Мертвый отец - [37]
Что-то подрагивает в равновесии.
Рад насасывать черную украдку.
Раскладывая перед ним документы я попросила дать мне побольше времени.
Я поблагодарила крупную черную женщину и отошла. Ссал бы где угодно лишь бы я не видела если б приличия тогда были таковы как сейчас.
Это она за собственными кишками гоняется.
Он сказал я тебя уважал когда ты была моложе.
Это нормально для виолончелистов.
Достал ей на день рожденья колок Ростроповича. Она проявила благодарность — три раза моргнула. Мать.
Печатные платы перепечатывают себя.
Ты ему свои показала?
Я напустила на себя бесцеремонный но дружелюбный тон.
Вероятно боится что она ее уронит.
Вероятно боится.
Попало ему аккурат между лопаток.
Из таких комбинаций в древности вылуплялись чудовища.
Это на меня не похоже.
Проснешься однажды темной ночью а в глазу у тебя хер.
Это мое дело.
Подступила с чарующим проявленьем брезгливого отвращенья.
Это мое дело.
Годы не оставшиеся неотмеченными отвратительными потугами.
Письмо неудачно но я все равно его отправила.
Это ты так считаешь.
Вполне. Это я так считаю.
Надтреснутое полуопущенное куксоликое существо. Мать.
Спросила хочу ли я поиграть. Я заметила что все фигуры черные.
Я читала об этом в «Lе Monde»[94].
Он не знает, что его ожидает.
Насылатель сладкого дождя.
От этого кукуруза чпокает.
Буржуазная пресса болтала.
Невероятно пригожий официант подслушивал. Копирка под скатертью все время.
Хмурит механизированные захваты.
Ест своих детей говорят.
Ее красные губы у кости моего носа.
Могу сделать тебе погорячей.
Какой у тебя тотем?
Кредитка.
Когда стареешь живешь в комнатке маленькой маленькой но опрятной и никаких кимвалов у тебя больше нет у тебя отобрали все кимвалы.
Это панихида а не танец.
Хватить вздорить, хватит пытаться раскроить сожрать чужую глотку.
Никогда тут же не преминет назвать другую женщину красоткой.
Определенное совершенно отрицательное воздействие. И никогда так не делает если это не правда.
С надеждой что это застанет тебя в благоприятный миг. Некоторые применяют верблюжью слюну.
Зубы в снах крошатся как слюда.
Им нравится сосать.
Им правда нравится сосать.
Сидя на каких-то ступеньках глядя как трескаются шины машин на парковке.
Стыд, что столь многих из нас превратил в мартышек.
Мандрилы глядя с боковых линий ясными, разумными глазами.
Очень занята приготовлениями.
Взывает к идеализму.
Бакалейщики в портупеях.
Это совершенно очевидно.
Я поразилась узнав что у него в золотой моче пурпурная полоска.
Это не тайна.
Несколько отрубленных голов на колах вдоль тропы. Надраенные трубки несомые кое-кем из людей.
Не уверена что понимаю в чем тут закавыки. Струнные квартеты не очень хорошо маршируют. Взбей ей штаны до белой пены.
Я не очень-то хотела вступать, но почувствовала, обдумав как следует, что это важно.
Относиться критически не грех.
В полускандале отсюда.
На мозг действует проникающе.
Краснеет как сивый мерин.
Да, после войны. Этого я не отрицаю.
Должно быть ты учила английский.
Можно и так на это смотреть.
Дай мне отмашку, когда выпадет минутка.
Так никогда и не освоила.
Он превосходный пианист.
Мы ему напоминаем при каждом удобном случае. Подбрасывая в воздух наши чепчики.
Избиенья происходили давно и отнюдь не нерегулярно. Можно было б использовать грузовик или лошадей. Это ты так считаешь.
Вот сукин сын.
Это ты так считаешь.
Изящный способ расставлять стулья там и сям.
Не считаю что это уж так до чертиков изящно.
Идет рядом кротко думая о своем.
Вспоминая, покидая, возвращаясь, оставаясь. Посмотри на части порознь.
Глянь в разобранном виде что называется.
