Место под облаком - [9]

В глубокой кустарниковой нише на толстенных шинах стоял синий вагончик, на крыше — труба, две телевизионные тарелки — большая и маленькая, будто десертная.

К открытой двери вагона было пристроено легкое дюралевое крылечко с лестницей, на ее верхних ступеньках сидел Чураков и курил трубку.

Был он в просторном голубом комбинезоне с большими желтыми пряжками на лямках.

— Сергей свет Григорьевич, спаситель и благодетель, луч света и надежды в моем пока еще темном царстве, приветствую всеми фибрами! Обнимемся. — Чураков спрыгнул с крыльца и пошел вразвалку, нарочито широкими шагами на Степанова, набычившись, вытянув вперед загорелые, в темных кудрявых волосищах ручищи, готовые крепко обнять Сергея Григорьевича, и обнял, прижал к горячей груди, и отодвинулся, глядя в лицо доктора:

— Как доехал, Григорьевич? Нормально? Погоди немного, скоро дорогу сюда выложим плитами с аэродрома, будет вечный комфорт! Чего ты такой хилый?

— Что-то вы, Виктор Петрович, никак не похожи на больного. Здравствуйте.

— О! — поднял брови Чураков. — Здорово! А кто тебе сказал, что я больной? Кто напраслину возвел?

— Как?.. — растерялся Степанов. — Бойко сказал. Александр Иванович.

— А, да, ну как же! — крепко хлопнул себя по лбу Чураков. — А то ведь тебя сюда арканом не затащишь. Я что же, не понимаю: ты с ночного дежурства, замудохался. Ну-ну, не обижайся, все-все компенсируем семикратно и более того. Так надо, Сережа, так надо. Сегодня в мою деревню приедут аборигены из города, вот нам с тобой их и нужно будет прощупать, прослушать, назначить курс лечения и все такое. Или завтра, лучше даже завтра. Завтра они будут даже больше подготовлены к э-э… к осмотру. Да ты не бойся, немного их будет, от силы штук десять, ну, может быть, дюжина.

— Виктор Петрович, отчего же им, этим аборигенам, не лечиться в городе?

— Ох-хо-хо, — хохотнул Чураков. — Ты хочешь сказать, не велика ли честь, что мы этих алкашей, бездельников и бомжей будем лечить тут, по месту, так сказать, не проживания, а отдыха? Так надо, Сереженька, так надо. Мне нужно здесь провести радикальную селекцию — быстро, качественно и в кратчайшие сроки. Понимаешь? На неделе мэр, прокурор и наш новый генерал с комбината начнут завозить строительные материалы. Очень скоро тут начнется стройка века! Грандиозная ударная стройка нашего, понимаешь, нашего времени! Так что подлечить наших аборигенов нужно побыстрее и покачественнее. Навсегда, как, наверное, сказал тебе наш будущий сосед Александр Иванович Бойко. Так он тебе сказал? Бойко-то?

— Да что-то в этом роде говорил, — улыбнулся Степанов. — Видимо, вам работники нужны?

Чураков выпучил огромные карие глаза:

— Работники? Да на кой мне такие работники? Мы навезем сюда хохлов, азиатов всяких, они будут сутками вкалывать. От здешних толку нет и не будет.

Степанов молчал. Чураков перехватил его взгляд.

— Нравится тебе тут, Сергей Григорьевич? А? Благодать, умиротворение и первозданность. Песочек-то какой, один песочек чего стоит. Знаешь, откуда песочек? Кварцевый, с нашего стекольного. Чистейший, из него хрусталь и линзы льют. Тут два десятка самосвалов. Чуешь? Будет на нем и тебе место под солнышком, и твоей жене, и твоим замечательным ребятам с их будущими женами и детками. Все будет! — Чураков расставил руки: — Все, много и сразу!

— Ну, Виктор Петрович, что вы, мне не потянуть. Да у меня уже есть домик на мичуринском участке, хватит нам. Целых шесть соток. Да и за какие заслуги? Я человек маленький.

— Да бог с тобой, Сережа! Домик? Это такая будка типа сортира? Да нечего тебе тянуть, как ты говоришь, мы все за тебя сами потянем-вытянем. Во! — ткнул он себя кулаком в грудь — на груди комбинезона белыми буквами было написано: «Чурастрой». — А ты будешь нас всех лечить, вот и все дела твои. И аборигенов моих залечишь как положено. Усек?

Чураков вынул из кармана радиотелефон.

— Шапак? Давай, приготовь все. Быстро.

— Какой Шапак? — спросил Степанов. — Наш Шапаков, что ли?

— Он самый, Сережа, он самый. Удивляешься? Правильный человек, четкий. Ну вот… Вон, вдали, видишь, сосновый ленточный бор? До него проложим отличную дорогу, там будет охотничий домик, всякие иные удобства… Пара специалистов по глухарям и косулям, по рябчикам, грибам, хариусам и травам. — Чураков засмеялся: — Хорошего много не бывает. Это будет наш с тобой личный лес, прорва грибов и ягод, тьма дичи, клюква, земляника… Слышал, новые законы на подходе? Приватизируем лес, водоемы. Давно пора. Разве я, хозяин, позволю загадить это чудесное озеро и вон тот бор? Вот ты же не пускаешь на свой жалкий участочек кого попало? Вот и я не пущу.

— Виктор Петрович, все это как-то неожиданно и непонятно. Я же вас всех и без того нормально буду лечить.

— Это верно, Сережа. Ты нам нормально, мы — тебе. Только вот особенность в чем. Нам нужно очень, понимаешь, оч-чень нормально. И — непрерывно. И нам, и всем нашим до седьмого колена. Всем нам и всем тем, кто с нами. А кто не с нами, упаси их бог, или против нас, совсем уж упаси, тем нужно иное лечение. Улавливаешь? Вот этим ты с товарищами своими, профессионалами, и займешься. Особенно теми, кто против нас. Мы тебе по мере необходимости будем подсказывать кто против нас. А пока… Вот эти самые мои дорогие аборигены.