Мессалина - [54]

— Я заставлю отправить его в ссылку.

— Ты полагаешь, что твоего влияния на Клавдия достаточно, чтобы он сослал его на основании одних твоих слов?

— Он сделает это, когда узнает, что Юлия обманывает своего мужа с Сенекой. По закону Юлиев наказанием за супружескую неверность является ссылка обоих виновных.

— Без сомнения, но такое действие может предпринять только муж, а я не уверен, что Виниций пойдет на это, чтобы тебе угодить.

— Решать будет Клавдий, как дядя обвиняемой. Такой скандал кладет пятно на всю императорскую фамилию. Клавдию, претендующему на роль защитника морали, ничего не останется, как прибегнуть к наказанию.

Тит расхохотался, обнял Мессалину и повалил ее на ложе.

— Я думал, ты испытываешь к Юлии некоторую симпатию, — заметил он.

— У меня нет к ней никаких претензий, но я вынуждена пожертвовать ею ради необходимости.

— Ну хорошо. Ты удалишь этого проныру Сенеку. Но Агриппина? Она быстро смирится с отсутствием своего философа, но еще больше ожесточится против тебя.

— Ее тоже можно обвинить в супружеской неверности. Разве не была она любовницей Пассиена Криспа, когда тот был еще супругом Домиции?

— Обвинение теряет какое-либо значение теперь, когда она замужем за этим самым Криспом.

— Если мне не удастся добраться до нее таким способом, я сумею найти изъян в ее поведении, который позволит мне добиться своего. Но что касается Сенеки и Юлии, то я поговорю о них с Клавдием, как только он вернется из Остии.

Клавдия не было в Риме уже много дней; он отправился в Остию, чтобы присутствовать при начале строительства новой гавани в устье Тибра.

Тит покрыл поцелуями лицо Мессалины и вдруг сказал:

— Я слышал, ты добилась у Клавдия, чтобы он вызвал Аппия Силана из Испании?

— Да, это так. Силан мне нравится, и я хочу, чтобы он бывал на моих вечерах.

— И ты намерена принимать его в своей постели?

— Конечно.

— Значит ли это, что теперь ты любишь меня меньше, чем раньше?

— Я люблю тебя по-прежнему, но хочу испытать еще и объятия Силана. Он будет мне любовником на минуту, как и многие, кто побывал здесь.

— Но он твой отчим, он может и отказаться.

— Ни в чем нельзя отказать императрице, тем более Мессалине.

Она легла на своего любовника и крепко обняла его, когда в дверь постучали.

— Кто смеет меня беспокоить? — вскричала Мессалина, приподнимаясь.

За дверью послышался голос Ливии:

— Это я, госпожа. Только что пришел Мнестер, он хочет с тобой говорить. Он уверяет, что ты должна принять его немедленно, поскольку речь идет о твоей безопасности.

Мессалина торопливо встала, завернулась в тунику и вышла в соседнюю комнату. Мнестер кинулся к ней и взял ее за руки.

— Мессалина! — воскликнул он. — Случилось большое несчастье: Клавдий убит!

— Убит? Где?

— В Остии. Мне еще неизвестно, как все произошло.

— Как ты узнал об убийстве?

— От народа. Об этом говорит весь город. Люди изрыгают проклятия в адрес сенаторов, обвиняя их в заговоре, называют их предателями и отцеубийцами. Тебе надо поспешить во дворец, где сейчас твой сын Германик.

— Я немедленно отправляюсь туда. Он наследник трона. Я должна быть рядом с ним, чтобы представить его народу и преторианцам, прежде чем какие-нибудь бунтовщики предпримут действия против нашей власти.

Когда носилки Мессалины появились на подступах ко дворцу, здание окружала такая плотная толпа, что носильщики и рабы с трудом прокладывали дорогу. Мессалина захотела показаться народу. Ее тотчас узнали, тем более что начальник охраны крикнул, чтобы дали проход носилкам императрицы. Приветственные возгласы постепенно переросли в гром приветствий, и имя Мессалины звучало вместе с именем ее сына Германика. Отряд преторианцев вышел из дворца, чтобы в толпе проложить дорогу императрице и в случае необходимости защитить ее. Однако было очевидно, что народ питает добрые чувства к императорской семье, и после горячих приветствий в адрес Мессалины и ее сына посыпались проклятья и возгласы: «Смерть предателям!», «Смерть сенаторам!», «Смерть убийцам цезаря!»

Трибун, командующий дворцовой стражей, заверил Мессалину в своей преданности и сообщил ей, что народ на стороне императорской семьи. Решительно настроенные вооруженные люди собрались на форуме с намерением двинуться в Остию и схватить виновников. Повсюду только и было разговоров, что о великодушии Клавдия и его доброте, и все надеялись увидеть в сыне его достойное продолжение. Успокоенная поддержкой народа и гвардии, Мессалина отправилась к детям и стала ждать новостей, во всем положившись на Мнестера и преданных военачальников.

Гонец, спешно отправленный сенаторами в Остию, вернулся к ним с известиями. Сенаторы пришли на форум, чтобы выступить перед народом. Один из них, Турраний Грацил, поднялся на ростральную трибуну и, добившись молчания толпы, теснившейся на огромной площади, воскликнул:

— Римляне! Как префект продовольствия я могу свидетельствовать вам, что цезарь отправился в Остию для наблюдения за строительными работами, но еще и для того, чтобы на месте выяснить все, что касается снабжения Рима продовольствием. Вы знаете, какую важность он придает тому, чтобы Город всегда должным образом снабжался всем, что вам необходимо. Ради достижения этой цели он без колебаний покрыл из своих личных средств убытки торговцев и обеспечил выгоду судовладельцам. Я вышел сюда, чтобы уверить вас, что наш император жив и никто на его жизнь не посягал. Этот ложный слух, несомненно, пустили смутьяны, которые надеются нажить богатство на волнениях и беспорядках. Но напрасны их стремления подорвать власть цезаря и то доверие, с которым мы все относимся к нему.