Чай на лужайке значит.
Лужайка!
Злодеи справа, герои слева.
Когда вновь очутился в их обществе он не мог не вспомнить то что видел.
Сваренный мозг и жженый.
Миллионы птиц согласились.
Затемняя небеса над ходоками.
Главное сдвинуться с места.
Снаружи яркий солнечный свет на снегу.
Я могу хорошенько поесть и посмотреть на улицу. Ты со мною в безопасности.
Иногда картина-другая в музее.
Иногда.
Я не против гостиничных номеров.
Солдаты, кони, крестьяне, голые девушки.
Играя на гитаре.
Он играет очень хорошо.
Сотни людей на корточках огромным полукругом. Подбрасывая в воздух наши чепчики.
Сукин сын.
Контроль вот мотив.
Он с ними в два счета справился.
Это угроза?
Громадная казарма в очень плохом состоянии.
Унося ящики муниципальных облигаций.
У нее довольно липовый номер.
Потому что народы мира давятся.
Мертвые младенцы найденные рыбаками у себя в сетях. Мальчик-Сгусток-Крови, Мальчик-Кувшин-Воды, все герои прошлого[95].
Спотыкайся в полдень как в сумерках.
В городе вот что поговаривают, он носил обувь с подъемом.
Писал на ней всякое разноцветными мелками. Взгляд ее похоже осматривал собравшихся выискивая украдкой но с искренним интересом.
Чокнутее самого Паскаля по мнению некоторых. Выпивая водку из картонных стаканчиков.
С ней тогда случился полет фантазии.
Даже мне понравилось слабое воспоминанье.
Играя с огнем.
Что за истории она себе рассказывает?
Говорила у него в груди доска.
Д-р Марго исправил то что не смог д-р Элайас.
Порой под музыку а порой за беседой.
Виолончель опираясь на стену.
Возьми немного.
Что это?
Картошка.
Спасибо.
Вручила ему желтое полотенце которое он засунул себе в штаны.
Современная американская новелла. 70—80-е годы: Сборник. Пер. с англ. / Составл. и предисл. А. Зверева. — М.: Радуга, 1989. — 560 с.Наряду с писателями, широко известными в нашей стране (Дж. Апдайк, Дж. Гарднер, У. Стайрон, У. Сароян и другие), в сборнике представлены молодые прозаики, заявившие о себе в последние десятилетия (Г. О’Брайен, Дж. Маккласки, Д. Сантьяго, Э. Битти, Э. Уокер и другие). Особое внимание уделено творчеству писателей, представляющих литературу национальных меньшинств страны. Затрагивая наиболее примечательные явления американской жизни 1970—80-х годов, для которой характерен острый кризис буржуазных ценностей и идеалов, новеллы сборника примечательны стремлением их авторов к точности социального анализа.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
– Во мне так и не развился вкус к бомбежкам мирного населения, – сказал король. – Выглядит нарушением общественного договора. Мы обязаны вести войну, а народ – за нее расплачиваться.Советский Союз и Америка еще не вступили во Вторую мировую войну, поэтому защищать Европу от фашистских орд выпало на долю короля Артура и рыцарей Круглого Стола. Гвиневера изменяет супругу с Ланселотом, Эзра Паунд обвиняет всех в масонском заговоре, Черчилль роет подземную ставку, профсоюзы требуют денег, а Мордред замыслил измену.
Дональд Бартельми (1931–1989) — один из крупнейших (наряду с Пинчоном, Бартом и Данливи) представителей американской "школы черного юмора". Непревзойденный мастер короткой формы, Бартельми по-новому смотрит на процесс творчества, опровергая многие традиционные представления. Для этого, одного из итоговых сборников, самим автором в 1982 г. отобраны лучшие, на его взгляд, произведения за 20 лет.
Сборник состоит из двух десятков рассказов, вышедших в 80-е годы, принадлежащих перу как известных мастеров, так и молодых авторов. Здесь читатель найдет произведения о становлении личности, о семейных проблемах, где через конкретное бытовое открываются ключевые проблемы существования, а также произведения, которые решены в манере притчи или гротеска.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.