Место для радуги - [11]

Помимо Алекса с Кислотником, в квартире проживали несколько приезжих парней из Азиатских краев нашей необъятной родины. Старшего из них звали Тимур. С ним и его командой я тоже познакомился. Они занимались тем же, чем и все остальные маргиналы в «лихие 90-е» — проворачивали различные «темы». Конечно же, все в этой квартире были большими любителями покурить «план». Эта квартира получила название «берлога».

Однажды мы большой компанией сидели на кухне, только-только выкурив несколько хороших косяков. Вдруг неожиданно раздался тревожный звонок в дверь, но даже это не смогло стереть наших бесконечно довольных улыбок. Тимур пошел открывать дверь, а мы всеми силами постарались сделать серьезные лица. Пришел участковый. Было слышно, как Тимур о чем-то разговаривает с ним в прихожей, а потом участковый заглянул на кухню.

— Привет, парни, — дружелюбно поздоровался он.

Все в ответ дружно кивнули. Поздороваться голосом не хватало сил, чтобы ненароком наружу не вырвался смех. Участковый окинул взглядом нашу компанию, которая сидела в пелене густого конопляного дыма, и пошмыгал носом.

— Достал меня этот насморк, — сказал он. — Ничего не чувствую.

В ответ все дружно улыбнулись. Я понимал, что участковый всё понимает. Вывод напрашивался сам собой: гангстеры и полицейские — две стороны одной монеты, которые помогают друг другу зарабатывать деньги. «Фильмы, в которых милиционеры ловят преступников, снимают для того, чтобы простые люди верили в это, — думал я, — а на самом деле, милиционеры и преступники — это тайное мировое сообщество, действующее заодно».

Мир, который простирался за пределами родительской квартиры, не переставал меня удивлять. В скором времени я открыл, что на самом деле, очень многие люди, тайно или явно, курят «план». Я встречал их повсюду. Продавцы в киосках, проводники в поездах, молочники в молочных лавках, и даже бармен в фирме «Исток», в которой я работал. Создавалось впечатление, что не курят план только мои родители и Игорь Александрович. Все остальные, кого я встречал на своем жизненном пути — и стар и млад, выдавали себя по лукавому блеску в глазах. Я практически безошибочно мог определить, что человек «в теме», и для такого случая у меня всегда при себе имелась забитая папироса.

«Берлога» стала для меня вторым домом. Туда я приходил после работы, и мы придумывали различные аферы. Несмотря на то, что наш коллектив был очень дружным, я замечал, что Тимуровцы не принимают меня, Алекса и Кислотника за своих. Мы были «белыми воронами» в черной стае. Это не мешало нам вместе работать и отдыхать, но создавало небольшой внутренний дискомфорт, который граничил с недоверием, когда дело доходило до финансов.

Так прошло несколько месяцев моей работы в «Истоке» и познавания тайн бытия в «берлоге», пока однажды Игорь Александрович не узнал, что я вижусь с Алексом и Кислотником. Это произошло случайно. Тогда я ещё не знал, что случайностей в этом мире не бывает.

Алекс и Кислотник изредка звонили мне на работу, чтобы узнать, во сколько я закончу рабочий день. Бывали дни, когда мы встречались не в «берлоге», а где-нибудь «на районе». В один из таких звонков Игорь Александрович прослушал наш разговор из своего кабинета и позвонил в милицию. Когда я шел на встречу, издалека я увидел, как моих друзей сажают в милицейский «козелок». Я почувствовал себя виноватым в их поимке.

— Ты ни в чем не виноват, — говорил Игорь Александрович на следующий день. — Я это сделал, чтобы обезопасить тебя. Тебе незачем общаться с такими «друзьями».

С тех пор мои отношения с Игорем Александровичем стали ухудшаться. Через несколько недель я уволился из «Истока».

Алекса и Кислотника арестовали. В «берлоге» остались Тимур и его команда. Мы по-прежнему собирались на кухне, курили косяки, проворачивали разные «темы», но без Алекса и Кислотника я ещё больше стал чувствовать себя чужим среди них. Я знал, что они меня не принимают за своего и что я им нужен только как компьютерщик. Однажды, возвращаясь из «берлоги» домой, я обнаружил, что у меня нет при себе моей зажигалки с гравировкой. «Наверное, забыл на кухне, — подумал я, — Завтра заберу». На следующий день, когда я спросил зажигалку, все сделали вид, что не видели её, но я был точно уверен, что забыл её тут. У меня возникло тоже чувство, как тогда, когда меня «кинули» на компакт-диск, наставив на меня оружие, — я точно знал, что за этим стоит покупатель диска, но доказать этого не мог.

Похожие эпизоды происходили и в других мелочах. После каждой «темы» я видел, что со мной делились не по-честному, но это делалось так технично, что доказать было никак нельзя. Я понимал, что «братва» считает меня за наивного малолетку, а себя — слишком умными. Мне такое положение дел очень не нравилось, и я решил поставить на этом точку. Нашей очередной темой было «кидалово» оптового склада по продаже видеокассет. Я не стал дожидаться, пока «братва» продаст нажитые кассеты через свои каналы, и сделал это сам. С вырученными от продажи кассет деньгами я решил вернуться на дачу — подальше от этого жестокого города. Поскольку Алекса с Кислотником больше не искали, все ограничения на выезд из города с меня были сняты.