Мессалина - [55]

Против всякого ожидания, речь Грацила была встречена криками неодобрения и свистом; народ не поверил ему и обвинил в желании унять людской гнев и, рассеяв недоверие толпы, дать возможность убийцам либо скрыться, либо овладеть дворцом. Рискуя получить удары камнями, уже полетевшими в сторону трибуны, и полагая, что ему по причине его почтенного возраста будет оказано больше доверия, префект Города, Луций Волузий Сатурнин, вышел вперед и взял слово. Прежде чем заговорить, он откинул на плечо полу своей тоги, стеснявшей ему движения руки.

— Римляне! Ваше поведение неразумно! Почему вы подвергаете сомнению слова Грацила, в то время как должны были бы радоваться известию, которое он вам сообщил. Я сам был консулом сорок лет тому назад и знал четырех императоров. Для вас не секрет, как мы оба привязаны к семье нашего божественного Августа. Я повторяю вам: распространился ложный слух, и мы рады этому, потому что узнали, как дорога всем нам жизнь Клавдия. Но радуйтесь и вы, ведь цезарь жив и заботится о вас, наблюдая за строительством порта в Остии. Это трудное предприятие, и даже божественный Юлий Цезарь отказался от него.

Его речь была прервана приветствиями в адрес Клавдия, но еще многочисленны были голоса, кричавшие, что их обманывают и что цезарь мертв. Тогда на трибуну пригласили гонца.

— Я клянусь вам Юпитером, — заявил он, — что своими глазами видел цезаря и сказал ему про пущенный слух о его смерти. Тотчас же, дабы вывести вас из заблуждения, он решил вернуться в Рим, и скоро вы увидите его лично…

Мнестер, прибежавший на форум за новостями, не дождался окончания речи гонца и поспешил во дворец предупредить Мессалину. Она испытывала одновременно большую радость и некоторое разочарование. Смятение народа и реакция преторианцев убедили ее в их преданности. Таким образом, думала она, если бы Клавдий действительно был убит, она смогла бы править от имени своего сына. И все же у нее не было достаточно уверенности на сей счет, и она радовалась, что Клавдий жив.

Вернувшись из Остии с когортой преторианцев, Клавдий отправился прямо на форум, где его горячо приветствовала толпа. Он сообщил о своем намерении отыскать виновников этого шума, нарушивших спокойствие государства и граждан, пообещал, что они будут сурово наказаны, и поблагодарил народ за преданность и любовь к семье цезарей.

Мессалина встретила мужа бурными проявлениями любви, ей даже удалось всплакнуть в его объятиях, восхваляя богов за то, что они сберегли для нее такого доброго и славного супруга. В тот вечер она пожелала разделить с ним ложе, дабы доказать свою любовь.

Улучив момент, она со вздохом сказала:

— Увы, мой дорогой супруг и император! Сколько забот связано с твоим положением! Ты всего себя отдаешь народу и государству и вынужден даже пренебрегать женой и семьей.

— Именно это меня и печалит, — ответил Клавдий. — Но я все же уделяю каждый вечер немного времени нашим дорогим детям.

— Верно, но твоя семья не ограничивается мной и нашими детками. Ты не только первое лицо в империи, но еще и глава семьи Юлиев-Клавдиев. Тебе приходится не только управлять государством, но и заботиться о величии и достоинстве наших фамилий.

— Что ты хочешь этим сказать? — удивился Клавдий. — Мне кажется, я всегда действовал для наивысшего блага нашей семьи, которую пожелал соединить.

— Я это прекрасно знаю, и все воздают тебе хвалу. Но есть вещи, которые от тебя скрывают, и я не могу молчать об этом.

— Что ты хочешь мне сообщить?

— Прости, но я беспокою тебя из-за дела, которое считаю достаточно важным.

— Говори, ты начинаешь меня пугать.

— Да будет тебе известно, что Юлия изменяет своему мужу Виницию.

