Месяц туманов - [2]

После того как я покинула Пекин, выросла, обзавелась семьёй и стала работать в городе N, я каждый год, если выпадал случай, приезжала в Пекин. Там я бывала у детских писателей и выбирала у них что-нибудь стоящее для нашего издательства. Приезжала я сюда и для того, чтобы встретиться с близкими мне людьми. Чаще всего я виделась со своей двоюродной сестрой Бай Дасин. Она рассказывала мне о своих делах, спрашивала моего совета, чтобы в конечном счёте сделать всё по-своему. В некоторых вопросах она была просто неисправима, тем не менее это не мешало нам по-прежнему часто встречаться, как-никак я приходилась ей двоюродной сестрой.

А сейчас, в этот июньский вечер, я еду в такси. За окном моросит мелкий дождь. Мы с Бай Дасин договорились встретиться в универмаге «Метрополь» на улице Ванфуцзин. Оттуда недалеко до её «Кэррэн отеля». Бай Дасин, окончив университет, получила распределение в четырёхзвёздочный отель, побыла там на профсоюзной работе, а позднее стала директором отдела сбыта. Однажды я ей заметила: «А ты молодец, не успела появиться в отделе, а уже на руководящей работе». В ответ она вздохнула и сказала: «Да что ты! У нас в управлении все до одного директора. Только начальник управления считается руководящим работником». Я это поняла, но текст на визитной карточке всё же впечатлял: «Директор отдела сбыта „Кэррен отеля“».

Такси, доехав до перекрёстка Дэншикоу, застряло в пробке. Я подумала: выйду-ка я лучше здесь, отсюда до универмага недалеко. Я вышла из машины, дождь усилился. Оказалось, что стою я в начале переулка и у меня под ногами две каменные ступени. Я подняла глаза и увидела развалюху с навесом, покрытым серой черепицей. Под ним когда-то были ворота, теперь их заложили кирпичом и создавалось впечатление, что ворота повернулись к тебе спиной. Я поднялась по ступенькам и встала под козырёк. Дело было не в дожде, просто мне захотелось немного здесь постоять. Касаясь ногами этих ступеней, я более чем когда-либо ясно осознавала, что вернулась в Пекин. Эти осыпавшиеся каменные ступени, обращённые ко мне спиной незнакомые ворота, старый, почти развалившийся навес — всё это позволяло мне узнать Пекин, почувствовать себя в нём уютно и уверенно. «Метрополь», «Династия», «Рамон», «Дунань шичан» — все эти шикарные бутики, отели и современные универмаги не позволяют мне почувствовать, что я именно в Пекине. Но эти две затерянные в переулке каменные ступени вызвали у меня столь отчётливые и ясные воспоминания, столь острые чувства…

В прежние времена, лет двадцать назад, летними вечерами мы с Бай Дасин частенько по просьбе нашей бабушки отправлялись с термосом в лавку в дальнем конце переулка, чтобы купить охлаждённого лимонада. Переулок наш назывался Фумахутун, на ближнем его конце был продуктовый магазин, в котором можно было купить печенье, консервы, масло, соль, сою, уксус, всевозможные продукты, баранину, говядину и свежую рыбу. У входа в магазин, на улице, продавались овощи, которые выкладывались на лоток, сооружённый из жёлтых бамбуковых жердей. Овощи лежали там и ночью, и никто не боялся, что их украдут. А чего бояться? Нужны овощи, спозаранок магазин откроется, и покупай. Для краткости лавку мы называли «Южной», а магазинчик «Северным».

«Южная» на самом деле представляла собой просто небольшую забегаловку. К ней вели высокие ступеньки, их было четыре или пять, и нам казалось, что если для того, чтобы сделать покупку, нужно преодолеть столько ступенек, то купленный товар непременно должен быть особенно ценным. В «Южной» не продавали масло, соль, сою и уксус. Там торговали вином, арахисовыми орешками и свиными щёчками, а летом ещё и мороженым, эскимо и газировкой. В лавке стояли два круглых столика, покрытые плотными, будто накрахмаленными, полиэтиленовыми скатертями. За ними всегда сидели два старичка, которые пили водку, закусывая её орешками или варёной требухой. Знаете, когда требуха ароматнее всего? В то мгновение, когда продавец её только-только выложит из кастрюли на разделочную доску и острым ножом начинает нарезать её на тонкие ломтики. Трение острого ножа о мясо создавало облако необыкновенного аромата, заполнявшего всю лавочку. В это время я стояла у прилавка и полной грудью вдыхала воздух, будучи глубоко уверенной в том, что это самое ароматное мясо на всём белом свете.

Я приходила в себя лишь тогда, когда продавец спрашивал меня, что я хочу купить. «Дайте нам газировки!» — такой была первая фраза у пекинской детворы тех лет.

Говорили не «Я хочу купить то-то», а «Дайте нам…» «Дайте нам газировки!» — «Охлаждённую или простую?» — «Дайте нам охлаждённую, охлаждённую фруктовую!» — твердили мы в один голос с Бай Дасин и передавали продавцу наш термос. К этому времени я уже приходила в себя от аромата требухи и больше всего мечтала о холодной сладкой газировке. Рядом с прилавком, где разделывали требуху, стояла холодильная камера белого цвета, наполненная кусками льда. В тот момент, когда продавец открывал крышку, мы прямиком бежали к ней. Вот здорово! Из неё клубами вырывался холодный воздух и будто маленькими кулачками бил по нашему лицу, что нам ужасно нравилось. Среди кусков белого льда вкривь и вкось торчали бутылки с лимонадом. Продавец заливал лимонад в термос, мы выходили из лавки, спускались по каменным ступенькам и в нетерпении тут же отвинчивали крышку. Обычно первый глоток делала я, хоть я была всего лишь двоюродной сестрой. Вы потом увидите, что Бай Дасин относилась к тем людям, которые привыкли всегда всем уступать, неважно, старшие это или просто твоя двоюродная сестра. Вот поэтому я бесцеремонно делала глоток первой. Совершенно не помню, как этот охлаждённый лимонад попадал мне в рот, обволакивал язык и дальше по пищеводу оказывался в желудке. Я только помню, что от холода у меня стягивало на голове кожу и будто тысячи иголочек вонзались мне в виски. От холода даже глазам становилось больно. Во! Это и есть охлаждённый, прямо со льда.