Месть от кутюр - [40]

– А как вы относитесь к рюшам и оборкам? – осведомилась Тилли.

– Ненавижу их.

– Я тоже.

Позади усадьбы «На семи ветрах» до самого горизонта простиралась стерня. Она тянулась аккуратной, ровной полосой, похожей на новую циновку из кокосового волокна. На поле Бомонтов скотина паслась по колено в сером, колючем жнивье, щетинившемся еще с прошлого года. Усадьба в окружении эвкалиптов напоминала оазис, красная крыша выделялась на фоне яркого неба. Припаркованные автомобили сверкали на солнце, перед зеленым островком виднелись небольшие полосатые палатки. В одном из загонов по кругу гарцевала лошадь, которую держала под уздцы маленькая фигурка в красном жакете: Лесли демонстрировал выездку. Люди стояли на подстриженном газоне паддока, спускавшегося до самой реки, берег которой был отгорожен серыми стволами затопленных эвкалиптов. Уильям рассказывал Бобби и Реджу о своих последних нововведениях:

– Мы наняли Эда Максуини, он построил новые конюшни и выгон для лошадей. Сейчас идет ремонт теннисного корта и обустройство новой ирригационной системы, которая будет обеспечивать полив сада, наполнять автопоилки для птицы и все в таком роде. Разумеется, я приглашаю всех опробовать нашу новую лужайку для игры в крокет. Ну а мама намерена объявить о новом проекте после присуждения наград за покупку пирожных… – Улыбка сползла с лица Уильяма, он осекся. – …Я также планирую выращивать различные культуры, как только обзаведусь сельскохозяйственными машинами… – Засунув руки в карманы, Уильям удалился.

– Вот зачем мы здесь, – фыркнул Скотти Пуллит, – платить за все это.

– Хороший газон, – заметил Бобби.

Футболисты посмотрели на лужайку для крокета и усмехнулись.

Мюриэль проковыляла вдоль палаток, собирая прибыль. Деньги она складывала в коричневый бумажный пакет. Хромая, подошла к Труди с парусиновым стульчиком под мышкой, разложила его, скинула пыльные белые сандалии и плюхнулась рядом с дочерью, расположившейся в шезлонге на веранде. Труди с беспокойством посмотрела на мать. Кончики светлых усиков Мюриэль были испачканы помадой, из-за чего жесткие волоски напоминали тоненькие спички с красной головкой. Мюриэль давно следовало бы покраситься и сделать перманент; загрубевшая кожа на ее ступнях высохла и потрескалась, превратив их в уродливые белые копыта.

– Сегодня мы принимаем новую родню из Турака[23], – сказала Гертруда.

– Ты про Уну, кузину Элсбет? – спросила Мюриэль.

– Ты даже не представилась!

– Если на то пошло, Герти, мы уже когда-то встречались.

– Труди, мама, зови меня Труди. Сколько раз говорить!

– И они живут не в Тураке, а почти рядом – в Праране[24].

Мюриэль резко встала, подхватила складной стул и швырнула бумажный пакет на колени Труди.

– Думаешь, я не знаю, где это? Я родилась и выросла в Южной Ярре!

Мюриэль заковыляла прочь, унося сандалии в руке и даже не одернув юбку, застрявшую между ягодиц. Ее голова была опущена, взгляд устремлен под ноги.

– Родная дочь стала такой же, как те лицемеры, подальше от которых я сюда сбежала! – негодующе проговорила она.

Грэхем поднял длинную морду с пыльным бархатистым носом и оглянулся. Он уже схрумкал полгрядки моркови, примерно полтора десятка кочанов салата, несколько кустиков томатов – еще неспелых, – немного фасоли и пару огурцов. Выяснив, что к огурцам он равнодушен, Грэхем вернулся к морковке. Конь вытаскивал ее из земли за зеленые хвостики, стряхивал и засовывал в рот, мусоля мягкими, толстыми губами. Фейт, проходившая мимо на свидание с Реджинальдом, погрозила ему пальцем и улыбнулась: «Плохая лошадка!»

На дальнем краю усадьбы Хэмиш устанавливал предупредительные сигналы на миниатюрной железной дороге. Игрушечный паровозик, пыхтя и гудя, катался по кругу на крошечных стальных рельсах.

– Близко не подходите, – рычал Хэмиш глазеющей детворе. – Это очень тонкий механизм, отбалансированный и настроенный. Прислушайтесь к ритму… Чудо! – Конечно, продавалась модель и получше – класс Д, тип 460, двухцилиндровая, со спаренными колесами диаметром… – Я же сказал ничего не трогать! А ну, поставь водонапорную башню обратно!

Шестеро юных учеников Лесли въехали на середину паддока верхом на лошадях и шотландских пони.

– Леди и джентльмены, уважаемые родители… – Лесли улыбнулся жителям отдаленных усадьб. Одетые в бриджи, они приветственно кивнули в ответ. За спиной Лесли пони нестройно разошлись веером. – Основами выездки как конного спорта служат податливость лошади, контактность, умение двигаться без потери импульса, способность к естественным, легким и свободным движениям, уравновешенность. Ритм означает равномерность движения, а темп – это время, затрачиваемое на определенное количество шагов. Всадник должен чувствовать своего коня, слышать музыку его движения…

Сельская публика смеялась и на что-то указывала крышками от термосов. Лесли обернулся. Пони и верховые лошади сбились в углу арены и топтались там, кусаясь и взбрыкивая, а дети-наездники ревели и вопили в седлах.

Тедди убрал с крокетной лужайки воротца и объявил игру для зрителей. От первого скользящего удара мячик покатился к реке, но его подхватила Фейт, которая поднималась по склону, отряхивая волосы и одежду от травинок. Она сделала короткую мощную передачу Скотти Пуллиту и осталась там, где была, – на задней линии у реки. В шеренгу игроков перед домом встала Нэнси, за ней – Рут. Тедди собрал всех в центре лужайки и разбил на две команды. Бобби, Реджинальд и Барни разобрали барьеры на паддоке и установили шесты в огромные бочки: это считалось воротами. Подброшенная монетка определила расположение команд; игроки разошлись по местам. Барни вручили белую рубашку и велели махать ею, как только мяч пересечет линию ворот. Он гордо встал за воротами, подняв рубашку над головой. Тедди сделал пробный удар и, когда мяч подкатился к воротам, крикнул: «Барни, не спи!» Барни махнул рубашкой.