— Что ты говоришь?

— Все в семье знают об этом, но никто не осмеливается сказать тебе. Она любовница Сенеки. Да, этого блюстителя нравов, который злословит в адрес всех людей из нашего окружения и даже обо мне посмел распустить клеветнические слухи, чтобы скрыть свои собственные гнусности. Этот честолюбец, без сомнения, рассчитывает использовать свое влияние на Юлию и Агриппину, чтобы попасть к тебе в милость. Неизвестно, куда заведет его честолюбие, ведь, не удовлетворившись тем, что он опорочил нашу фамилию, втянув Юлию в такое преступление, как супружеская измена, он принялся сеять среди нас вражду, настраивая против меня Агриппину и дурно высказываясь о нас, без всякого уважения к своему императору. Поверь мне, если ты не удалишь этого наглеца из Рима, нам придется ждать от него всего, чего угодно. Калигула чуть было не расстался с жизнью из-за того, что слишком доверялся своим сестрицам.

Клавдий хранил молчание, и Мессалина не стала упорствовать, предоставив своим речам самим добраться до сознания супруга-тугодума. На следующий день Клавдий подписал приговор, по которому Сенека высылался на Корсику, а Юлия — на остров Пандатария в Тирренском море.

Глава XIV ТИТ

Мессалина ничего не знала, но если б и знала, ничего не сделала бы для спасения Аррии. «Каждый волен поступать как хочет», — говорила она себе. Паллант рассказал ей об этом деле, когда все уже было кончено.

Анний Винициан, который во времена Тиберия уже был участником заговора вместе со своим отцом, Аннием Поллионом, но сумел оправдаться перед грозным императором, на сей раз задумал свергнуть Клавдия. Неспособный осуществить свой план в одиночку, он воспользовался смятением, вызванным ложным известием об убийстве императора в Остии, чтобы увлечь за собой многих сенаторов. Эти последние, дурно расположенные к императорской власти, лишившей их прежних прерогатив, были к тому же уязвлены упреками Клавдия, сетовавшего на их бездеятельность, малодушие, лицемерие. Особенно ярого сторонника республики Винициан нашел в лице Цецина Пета, мужа Аррии. Поскольку было решено не покушаться на жизнь императора, Пет согласился стать одной из главных пружин заговора, но по соображениям осторожности ни словом не обмолвился об этом своей супруге. Вместе с тем он уговорил ее походатайствовать перед Мессалиной, а та, в свою очередь, перед Клавдием, чтобы он доверил ему магистратуру в Далмации. Правитель этой соседней с Италией провинции, Фурий Камилл Скрибониан, имел под своим началом несколько легионов и вспомогательные войска. С ним состоялся конфиденциальный разговор, и он с готовностью воспринял предложение, тем более, что притязал на императорский трон. Приехав с супругой в Далмацию, Пет встретился со Скрибонианом, чтобы разработать план действий. Наместник, выказав презрение к Клавдию, заявил, что достаточно будет послать ему угрожающее письмо с приказом отречься от власти и навсегда вернуться на положение частного лица, чтобы он подчинился. Так и было сделано. Клавдий, поначалу испугавшись, затем собрал нескольких сенаторов, дабы выслушать их мнение. Большинство сенаторов, — а некоторые из них были участниками заговора, — посоветовали ему воспользоваться случаем и избавиться от забот об империи и опасностей, связанных с пребыванием на вершине власти. Иные — их было меньшинство — высказали противоположное суждение. С другой стороны, Мнестер, Паллант и Нарцисс призвали Клавдия дать суровый ответ мятежникам и приказать им явиться для объяснений в императорский суд. Клавдий, не в силах на что-либо решиться, попросил своих советников ничего не сообщать Мессалине. Узнав из этого же письма, что Пет на стороне заговорщиков, и памятуя о дружеских отношениях императрицы с Аррией, он не желал причинять жене огорчения.