Месть Бела - [33]

– Не обязательно. Можно просто запереть, скажем, в такой вот комнате. Пока их найдут… Ладно, пошли выпускать Везунчика?

Северянин доломал табурет и, вооруженный теперь короткой, но увесистой палкой, подошел к Иштар. Легко забросил тело, которое недавно ласкал, на плечо.

– Берем ее с собой? – поинтересовался Коэн.

– А ты можешь сказать, сколько нам надо прождать тут, пока она очухается от твоего удара в полсилы?

Слепой вел зрячего по коридорам Обители. Никто по пути к темнице им не попадался. По уверениям Коэна, стражники Властителей и не должны появляться здесь. У охраны всего два постоянных поста: Ворота и темница. И без приказа просто так зайти в святая святых Обители, шляться по коридорам… лучше сразу броситься в Сухой колодец. Вот Боги – те да, те могут ходить когда и где угодно, кого угодно прихватывая с собой. Но, может быть, они сейчас все-таки спят?

Коэн резко остановился возле одного из поворотов. Конан, послушно шедший след в след, чуть не налетел на слепца. Последний, не поворачивая головы, тихо произнес:

– Убежище Оступившихся оставлен охранять Ликур. Ничего не предпринимай. Веди себя как обычно, как до этого.

И Коэн пошел дальше.

Возле двери в стене, огораживающей клетки, стоял тот, кого назвали Ликуром. Когда они приблизились, Ликур насторожился, развернув ухо к Конану. На лице стражника обозначилось легкое удивление. Конечно, человек с ношей ступает по-иному.

– Приказ Иштар – я стою до первого боя, – сказал Коэн. Ликур немного промедлил, вслушиваясь во что-то и размышляя, и ушел, не произнеся ни слова.

Что поделывали «боги», оставалось пока тайной, а Везунчик действительно спал. И проснулся, только когда Коэн стал отпирать клетку.

– Вставай, вставай, не притворяйся, что дрыхнешь, – Конан зашел в темницу и аккуратно положил на пол так и не пришедшую в сознание женщину.

– Что это ты приволок? Никак тело? – Везунчик проворно вскочил с постели, то есть с прелой соломы, и охваченный любопытством заспешил к Конану и его ноше.

– Потрогай, братец, потрогай. И попробуй сказать, что это не Богиня, что это не Иштар.

Везунчик потрогал.

* * *

– Что тут началось, я тебе скажу! Он заметался по клетке, как пойманный тигр, вопил, плакал, трясся, рвал на себе волосы. Попробовал даже кинуться на меня со своим гвоздем, но его перехватил зашедший в клетку Коэн и хорошо перекрыл палкой по спине. Тогда наконец Везунчик утихомирился, залег на свою солому и принялся жалостливо поскуливать оттуда. Мы с Коэном стали ему втолковывать что к чему. Конечно, больше говорил тюремщик. Пересказывал то, что услышал от Иштар. Понятно было, что если уж Везунчик не поверит своему, слепому, то мне-то и подавно. Ну, думаю, не до рассвета же нам его обрабатывать. Если сразу не согласится примкнуть к нам, то и Нергал с ним, запрем в клетке и пойдем без него. Возимся мы, значит, с Везунчиком и вдруг слышим стон. Обернулся – ага, наша небожительница очухалась…

* * *

Коэн первым оказался около «богини», замахнулся своим тупоносым дротиком и прошипел:

– Я тебя убью, дрянь!

Когда он произносил «дрянь», голос его дрогнул, словно споткнувшись. В душе у Коэна продолжалась борьба между былым и не до конца изжитым преклонением и новой ненавистью к своим ослепителям. И за чем останется окончательная победа, было пока неясно. Поэтому Конан счел нужным вмешаться, прежде чем Иштар заговорит. А пока «богиня», приподнявшись на локтях, ошарашено вертела головой, пытаясь понять, что случилось с миром.

Киммериец подошел к небожительнице, присел рядом на корточки:

– Эти люди, которых ты здесь видишь, знают все. Что вы не Боги. Что вы искалечили их в младенчестве. Они убьют тебя, как только я перестану их сдерживать. А я перестану их сдерживать, если ты не будешь выполнять, что я прикажу. Ты поняла меня, женщина?

* * *

– Похваляешься, как ты умеешь женщин запугивать, верзила? – Это подошла к беседующим мужчинам Локиния и поставила на стол два кувшина. Как незамедлительно выяснили Конан и Симур, кувшины им принесли отнюдь не пустые, а с розовым немедийским из холодного погреба.

– Ты просто в неудачные моменты подходишь, женщина. Посиди, послушай, и ты поймешь, что я добрейший и мягкосердечнейший из варваров, – оторвал губы от кубка киммериец. Его настроение с каждым глотком делалось все лучше.

– Я бы посидела и послушала, мой добрый варвар, да дела, дела. Отдохнуть можно будет, когда закончатся эти проклятые праздники. Впрочем, если вы досидите до вечера, мы еще увидимся сегодня.

– Или если нас вдруг потянет в «Розовые льдинки», – вставил Симур.

– Прежде чем пойти, не забудьте пересчитать свои денежки, – бросила на прощание Локиния.

– С холодным вином это она удачно придумала, – с нескрываемым удовольствием продолжал прихлебывать Конан. – Думается, повезло тебе с женщиной… А вот нам тогда с Иштар не повезло. Никак она не хотела превращаться из Богини в покорную пленницу…

* * *

– Пакостный червяк, плевок, грязь на ногах! – Иштар сидела, приложив ладонь к ушибу. Ее переполненный яростью взгляд испепелял улыбающегося ей Конана. Было видно – «богиня» изнывает от желания вцепиться ногтями в глаза недавнему любовнику, и вовсе не страх мешает ей в этом. Значит, «богине» было до сих пор очень плохо. Что тут же подтвердилось: Иштар вырвало.