Мертвый угол - [45]

Слакогуз с готовностью кивнул.

— Сейчас вторую партию отправим.

— Чтоб ни одной души, ты понял? — ни одной! — на улицах, в домах, в подвалах…

— Понимаю.

— Сараи, чердаки проверит «Чистый».

Тот и ухом не повел. Стоял, как вкопанный. Слегка расставив ноги, скрестив руки. Взгляд — на Федора. Наверное, оттого, что он был выше всех, шире в плечах и сам стоял, скрестив на груди руки. Растопырив локти. И покачивался, встряхивая головой. Климов прижук за спиной Федора, и вдруг услышал его голос:

— В плен не брать, косых достреливать.

Кто-то гыгыкнул.

— Кочумай! — прикрикнул на него боец гражданской обороны, по-прежнему стоявший возле Слакогуза. — Вшивота…

Смех оборвался.

Климов краем глава наблюдал за «Чистым» и Сережей. Кто же из них главный? Ясно, что не Слакогуз. И главное: поди узнай, что правда, а что блеф? Головоломка…

— Бичей, гостей, командированных, — начал опять приказывать Сережа, — в мой отсек. Для регистрации.

— Проверим, кто есть кто.

Это подал свой голос «Чистый». Федор сразу оглянулся, просмотрел на Климова, мол, это ты сказал или я что? того? крыша поехала? Климов приложил палец к губам, зажмурил один глаз и показал, что прячется. Голос у «Чистого», действительно, как у него. Похож.

Федор сделал вид, что ничего не понял, потом хмыкнул, посмотрел на «Чистого», должно быть, уловил разительное его сходство с Климовым, еще раз оглянулся, убедился в схожести их черт, помедлил и сказал:

— Адажио под майонезом.

«Вот-вот, — подумал Климов, — черт-те что», — и тихо прошептал:

— Я тоже так считаю.

— Жениться и повеситься, — откинул волосы со лба к затылку Федор, и Климова обдало брызгами. — Брательник твой?

— Троюродный, — ответил Климов так, чтоб Федор понял: никакой он не брательник.

— Похож, как пить. — Федор стоял уже вполоборота.

— Бывает, — недовольно буркнул Климов и сказал, чтоб Федор стоял ровно. — Дай послушать.

— Вода, продукты — это на тебе, — ткнул пальцем в Слакогуза санитар Сережа, — а я займусь охраной, транспортом, постами, связью с центром, — он указал на рацию, пришпиленную к куртке, — отловлю могильщика, проверю пропускные пункты, закопачу зону, — он бил себя по пальцам, загибая их поочередно, и вскоре сжал два кулака, как будто угрожал кому или же требовал свое.

— Залижем слезы и кранты с фифуром!

От умиления у Климова едва не выступили пятна на щеках. Какие все изысканные фразы, сплошная музыка, вот только воровская.

Последнюю фразу, сказанную в сердцах Сережей, можно было перевести, как своеобразный девиз и целевое указание:

— Получим деньги и сожжем трупы!

Все стало ясным. Город захватила банда.

Если интеллигент держится за шляпу, значит, он боится, что ее унесет ветер, а если за нее хватается матерый сыщик — битый сыч, стреляный опер? Это значит лишь одно из двух: или его крепко стукнули по ней, или он желает от нее избавиться. Климова пока никто не трогал. Но то, что потянуло жареным, он это уловил мгновенно. Только загорелось в другом месте, совсем не там, где он предполагал. Не Слакогузу он понадобился, а Сереже. «Могильщиком» он явно нарек Климова. «Ну что ж, придется оправдать данную кличку. Честь обязывает», — так про себя подумал Климов присев, стащил с головы шляпу. Вид у него при этом был такой, точно он решил просить на пропитание. Никому и ничего не объясняя, он прижал шляпу ногой, как можно тщательнее вытер об нее подошвы, поелозил, потоптал и отпихнул, как можно дальше, в сторону. Поближе к передку «Уаза». Под колеса. Затем поддернул Федора за локоть, показал глазами, мол, пошли, все уже ясно, и, присев еще раз, в самой толчее толпы, снял с себя плащ.

— Держи, — сказал он Федору, проверив предварительно карманы. — Баш на баш. — И показал на куртку, репаную, кожаную, выкроенную бог весть когда из летного реглана, похоже, даже из немецкого, трофейного.

— Угу, — все понял Федор и снял куртку. — Мне лучше босяком, чем без лаптей.

Плащ был ему коротковат, узок в плечах, но он выпятил грудь и вздернул подбородок:

— Граф Табуреткин собственной персоной.

— Князь, — подыграл ему Климов и всунулся в куртку. Она была как раз, в том смысле, что нисколько не стесняла. Это для его дальнейших действий подходило.

Избавившись от шляпы и плаща, в которых он, как вошь на зеркале, всем виден, Климов решил уйти из загона, вырваться из мертвого угла, в который его подло заманили, впрочем, как и всех ключеводчан, причем, уйти немедленно, при первой же попытке. Одному. Брать с собой Федора нельзя. Он пьян еще после вчерашнего, да и могли начать стрелять. Он не уйдет. Прикончат.

— Стой тут, — шепнул Федору Климов. — Я сейчас…

Во двор въезжали опустевшие автобусы.

Когда столпившиеся возле Слакогуза развернулись для посадки и поперли встречь автобусам, Климов прошмыгнул в зазор между двумя «Икарусами» и, на мгновенье скрытый от сторожких глаз их кузовами, в один прием перемахнул через забор и побежал назад, не в город — через улицу, а прямиком за шахтоуправление, за гаражи, за свалку старой техники и вагонеток.

Он раза два проверился: споткнулся и упал. Никто за ним не увязался. Не преследовал. И не стрелял.

Уже спасибо.