Месседж от покойника - [32]

— Да жуйте себе на здоровье! — Потемкин сказал это вполне искренне. — Не знаю только, что я вам могу предложить — завтраков я с собой на работу не ношу, но могу позвонить, чтобы принесли сэндвичи или пиццу. Я знаю, многие у нас заказывают…

Флеминг протестующе поднял руку:

— Профанация! Я, если хотите знать, фаст-фуд никогда не ем и презираю от души. Вы не тревожьтесь, я все мое ношу с собой, как в старой латинской поговорке. Хорошо, к делу. Я попросил вас меня принять, чтобы познакомиться. Как вы понимаете, двигаться мы будем параллельными курсами — кто его знает, может, окажемся в какой-то момент друг другу полезными.

— Не исключено.

— Хотите мне рассказать что-нибудь, что вам уже удалось? — Флеминг выдержал короткую паузу и помотал головой. — Ну если нет, то нет. Тогда я вам кое-что расскажу, а вы запомните старого Дэвида и со временем откроете мне кредит за ценные сведения, идет?

Флеминг заложил в рот что-то из цветного пакета, который был у него в кармане, и запил глотком густо-синего энергайзера — жидкости, поднимающей работоспособность…

— Да, как я вам сказал, в этом бизнесе я уже не первый десяток лет. И хотя я тут мелкая сошка, но вы по своей работе знаете, как много мы, мелкие сошки, значим, когда хорошо работаем. Преимущества вашего ведомства над моим даже описывать не надо — они всякому понятны. Но вот преимущества моего ведомства над вашим… — Флеминг снова сделал паузу, чтобы заложить в рот очередную порцию. — Специализация! Нет ведь у вас такого подразделения, которое занимается только хищениями предметов искусства? И быть не может. А вот ваш покорный слуга уже много лет именно этим и занимается. Ну конечно, бывают и другие темы. Но предметы искусства — это мое.

И вот о чем я хочу вас известить в день нашего первого знакомства. О том, чего вы знать не можете. О том, что в последнюю пару лет в Калифорнии хищения ценных образцов искусства приобрели систематический характер. Похищены из Нортон Саймона статуэтки Дега. Из Гетти похищен подлинник Рубенса. У них же — только не из основного комплекса, а с так называемой «Виллы» — ухитрились стянуть скульптурку времен Тутанхамона… Из поместья Херста увели уникальную рукопись тысячелетней давности.

Очередная порция чего-то, похожего на вяленое мясо, загружена в рот, очередной глоток ядовито-синей жидкости.

— Самое хреновое, — продолжал Дэвид Флеминг, — что все эти похищения остались нераскрытыми. Работали над ними, как вы понимаете, лучшие из ваших… я имею в виду не ваших конкретно, а тех, кому положено искать… И — никаких результатов. Естественно, все объявлено в розыск и через Интерпол. И тоже ничего. Означает это, на мой взгляд, только одно — что, во-первых, занимаются этими похищениями (я имею в виду самими кражами, а не поисками) одни и те же люди. Во всяком случае руководят. Во-вторых, то, что это люди достаточно высокого уровня. Потому что наверняка всех этих драгоценных предметов, о которых мы с вами говорим, в Калифорнии уже нет. Статистически в течение года-двух похищенный предмет, если бы он оставался на месте похищения, как-то всплывает, либо, по крайности, всплывает какая-то информация о нем. А тут — совершенно ничего. Что означает следующее: этих драгоценностей давным-давно нет в Калифорнии. Более того — наверное, нет и в Штатах, потому что хоть какие-то следы, отзвуки, наводки — хоть что-то бы появилось.

Флеминг умолк и продолжал жевать, уже не глядя на Потемкина, словно вспоминал — все ли он сказал, что хотел.

— Есть у вас какие-то идеи, кто это мог бы быть? Я не персоналии, естественно, имею в виду. Ну хотя бы из какой сферы люди — из политики, из бизнеса, из искусства? Я имею в виду, на любом уровне — и генералы, и исполнители? — спросил Потемкин осторожно.

— Кто-то должен быть из музейной сферы — это однозначно, — сказал Флеминг сразу. — Что же до главных, это может быть кто угодно, поскольку речь идет о миллионах. Причем миллионах, не облагаемых налогом.

— Пусть вам не покажется странным. — Потемкин повертел в пальцах остро заточенный карандаш. — Почему вы пришли, чтобы мне об этом рассказать? Я не думаю, чтобы вы с этим ходили ко всем следователям, занимавшимся этими делами.

Флеминг перестал жевать.

— Во-первых, сначала не с чем и ходить было. Один раз — это один раз. Случай. Два раза — ну что же, бывает… А вот через три точки можно уже и прямую провести, и плоскость построить. Попытался я тогда, когда понял, что это не случайность, поговорить с одним из следователей в Управлении. Услышал все, что положено: что они заняты, что они делают все возможное, ну и весь прочий набор благоглупостей. И после этого, вы правы, никуда я уже не ходил.

— Что же случилось?

Флеминг опять оглядел Потемкина, его стол, кабинет, даже в окно почему-то посмотрел пристально.

— Мне передали, что о вас хорошо говорил Хопкинс. Вот и все.

* * *

Ожидая О’Рэйли, Потемкин походил по кабинету, размялся.

Лайон вошел свежевыбритый, в волнах хорошего одеколона. И сорочку умеет выбирать парень, и галстук… А кто сказал, что люди с высоким IQ должны непременно быть в жизни недотепами? Как их зовут? Ботаники? Почему ботаники, а не зоологи? Или отоларингологи, например? Но языку не прикажешь… Никак не мог понять Потемкин, к примеру, живучести слова «чувак». Оно и в дни его молодости уже звучало архаизмом, а тут на днях пятнадцатилетний сын его российских приятелей, который на американском английском говорил уже лучше, чем по-русски, вдруг сказал в разговоре: «Я же пытался этому чуваку объяснить…» Да, неисповедимы пути господни.