Месть ведьмы - [3]

   С последней встречи, королевской лазутчице не доводилось бывать в полюбившихся ей землях. Поначалу Фэнн все противился, да и дриады, к которым эльф отвез Сколопендру на лечение, не позволяли ей отлучаться от священной рощи. После, едва разбойница смогла ходить и садиться в седло, пришел приказ, повелевающий вернуться Калине из Бржечнича в леса Засечья. Поехали вместе. Фэнну не было нужды оставаться в роще у диких дриад, а Сколопендре не так тяжко было на душе. Все не шли из ума гневные слова Казимира, и время никак не лечило незаслуженно нанесенную шляхтичем обиду.

   В одном из залов, как поняла Сколопендра, отведенном для прислуги, она и наткнулась на дюжину кметов комеса. Несколько женщин, сидевших с шитьем и пряжей на коленях, даже вскрикнули от неожиданности.

   - Мир вам, добрые люди, - проговорила Каля, глядя на испуганно вскинувшихся слуг. Сухой, сморщенный старик, подслеповато щурившийся на пришелицу, ответил за всех.

   - Мир и тебе, милсдарыня, - остальные молчали, только испытывающе глядели на Калю, ловя каждое движение незнакомки. - По делу, видать, ты приехала, только не принимает светлый комес сейчас, должны были тебе во дворе сказать.

   - Сказали, - кивнула Сколопендра, опираясь о грубо сколоченный стол. - Токмо шибко мне ваш владетель нужен. Издали к нему ехала, чтобы теперь обратно вертать.

   Слуги заметно расслабились. Просторечный говор и манеры незнакомки растопили недоверие и настороженность. Сколопендра улыбалась, говорила без гонора, да и выглядела не только как зажиточная странница, а как девица, не понаслышке знавшая о кметской жизни.

   - Не принимает, все одно, шляхтич наш, - вздохнула одна из женщин, принимаясь сматывать шитье. - Добро бы, коли в конце месяца смог на людей глядеть.

   Каля повела головой. Странные дела творились в богатых и процветающих землях комеса: при всем достатке, кметы явно чего-то побаивались.

   - Али он бьет вас?

   Ответом ей были недоуменные взгляды и испуганные улыбки молодых служанок.

   - Что ты, милсдарыня, - покачал головой старик. - Казимир добрый хозяин, ласковый... Токмо... токмо как находит на него, лучше не ходить, да на глаза к ему не попадаться.

   Сколопендра подошла ближе, останавливаясь перед старым кметом.

   - Расскажи мне, - попросила она, - с делом я к нему приехала, и без ответов не уеду. Где мне найти вашего комеса, добрые люди? Не наврежу я вам, и вины ваше в том не будет. Сама пойду к нему, и за вас заступлюсь.

   Старик поежился, перекинулся с остальными тревожным взглядом. Женщины пошептались, и затем поднялась та, что сидела с шитьем.

   - Не хочу греха на душу брать, да видать тебе, милсдарыня путница, и впрямь нужда великая припала, коли ты нашего комеса хочешь теперича видеть... Пойдем, покажу куда иттить тебе надобно. Только... оружие тут оставь. Хоч и силен наш комес, да не боится гостей своих, а не след к нему оборуженной входить. Не ровен час - беда случится.

   Пожав плечами, Каля оставила лук. Отстегнув, уложила ножны с коротким мечом. Женщина вышла через другую дверь, не забыв как подобает уложить свое шитье. Каля вышагивала с ней рядом, оглядываясь по сторонам. Коридоры, залы и покои, мимо которых вела ее прислужница, казались убранными, но нежилыми. Да и сам большой замок Выжигских комесов ровно повымер. Кале такое было непривычно. По всему видать, холостой да бездетный комес был до того непритязателен в своем вельможном быту, что даже те немногочисленные слуги, на которых наткнулась Сколопендра, готовили да обстирывали даже не его, а, скорее, замковую стражу.

   Каля ждала, что безмолвная проводница повернет направо, к вельможным покоям, но та прошла дальше, туда, где располагались хозяйственные помещения. Остановившись перед дверью, ранее как будто бы ведшей в замковые прачечные, служанка остановилась, и обернулась к Сколопендре.

   - Дальше сами найдете, милсдарыня, - понизив голос, пояснила она. - Как пройдете комнату, аккурат за следующей дверью в самую купальню попадете. Кормилец-то наш там со вчерашнего вечера пропадает.

   - Со вчерашнего вечера? В купальне? - Ушам своим не поверила Каля. - Что ж вы, никого не пошлете, чтоб хоть узнать, жив ли ваш комес! Да он там утоп!

   Проводница замотала головой, попятившись.

   - Не могет он утопнуть, милсдарыня. Живой он, да неужель не слышите?

   Пылая возмущением, Каля прислушалась. И вправду, сгашенные толщиной добротных стен, из-за двери доносились какие-то звуки. Но трудно было себе представить, чтобы их мог издавать Казимир.

   - Лютует кормилец, - делая охоронный жест рукой, тем временем пробормотала проводница. - Ну, так токма второй день-то пьеть. Не меньше седьмицы должно пройтить, пока он успокоится.

   - А чего он вообще пьет-то? - Осведомилась Каля, с изумлением вслушиваясь в крепкие ругательства, коие сумела разобрать среди прочего крика, да треска бьющейся глиняной посуды.

   - А кто его разберет, милсдарыня, - женщина пожала плечами, явно желая уже оставить гостью, и вернуться в людскую. - Как домой вернется, так и пьеть. Да много так, милосердные боги! Никогда не видала, чтоб кто так пил. И того... милсдарыня, - тут голос служанки сошел до шепота. - Вы там... поосторожнее с его светлостью. Он когда буйный... чего угодно могет... а силы у него на четверых хватает, откуда только что берется. Поостереглися б вы входить, а то у двери стойте, чтобы, знатчица, ежели кинется все-таки, так выскочить смогли бы. Он сам так и упреждал нас, коли по совсем уж неотложному делу зайти надо будя... А вы женчина молодая да справная... мало ли ведать, что ему в голову взбредет, да простят меня боги...