«Места массового уничтожения евреев Крыма в период нацистской оккупации полуострова, 1941—1944. Справочник» - [26]
Вероятно, в предчувствии беды некоторые люди пытались обезопасить себя от возможных последствий явки на сборный пункт путем предъявления там каких-либо документов, свидетельствующих об их профессиональной востребованности. Так можно интерпретировать удостоверение, выданное лечебно-санитарным отделом горуправы Тревгода Берте Иосифовне «в том, что она есть действительно врач туберкулезного диспансера при городской поликлинике и работает там с мая 1940 г.» (документ был выдан 11 декабря 1941 г., то есть накануне сбора крымчаков на Сенной площади).
11 ноября 1941 г. на должность начальника вспомогательной полиции городской управой был назначен И.Ф. Пушкарев (который был освобожден с этой должности 24 ноября 1941 г.). Он организовал аппарат городской полиции: город был разбит на три участка, центральное отделение размещалось по ул. Назукина, 3 в помещении бывшей городской милиции[302].
27 ноября 1941 г. появилось отпечатанное типографским способом распоряжение за подписью начальника зондеркоманды 10б, в котором евреям Феодосии приказывалось собраться 1 декабря 1941 г. в назначенном месте. Приказ гласил: «Все евреи города Феодосии и окрестностей обязаны явиться 1 декабря 1941 г. от 8 час. до 12 часов дня на Сенную площадь № 3 (Базарная площадь № 3) для переселения. Каждый еврей может иметь с собой исключительно носильные вещи и пищу на 2 дня. Все остальные вещи должны быть оставлены в полной сохранности в квартирах. Неисполнение приказа карается смертной казнью»[303].
Очевидец-караим рассказывал: «Когда евреи должны были явиться в… тюрьму, я пошел туда вместо жены…Во дворе тюрьмы при 15 градусном морозе находились около 1000 евреев, пришедших туда со своими вещами… К концу дня гестаповцы предложили оставить все продукты и вещи во дворе, а самим разойтись по камерам. Когда мы зашли в камеры, то оказалось, что в них выбиты все стекла, и температура была одинаковая, как на улице. Меня и других лиц, пришедших с ходатайствами (смешанные браки), посадили в отдельную камеру…Русская гражданка Петрова… пришла в тюрьму, чтобы просить оставить дома больную старуху Гаубер (60 лет), дочь которой была замужем за русским Емельяновым. Гестаповцы посадили Петрову в нашу камеру и записали адрес Гаубер…Оказалось, что гестаповцы сразу послали машину на квартиру Гаубер и ее, больную, привезли в тюрьму»[304].
Из свидетельских показаний, на основе которых составлялся акт феодосийской ЧКГ, следует, что собравшиеся евреи были расстреляны у противотанкового рва в районе завода «Механик». По циркулировавшим затем в городе слухам, для умерщвления детей городской врач Ибянский приготовил сильнодействующий яд, которым детям смазывали губы[305]. По документам феодосийского отделения ЧГК, в результате этой акции погибли 2000 человек[306]. По показаниям бывшего служащего зондеркоманды 10б Роберта Барта, данным им в ходе Нюрнбергского процесса, в ходе этой акции были расстреляны около 800 человек[307].
Известному всей Феодосии врачу-эпидемиологу, главврачу городской больницы Б.Н. Фиделеву немцы разрешили с женой вернуться домой. Позднее он был также казнен за отказ сотрудничать с оккупантами[308].
10 декабря 1941 г. появился изданный типографским способом приказ, обязывавший всех феодосийских крымчаков явиться 12 декабря 1941 г. в назначенное место (также на Сенную площадь) «на предмет препровождения в отдельную часть города»[309]. На сей раз приказ был подписан не руководством зондеркоманды 10б, а городской управой Феодосии — вероятно, для того, чтобы отвести у крымчаков подозрение, что их может ожидать та же участь, что постигла евреев. Явились около трехсот крымчаков[310], по другим сведениям — около четырехсот[311]. Накануне городская управа Феодосии обратилась к военному командованию с ходатайством «не распространять на нижеупомянутых лиц приказа от 10 декабря о явке крымчаков на Сенную площадь. Эти лица являются ремесленниками и они необходимы городу»[312]. Далее следовал список из девяти феодосийских крымчаков. По воспоминаниям сына одного из них, девять крымчаков с семьями были действительно освобождены из здания тюрьмы, куда 12 декабря собрали всех крымчаков города[313]. Остальные 245 человек были расстреляны.
Помимо зондеркоманды 10б, которая являлась подразделением айнзатцгруппы «Д», в уничтожении крымчаков принимала участие также команда полевой жандармерии[314].
Коллаборационистские муниципальные власти были не прочь использовать в своих нуждах освободившееся от евреев жилье, которое было взято на учет городской комендатурой. 20 декабря 1941 г. городской голова Грузинов подал в комендатуру прошение о выдаче горуправе разрешения на использование еврейских квартир и просил выдать ключи от этих квартир
