Местечко Сегельфосс - [11]

Тогда любопытство одолело и фру Раш, – она ведь тоже была обыкновенный человек из плоти и крови, и знала, что если сегодня она не купит пакета желатина и полметра марли от мух, то придется сделать это завтра, потому что послезавтра воскресенье. Но она решила не делать из этого события, а пойти в лавку без шляпки и пробыть там только минутку, чтобы те там видели, насколько она мало интересуется их выдумками.

Когда она вошла в лавку, все ей поклонились, потому что она была фру Раш и все ее любили; но плохо было то, что и смотритель пристани стоял тут же, а он служил смотрителем пристани у господина Хольменгро и, в сущности, был первым возлюбленным фру Раш в этих местах. Правда, он поклонился, как всегда, и ничем себя не выдал, но сама фру Раш почувствовала себя неловко, потому что была без шляпки и неодета.

– Покажите мне, какой у вас желатин, – сказала она в смущений. – И дайте полметра кисеи от мух, – сказала она.

И молодой Теодор подошел и сам стал ей отпускать, но когда он откинул доску прилавка и попросил ее пройти, она ответила «нет», «спасибо», – она торопится.

И вот молодой Теодор выложил двадцать пакетов желатина, все разного сорта, и сбросил на прилавок целую штуку кисеи от мух и развернул ее так, чтобы фру Раш могла как следует рассмотреть товар. Молодой Теодор был в общем очень вежлив и изыскан, и руки у него, пожалуй, совсем приличные, только чересчур много колец. Он сам начал рассказывать фру Раш, кого он ждет в гости и кому собирается подавать сигналы, а так как он мучил всех остальных своей тайной, а теперь открыл секрет ей, то молодой парень стал нравиться ей все больше и больше, – она, ведь, была такой же человек, как все, а вдобавок и говорил-то он так рассудительно и мило.

Да, он хотел оказать ему некоторый почет и сигнализировать его пароходу, когда он станет подходить; это крупный коммивояжер, представитель фирмы Дидрексон и Гюбрехт и сын самого Дидрексона. У него собственный пароход, и он объезжает только самые крупные пункты.– Вы знаете Дидрексона и Гюбрехта, фру? Да, так это его представитель. Он телеграфировал несколько дней тому назад, что приедет сегодня, но, должно быть, задержался.– Теодору надоели эти мелкие южные оптовики, присылающие доверенных с ручным саквояжем, этого не хватает, это не крупное дело.

– Ведь мы – очень крупный потребитель, – сказал он, – и намерены сделать солидные закупки на весну и лето.

Все слушали, да еще как, вытаращив глаза и вытянув шеи. Содержатель гостиницы, Юлий, дошлый парень, прервал молодого Теодора и спросил:

– А жить он будет у меня?

– Нет, – отрезал Теодор.

– Вот что, – нет. Так он будет жить у вас? Теодор улыбнулся и ответил больше фру Раш, чем Юлию:

– Я полагаю, он будет жить у себя, в своем большом салоне.

И все слушали, поражаясь все больше. Что же это за неслыханно важная персона к ним едет?

А Теодор все распинался перед барыней и говорил, ломаясь:

– Мы подбираем ассортимент к сезону, наша фирма – ведь единственное большое коммерческое предприятие в этих местах, и мы имеем в виду дать заказ тысяч на двадцать – тридцать крон одной мануфактуры, дорогие и модные ткани, настоящие страусовые перья, готовые платья из Парижа и Лондона, все, что фру может пожелать. Я надеюсь иметь честь увидеть фру у нас, когда получатся товары.

– А у вас будут костюмчики для мальчиков? – спросила фру Раш.

– Все, фру, все.

Уходя она ласково кивнула ему. Ей одной и никому больше рассказал он великую новость, да еще в присутствии начальника пристани. О, Теодор Иенсен был не только шалопай.

Лавка опустела, люди удовлетворили свое любопытство и спешат по дорогам с новостью, несут ее по домам, делятся со встречными. Разве не оправдались их догадки, – вот до чего важны стали хозяева лавки: этот молодой Теодор– лавочник, ему присылают собственный пароход с одними только образцами; чем же это кончится? И если он может накупить на тридцать тысяч крон одних страусовых перьев и детских костюмчиков и тому подобного, так чего же он вообще-то не может накупить?!

Какой-то человек заинтересовался изящным пакетиком, купленным фру Раш, – что в нем такое? Желатин? Для чего он употребляется? Человек был из дальних выселков, полупьяный, лошадь его стояла на дворе и мерзла.

– Дайте мне один пакет, – сказал он.

Когда пришлось платить, он поразился дешевой ценой и потребовал еще несколько пакетиков, чтоб ему хватило желатину надольше. Потом купил еще коробку печенья. И вышел со своей добычей.

Стемнело, и приказчики зажгли огонь. Подручный Корнелиус спустился с сигнального холма и заявил, что ничего не видно на расстоянии кабельтова; он весь посинел от холода, и рот у него свело. Когда кто-то рассмешил его, лицо у него перекосилось до неузнаваемости, и люди нахохотались до колик, глядя на него.

Давердана все еще стояла в лавке и покупала разные мелочи. У нее огненно– рыжие волосы, она простоволосая и пышнотелая, хохочет ужасно заразительно, и глаза у нее становятся влажными, когда Теодор просит ее пойти домой к детям. Давердана – дочь Ларса Мануэльсена, она уже несколько лет замужем за помощником смотрителя пристани у господина Хольменгро, и у нее только один ребенок. Чего ей спешить домой к детям? У нее только один ребенок, – стало быть, немного. Да и ребенок-то – девочка, которая отлично справляется одна. Впрочем, молодая мать очень работящая, она шьет мешки на мельницу и сама зарабатывает деньги; муж влюблен в нее, она веселая и проворная, и в доме у них уютно. В нее влюблены еще многие, все, – она такая пышная, и вид у нее ужасно страстный. Но муж ее не верит про нее ничему плохому и глух ко всем сплетням.