Метаморфозы - [45]

        Дела причину тебе изложу. Красотою блистая,

795 Многих она женихов завидным была упованьем.

        В ней же всего остального стократ прекраснее были

        Волосы. Знал я людей, утверждавших, что видели сами.

        Но говорят, что ее изнасиловал в храме Минервы

        Царь зыбей. И Юпитера дщерь отвернулась, эгидой

800 Скрыв целомудренный лик. Чтоб грех не остался без кары,

        В гидр ужасных она волоса обратила Горгоны.

        Ныне, чтоб ужасом тем устрашать врагов оробевших,

        Ею же созданных змей на груди своей носит богиня».

КНИГА ПЯТАЯ

        Так Данаев герой в кругу вспоминает кефенов

        Подвиги, а между тем толпою шумящею сени

        Царские полнятся вдруг; не крик то, которым обычно

        Свадебный праздник гремит, но дикого боя предвестье!

5      Этот прервавшийся пир, превратившийся сразу в смятенье,

        Можно бы с морем сравнить, сначала спокойным, чьи воды,

        Яростно вдруг налетев, взволнуют свирепые ветры.

        Первый меж ними Финей, зачинатель сражения дерзкий,

        Ясень упругий копья с медяным концом потрясая, —

10   «Здесь я, здесь! — говорит, — за хищенье супруги отмститель!

        Ныне ни крылья тебя, ни Юпитер, себя обративший

        В золото, уж не спасут!» И метнуть уж пытался, но, — «Что ты

        Делаешь? — крикнул Кефей, — что за мыслью безумной ты движим

        На преступление, брат? Благодарность такую ль заслугам

15   Стольким воздать? То брачный ли дар за спасение девы?

        И не Персей у тебя ее отнял, — коль в истину вникнешь, —

        Но приговор Нереид, суровый Аммон рогоносный,

        Чудище бездны морской, что нежданно из волн приходило

        Жрать утробу мою. Не похить он вовремя деву,

20   Ей бы не жить. Для нее ты требуешь, жестокосердный,

        Гибели вновь, чтобы скорбью моей самому веселиться?

        Не удовольствован ты, что ее при тебе оковали;

        Ты же, — и дядя ее и жених, — никак не помог ей!

        Да и прискорбно тебе, что спасенье пришло от другого,

25   Что ускользнула из рук? Коль ее столь ценной считаешь,

        Сам бы деву забрал на скале, где ее приковали!

        Ныне тому, кто забрал, чрез кого моя старость не сира,

        Дай получить, что заслужено им и обещано словом.

        Он ведь, пойми, не тебе предпочтен, но погибели верной».

30   Тот промолчал; но, вращая главой, на него и Персея

        Смотрит, не зная и сам, на того ли напасть, на другого ль.

        Миг лишь помедлил, и вот копье напряженное, силой,

        Приданной гневом ему, метнул — но мимо — в Персея.

        В ложе застряло оно, и Персей наконец с покрывала

35   Прянул и, верно, копья ответным ударом, свирепый,

        Грудь прободал бы врага, когда бы Финей не укрылся

        За алтарем и — позор! — был на пользу алтарь негодяю.

        Но промахнувшись, копье в лоб Рета, однако, вонзилось.

        Вот он упал, и тотчас исторглось из кости железо;

40   Бьется он, кровью своей орошает столы пированья.

        Неукротимым толпа загорелася гневом, кидают

        Копья. Иные нашлись, возглашавшие громко, что с зятем

        Должен пасть и Кефей. Но как раз в это время из дома

        Вышел Кефей: призывал в свидетели право и правду,

45   Гостеприимство богов, — что противился этому буйству.

        Брани богиня,[200] в тот миг представ, эгидой прикрыла

        Брата, и дух в нем окреп. При этом был Атис, индиец,

        Что, по преданью, рожден Лимнеей, дочерью Ганга,

        В водах хрустальных его, — знаменит красотою, убором

50   Пышным удвоенной, юн, всего лишь шестнадцатилетний,

        Тирской хламидой одет, с золотою по краю каймою;

        Шею его украшали еще ожерелья златые,

        Волосы гребнем кривым украшались, напитаны миррой.

        Он хоть и был научен попадать на любом расстоянье

55   Дротиком в цель, — но ловчей тетиву натягивал лука.

        Вот, меж тем как рога неспешной сгибал он рукою,

        Вмиг изловчился Персей, полено схватил, что дымилось

        На алтаре, и лица раздробил ему вдребезги кости.

        Тотчас, едва увидал, как ликом пленительным бьется

60   Тот, простертый в крови, Ликабант ассириец, ближайший

        Друг и товарищ его, глубокой любви не скрывавший,

        Вмиг испустившего дух от тягостной раны оплакав

        Юношу Атиса, лук, который натягивал Атис,

        Выхватил и закричал: «Теперь ты со мною сразишься!

65   Отрока гибель тебе ненадолго веселием будет,

        Ненависть ею верней, не хвалу обретешь!» Не успел он

        Молвить — стрела с тетивы сорвалась, заостренная дивно.

        Тот отстранился, она ж застряла в складчатом платье.

        Тут обратил на него, знаменитый убийством Медузы,

70   Меч свой Акризия внук и вонзил ему в грудь, и, кончаясь,

        Взором, блуждавшим уже под теменью ночи, окинул

        Атиса друг неизменный его и, к нему наклонившись,

        К манам подземным унес утешенье, что умерли вместе!

        Вот сиенец Форбант, Метиона дитя, и либиец

75   Амфимедон, завязать пожелавшие бой, поскользнувшись

        В теплой крови, от которой земля широко задымилась,

        Наземь упали. Им меч подняться уже не позволил,