорогой, даже если бы захотел…

— Кожа, — произнес Хейз.

— Что?

— Кожа! — Хейз задрожал от ярости. Он рванул Уландера на себя и крикнул:

— Где она тебя поцарапала?

— Что?

Хейз схватил его обеими руками за ворот рубашки и сильным рывком располосовал ее вместе с пуловером.

— Где царапина, Элмер? На груди? На шее?

Уландер пытался вырваться, но Хейз поймал его рукой за волосы, резко наклонил вперед и сорвал остатки рубашки.

— Пустите меня! — закричал Уландер.

— Что это, Элмер? — пальцы Хейза сжимали краешек лейкопластыря на шее Уландера. Он яростно оторвал клочок клейкой ленты. Под ней по шее косо опускалась заживающая царапина сантиметров пять длиной, смазанная йодом.

— Это я сам поцарапался, — объяснил Уландер. — Ударился о…

— Хельга тебя поцарапала, — сказал Хейз. — Когда ты проткнул ее палкой! У шерифа есть клочок кожи, Элмер! Нашли у нее под ногтями!

— Нет, — пробормотал Уландер.

И тогда Хейз сделал то, что никогда не позволял себе даже при поимке опасных преступников. Он так двинул Уландера в челюсть, что тот буквально влип в стену.

— Говори!

Уландер покачал головой.

— Как давно ты можешь ходить?

Уландер снова покачал головой.

— Зачем ты держишь ногу в гипсе?

Уландер все качал головой.

— Ты убил двух девушек! — взревел Хейз. Он шагнул к лежащему у стены Уландеру, неожиданно легко поднял его и швырнул на стул. Уландер прочел в его глазах смертельную угрозу.

— Хорошо, — выдавил он, — хорошо…

— Зачем ты продолжал носить гипс?

— Чтобы… чтобы… чтобы она не поняла. Чтобы думала, что я… что я не могу ходить. Так я мог… мог следить за ней. Так, чтобы она не догадывалась…

— Кто — она?

— Хельга. Она… Она была моей подругой, понимаете? Я… я ее любил, понимаете?

— Ага, ты так любил ее, что убил ее. Бывает и такое.

— Не потому, — Уландер покачал головой. — Из-за Курца. Она все отрицала, но я знал. И я ее предупредил. Поверьте мне, я ее предупредил. И… и держал на ноге гипс, чтобы… чтобы сбить ее с толку.

— Когда тебе сняли гипс?

— На прошлой неделе. Э-э-э… доктор его снял как раз в этой комнате. Разрезал точно на две половины электрическим резаком. И… и когда он ушел, я… решил соединить половинки заново… и склеил их… лейкопластырем. Теперь я мог за ней следить. Она не знала, что я уже хожу…

— И что же ты выследил?

— Вы знаете, что…

— Расскажи мне.

— В пятницу вечером она… я… видел, как Курц выходил из пристройки. Я понял, что он был с ней…

— Он ходил за коньками Мэри, — сказал Хейз. — Чтобы наточить их.

— Нет! — вскричал Уландер, и голос его прозвучал сильно, как взрыв, яростно и мощно. Хейз опять вспомнил, с какой яростью напал на него тот человек в горах. Уландер замолчал, потом тихо произнес: — Нет, вы ошибаетесь. Он был у Хельги. Я знаю. Неужели вы думаете, что я ее убил бы, если бы… — голос его прервался, глаза внезапно затуманились. Он поднял голову, но смотрел не на Хейза, а в пространство, глаза его налились слезами. — Я поднялся к ней и предупредил, — заговорил он тихо. — Сказал, что я сам видел, собственными глазами, а она… она сказала, что я фантазирую. И засмеялась. — Лицо его вдруг исказилось. — Засмеялась, понимаете? Она… она не должна была смеяться. — По щекам его потекли слезы, взгляд странно остановился. — Она не должна была смеяться, — повторял он. — Это было не смешно. Я ее любил. Это было не смешно…